Система [Спаси-Себя-Сам] для Главного Злодея
Шрифт:
Ну а Шан Цинхуа?
Ну разумеется, он отвечал за управление повозкой, наём комнат в гостинице, перетаскивание вещей и все доходы и расходы — одним словом, на нём была вся логистика.
Звучит неплохо, но на практике всё было отнюдь не так весело.
— Говорят, что если ночью заглянуть в колодец, вытянув шею, то вы можете увидеть, как ваше отражение улыбается вам и манит к себе — и, если вы поддадитесь, оно вас утопит… А ещё там можно увидеть мёртвых родичей… Кхе-кхе, шисюн Шэнь, шиди Лю, может, всё-таки сперва дослушаете меня?
Шэнь Цинцю одним движением извлёк из рукава книгу. Что бы он ни делал — стоял или сидел, или, вот как сейчас, опирался на ствол старого разросшегося баньяна — он неизменно умудрялся источать ту возвышенную ауру превосходства, будто впитал в себя самый дух «Книги песен» и «Книги истории» [5]. Лю Цингэ тем временем уже стоял рядом с колодцем внутреннего дворика, заглядывая в него.
Его можно было понять: он желал разделаться с тварью поскорее [6], лишь бы поменьше находиться рядом с Шэнь Цинцю. Того, в свою очередь, полностью устраивало, что его шиди, не щадя сил, по-быстрому покончит с поручением и уберётся восвояси, ибо полностью отвечал взаимностью Лю Цингэ, ненавидя его всеми фибрами души. Таким образом, хоть и по разным причинам, никто не желал слушать подробных пояснений Шан Цинхуа.
— Нет там ничего, — бросил Лю Цингэ, подняв голову.
И Шан Цинхуа понял, что тот имел в виду: «Что-то моё отражение не спешит улыбаться мне, подманивая меня к себе», и развёл руками:
— Может, тогда… шисюн Шэнь попробует?
Шэнь Цинцю тотчас сменил книгу на складной веер и неторопливо двинулся к колодцу:
— Соблаговолит ли шиди уступить мне место?
Лю Цингэ «соблаговолил», отступив на десяток шагов. Бросив равнодушный взгляд в глубины колодца, Шэнь Цинцю также ничего этим не добился.
— Странно, — бросил Шан Цинхуа, просматривая шелестящий свиток. — Тут точно говорится…
К сожалению, шорох не перекрыл ехидного голоса Шэнь Цинцю:
— Мы с шиди уже попробовали, так как насчёт тебя?
Воистину, даже монстры этого мира следовали принципу: «молодец против овец, а против молодца и сам овца» [7] — пока в колодец заглядывали сильные члены группы, проклятущая тварь и не думала показываться, но стоило взяться за дело Шан Цинхуа, как его отражение тотчас кокетливо помахало ему ручкой.
Не говоря ни слова, Лю Цингэ ударил по рукояти — и подобный убийственной радуге Чэнлуань ринулся в колодец.
Спустя мгновение тишины поверхность воды внезапно взбурлила, и Шан Цинхуа поспешил убраться на безопасное расстояние. В тот же миг из колодца раздался дикий вой, и призрачные клочья столпом взвились к небесам!
Атакуя нападающий на него ком из женских голов, которые силились укусить его, Лю Цингэ выкрикнул:
— Прячьтесь!
Предполагалось, что, если адептам Аньдин не требуется доставлять припасы, им следует отсиживаться в тихом местечке в ожидании, пока не понадобятся их услуги. Вот только на сей раз Шан Цинхуа не успел рассчитать, не скрывшись вовремя: путь из внутреннего дворика уже был отрезан демоническим белёсым туманом. Оказавшемуся в безвыходном положении Шан Цинхуа только и оставалось, что исполнить свой коронный номер: он тотчас закатил глаза и рухнул на землю как подкошенный.
Притвориться мёртвым — испытанный веками способ!
В гуще боя Лю Цингэ и Шэнь Цинцю нечаянно соприкоснулись — и на лицах обоих тотчас отразилось отвращение. Добив одного из призраков ударом тыльной стороны руки, Шэнь Цинцю задел плечо Лю Цингэ — и тот тут же возвратил ему удар.
Ничего не скажешь, здорово, когда главные силы, позабыв о противнике, затевают драку друг с другом!
— Ты что, ослеп? — выругался Шэнь Цинцю. — Куда бьёшь?!
— А кто первый начал? — не уступал ему Лю Цингэ. — И кто после этого слепой?!
Лежавший на земле с закатившимися глазами Шан Цинхуа отлично видел произошедшее: с одной стороны к Лю Цингэ подбиралась уже нависшая над ним белая тень, и Шэнь Цинцю настиг её, ударив через плечо товарища. Видя, что эти двое расходятся всё сильнее, осыпая друг друга всё более сокрушительными ударами, так что глаза уже сверкали жаждой убийства, Шан Цинхуа понял, что не может позволить себе и дальше притворяться мёртвым. Усевшись на земле, он слабым голосом бросил:
— Не ссорьтесь! Шиди Лю, ты неправильно понял, на самом деле шисюн Шэнь…
Шэнь Цинцю взмахнул рукой — и стена рядом с головой Шан Цинхуа тотчас покрылась сетью трещин.
— Коли смерти ищешь, так помирай, — досадливо вздохнул Шэнь Цинцю. — Не останавливайся на полпути.
Верно восприняв намёк, Шан Цинхуа тотчас повалился наземь и вновь принялся добросовестно отыгрывать труп.
После того, как они запечатали колодезного демона и озлобленных духов в сосуд, не упустив ни единого, Шан Цинхуа вновь залез на козлы. Лю Цингэ, не удостоив его ни единым взглядом, двинулся в другую сторону.
— Шиди Лю, ты куда? — встревоженно окликнул его Шан Цинхуа.
— Мне не по пути с теми, кто бьёт в спину, — буркнул в ответ Лю Цингэ.
— Ну что ж, а мне не по пути с теми, кто, имея силу, не нуждаются в мозгах, — улыбнулся Шэнь Цинцю, хлопнув в ладоши. — Поехали, шиди Шан.
С этими словами он ущипнул Шан Цинхуа за плечо, и тот неохотно подчинился, шипя от боли. С трудом высвободившись из его когтей, он всё же бросился к Лю Цингэ, обратившись к нему с прочувствованными словами:
— Шиди Лю, дозволь этому шисюну дать тебе совет. Не дело, что у тебя на уме одни лишь тренировки — так и до умопомешательства недалеко!
Лю Цингэ не ответил ему, а Шэнь Цинцю уже нетерпеливо постукивал черенком веера по оглобле, так что Шан Цинхуа поспешил назад.
Правя повозкой, он на протяжении пути не сводил глаз с Шэнь Цинцю.
Тот сперва не обращал на него внимания — он углубился в книгу, облокотившись на бортик повозки, однако постепенно его лицо мрачнело. В конце концов он бросил, недобро прищурившись: