Сириус Б
Шрифт:
– А почему кролик плачет?
– спросила Аделька, еще раз тряхнув ушками.
– Он сегодня что-нибудь натворил?
– Да, моя прекрасная госпожа, - сказал Эмилий, шмыгнув носом.
– Кролик сегодня много набедокурил. Он сегодня целый день творил косяки и вообще - вел себя очень-очень плохо.
– Кролик плохой?
– спросила Аделька.
– Да, - подтвердил Эмилий.
– Плохой. Очень плохой.
– Придется его наказать.
– Конечно.
Эмилий осторожно положил папиросницу на тумбочку, взял небольшую белую плеть, подошел
– Накажи меня, моя госпожа.
Эта плеть была совсем не страшной на вид, скорее даже декоративной, она прилагалась к костюму в качестве бесплатного подарка от фирмы-изготовителя, но постепенно стала у них чуть ли не главным романтическим атрибутом. Обычно, протягивая Адельке эту белоснежную плеть, Эмилий чувствовал себя, чуть ли не главным сибаритом Боброва, но вот сегодня...
– Ну, что же, - сказала Аделька, принимая плеть.- Придется как следует наказать гадкого кролика.
Вдруг Эмилий ощутил сильнейший приступ жалости к самому себе. Он быстро прижался к Адельке, обхватил ее руками за колени, прижался к ее животу лбом и горько зарыдал.
"Надо же, - подумала Аделька.
– Уже второй за сегодня. Магнитная буря на них влияет, наверное". Она осторожно погладила мохнатые белые уши Подкрышена и осторожно спросила:
– Кролик, наверное, продал сегодня что-нибудь нехорошее?
Не переставая рыдать, Подкрышен покрутил головой.
– Тогда - купил?
– Нет, - сказал Эмилий.
– Кролик сегодня целый день боролся с черной зеброй, но так и не смог ее одолеть. А еще он искал национальную идею, но тоже безрезультатно. Это ужасный космический косяк, Адя, какая-то вселенская черная полоса.
"Точно - магнитная буря, - подумала Аделька.
– Какие они все-таки нервные становятся от этих магнитных бурь. Ну, нет худа без добра - сегодня хоть высплюсь..."
– Минуточку, - сказал Подкрышен, быстро вставая с колен и промокая глаза правым ухом маски.
– Одну минуточку...
Он быстро вернулся к окну и, усевшись на кровати, начал торопливо забивать свою заветную трубку трешечкой. Аделька подошла к нему, присела рядом и начала наблюдать за процедурой.
– Сейчас-сейчас, - бормотал Подкрышен.
– Может быть, еще не все потеряно. Сейчас, Адя. Одну секундочку, кролику нужно взбодриться.
– А дай и мне, - сказала она вдруг.
– Да зачем тебе эта дрянь?
– удивился Эмилий.
– Ты же сегодня вела себя хорошо?
– Просто хочу попробовать.
– Да брось...
– Я уже начинаю думать, что тебе жалко.
– Мне? Жалко? Да мне для тебя ничего не жалко. Впрочем, как знаешь. От однушечки я думаю, ничего страшного не случится. Ты уверена, что тебе этого хочется?
– Да давай уже, не зуди, а то плетью получишь.
Аделька придвинулась вплотную к Подкрышену, и они начали вдвоем колдовать над папиросницей.
– Ну, вот и все, - сказал Подкрышен.
– Давай.
– Вдыхать?
– Да, только не глубоко, а то чихнешь, и все пропадет.
Аделька втянула в себя воздух, а потом громко чихнула. Над папиросницей поднялось небольшое белое облачко и Подкрышен начал хлопать по нему ладонями, словно бы пытаясь загнать его обратно, а потом он даже сунул в него нос и несколько раз глубоко вдохнул.
– Ты что творишь, зайка?
– спросил он у Адельки.
– Я же не специально.
– Не специально?
– хрипло переспросил Эмилий.
Вероятно, Аделька, что-то увидела в его глазах, что-то нехорошее, потому, что она быстро перекатилась по покрывалу и оказалась с другой стороны кровати.
– Ах, ты ж...
– прохрипел Подкрышен и бросился за Аделькой в погоню. Они начали бегать вокруг кровати и громко кричать друг на друга.
Эмилий пытался схватить Адельку, но она была гораздо быстрее и ловчее его. В критические моменты Аделька просто бросалась на кровать и перекатывалась под балдахином на другую сторону, а Эмилию приходилось обегать кровать кругом, и он все время отставал, потому что у чешек была очень твердая подошва и они все время скользили по пластмассовому ворсу турецкого коврика.
Бегая за Аделькой, Подкрышен вдруг почувствовал долгожданный прилив сил. Сердце его тут же наполнилось восторгом, и он рассмеялся счастливым смехом. Аделька звонко рассмеялась в ответ. Теперь они бегали вокруг кровати сначала по часовой стрелке, затем - против и смеялись не останавливаясь. Пару раз Аделька дала себя поймать, но Эмилий держал ее совсем некрепко, нежно и специально отпускал, чтобы этот чудесный, оздоравливающий его душу бег не останавливался ни на минуту.
Вдруг снизу раздался громкий стук.
– Ой, - сказала Аделька.
– Мы тут топаем, а ведь кругом люди спят.
– И пусть себе спят!
– воскликнул Эмилий, глядя на нее влюбленными глазами.
– Не обращай внимания.
И они снова принялись носиться вокруг кровати. Через некоторое время стук повторился, но уже в гораздо более грубой форме. Кажется, внизу даже что-то кричали.
– А чтоб вас всех в Аид забрали!
– воскликнул Подкрышен.
– Вечно вы здесь не вовремя стучать начинаете!
Он выбежал на середину комнаты и начал подпрыгивать там и сильно топать ногами. Аделька упала на кровать и рассмеялась. Внизу что-то глухо зарычало, затем послышались два сильных удара и все смолкло.
– Вот так, - сказал Эмилий. Он упал на кровать рядом с Аделькой и заключил ее в свои объятья.
– А давай еще побегаем?
– Давай, - согласилась Аделька.
– Ты такой смешной в этих пушистых трусах.
Они только собирались продолжить бег, как в дверь что-то страшно ударило. А затем еще и еще.
– Ну, все, - сказал Подкрышен, останавливаясь.
– Сейчас я кого-то убью.
– Не нужно, - откликнулась Аделька из-под балдахина.
– Нужно, - сказал Эмилий, направляясь к дверям.
– Я целый день боролся за свое счастье и не позволю, чтобы какой-нибудь сраный патриций местного разлива мне здесь концерты закатывал!