Система [Спаси-Себя-Сам] для Главного Злодея
Шрифт:
В конце концов, он принял решение, что дальше болтаться под открытым небом смысла не имеет.
Им надо бы снять номер для… для отдыха, разумеется, а вы что подумали? [7]
Потоптавшись в нерешительности на усеянной трупами дороге, Шан Цинхуа в конце концов вывалил из тележки всё барахло пика Цинцзин и затащил на неё Мобэя, уложив его лицом вниз — в противном случае он не смог бы удержаться от того, чтобы поминутно на него глазеть.
На хребет Цанцюн ему пока путь закрыт. Весть о произошедшем дойдёт туда нескоро, поскольку их поездка должна была занять все семь дней, из которых
«Ведь помощь раненому молодому демону в момент его наивысшей уязвимости — наилучшая возможность снискать его расположение, разве нет?» — Так утешал себя Шан Цинхуа, с трудом толкая большую тележку по направлению к городу.
Номер в гостинице он снял на деньги, припрятанные за последние несколько лет.
Будучи всего лишь адептом внешнего круга, он покамест не имел доступа к общественным средствам, так что эти непредвиденные расходы истощили его скудные финансы — разумеется, он мог позволить себе лишь одну комнату. И, само собой, в ней была только одна кровать. Кому предназначалась эта кровать, также не вызывало сомнений.
Ну разумеется, ему самому!
Привольно раскинувшись на кровати [8], Шан Цинхуа наконец смог расслабить натруженные руки и ноги. Некоторое время спустя он всё же слез с неё, чтобы затащить туда демона, и вновь замер, обхватив его руками.
Ясное дело, Мобэй-цзюнь был не в настроении после ранения из-за одолевающего его внутреннего жара — если же, очнувшись, он обнаружит себя лежащим на полу или втиснутым на стул, то судьба Шан Цинхуа будет предрешена: не разобравшись, кто прав, кто виноват [9], владыка демонов зарядит целую обойму сосулек в своего благодетеля.
Проезжая мимо аптеки, Шан Цинхуа прикупил кое-какие целебные мази. Хоть и говорят, что демоны отличаются невероятной жизнеспособностью и выносливостью — что ты с ними ни делай, можешь быть уверен, что им как с гуся вода — зарастёт любая дыра, но коль скоро взялся прислуживать [10] — так уж будь добр проявить искреннее рвение, отбросив всякую сдержанность. Сян Тянь Да Фэйцзи, примеривший на себя роль примерного лизоблюда, пуще всего презирал тех, кто, пресмыкаясь пред сильными мира сего, при этом строят из себя гордых. Наковыряв ком земли, он смело засунул его в отверстие на спине Мобэй-цзюня над почкой, как следует его заткнув, после чего перевернул демона на спину, сложив его руки на груди — и невольно залюбовался: в этой позе его пациент сильнее всего напоминал Спящую Красавицу. Вволю налюбовавшись идеально прекрасными чертами собственного творения, Шан Цинхуа уснул на другой стороне кровати, положив голову на руки.
Хоть окно было раскрыто настежь, душную летнюю ночь не освежал ни единый порыв прохладного воздуха.
Полночи проворочавшись с боку на бок, Шан Цинхуа наконец задремал, как вдруг кто-то сбросил его на землю пинком в зад.
Стоит ли говорить, что он до смерти перепугался со сна.
Тотчас закатившись под столик, ещё не оправившийся от испуга Шан Цинхуа опасливо повернул голову — и его глазам предстал медленно поднимающийся с кровати Мобэй-цзюнь, глаза которого сияли столь интенсивным синим светом, словно его голова была бомбой, которая того и гляди взорвётся.
Шан Цинхуа уже заготовил подходящую речь, так что незамедлительно начал дрожащим от горестного волнения [11] голосом:
— Ваше Величество, вы уже проснулись…
Нимало не тронутый этим обращением Мобэй-цзюнь продолжал сверлить его ледяным взглядом.
— Вы помните, кто я? — осторожно поинтересовался Шан Цинхуа.
Демон никак не отреагировал на этот вопрос, но это нимало не смутило заклинателя: он предвидел возможность потери памяти.
— Так вот, мы недавно повстречались на тропе, — не обращая внимания на его гневные взоры, продолжил Шан Цинхуа. — И я сказал вам, что готов следовать за Вашим Величеством до скончания дней, как ваш…
— Почему ты только что обнимал меня? — оборвал его Мобэй-цзюнь.
— …верный последователь и надёжная опора [12]… — Осознав значение его слов, Шан Цинхуа испуганно переспросил: — Что? Что вы только что сказали?
— Ты меня обнимал.
И тут Шан Цинхуа осенило.
В комнате было жарко, словно в пекле, но тело Мобэй-цзюня оставалось по-прежнему холодным. Задремав, Шан Цинхуа бессознательно придвинулся к источнику прохлады, и чем сильнее прижимался, тем приятнее становилось. Ничего удивительного, что ему снились огромные сосульки. Обхватив демона на манер осьминога, Шан Цинхуа прослезился от наслаждения.
Украдкой бросив взгляд на лицо и шею Мобэй-цзюня, он всё же не обнаружил там следов влаги, мысленно вознеся благодарственную молитву: «А-ми-то-фо!»
— Вы были так холодны, — осторожно бросил он, — и я боялся, как бы вы не умерли, поэтому попробовал отогреть вас.
— Идиот, — хмыкнул Мобэй-цзюнь. — Я таким уродился, и чем холоднее моё тело, тем лучше. Я тебе не человек, которому холод несёт смерть.
Внимательно следивший за выражением его лица Шан Цинхуа не удержался от улыбки, заметив, что черты Мобэй-цзюня малость разгладились. Но, только он собрался выбраться из-под столика, чтобы вновь украдкой вскарабкаться на постель [13], к Мобэй-цзюню мигом вернулась суровость:
— Только попробуй.
Шан Цинхуа тотчас замер, жалостливо обнимая ножку стола, вслед за чем заполз под него, словно хомяк в норку.
— Какие цели ты преследуешь? — вопросил Мобэй-цзюнь.
— Никакие в особенности, — без зазрения совести соврал Шан Цинхуа. — Я просто хочу следовать за вами до скончания дней.
— Ты ведь адепт внешнего круга пика Аньдин, — словно не слыша его, бросил владыка демонов.
Шан Цинхуа всегда казалось, что, произнося название его пика, все прочие вкладывают в него какое-то пренебрежительное значение. Боясь, что Мобэй-цзюнь, сочтя его бесполезным, незамедлительно его прикончит, он высунулся из-под стола:
— Ваше Величество, послушайте, я ещё молод, так что вполне могу «вознестись при благоприятной возможности»…
— Скройся с глаз!
Шан Цинхуа поспешил укрыться в безопасном убежище.
Удовлетворившись этим, Мобэй-цзюнь вопросил:
— Так ты помог мне, чтобы я подсобил тебе с этой самой «благоприятной возможностью»?
С точки зрения Шан Цинхуа, со стороны Мобэй-цзюня было весьма нелюбезно заменить слово «спас» на «помог», отводя спасителю второстепенную роль, однако он благодушно захихикал, прикидываясь дурачком.