Сивый Чуб
Шрифт:
– Ти впевнений? Ти впевнений, що це був саме він? Ти впевнений, що він взагалі був там? – Грыць втянул голову в плечи и убрав глаза в сторону также негромко ответил:
– Так батько, впевнений. Я сам його бачив. Ми довго сиділи у шинкаря, вичікуючи час, щоб втекти. А вони усе розпитували та розпитували людей на вулиці. Обличчя у Волеслава було дуже похмуре та зле. Я навіть чув від його людей, що він шов по нашому сліду, але втратив його десь на середині шляху. І ще вони запитували чи є десь поблизу печери чи може якісь старі схрони. Але що люди відповіли я не знають. Нас запитували теж, я сказав, що бачив якихось козаків які уночі проскакали мимо села і десь уїхали далеко. А потім ми швидко як могли полишили село і сюди. От яка біда, батько. Що тепер робити? – Любомир стал массировать подбородок размішляя. Волеслав шел по их следам значит… Значит татары не врали. Вот и регулярная армия. Волеслав это опасный противник. Если он поймает Любомира в степи, то как минимум арестует. У него давно зуб наточен. К тому же он чрезвычайно силен и ловок. Нет уверености, что поединок с ним бедет успешным. Во всяком случае он может нанести серьезное ранение, что ослабит Любомира и его в любом случае поймают или он истечет кровью насмерть. Любомир был больше чем уверен, что Волеслав способен нанести ему серьезную рану. Он пришел к такому выводу после кулачных стычек с ним. В последней случилось так, что Любомир наносил Волеславу удар который наверняка лишил бы того сознания. И в тот же самый момент Волеслав наносил Любомиру, из совершенно неудобнейшей для себя позиции ответный удар в живот. От удара Любомира он утратил сознание. А вот от удара Волеслава Любомир упал на четвереньки и стал рвать кровью. И так продолжалась еще четырнадцать дней после боя. И когда Волеслав, прихрамывая уже разгуливал среди казаков, Любомир все еще лежал в койке весь в жару. Потому чья победа была в бою – вопрос оказался спорным. Вот и сейчас этот враг снова обьявился. Да еще и идет по его следам, и явно из-за происшествия в лагере. Скорее всего выжившие описали и назвали именного его имя. Проклятье!
Но с другой стороны, если б он знал где искать уже нашел бы. А к дому врят ли кто будет приближаться. Следует пока оставаться здесь. Потом, что нибудь придумаем. Пока следует еще затаиться. Любомир посмотрел на Грыца слегка прищурив правый глаз и сказал:
– Що робити говориш? Да нічого! Якби вони знали де нас шукати, то ми давно би на гілках бовталися. Усі разом. Головне зараз не висовуватися. Ще трохи посидимо у хаті, а потім поскочимо усі в різні боки. Я дуже сумніваюся, що вони надумають шукати у проклятій хаті. Так що розслабся і принеси мені краще чарку того що ти привіз. Та облиш ти цей смертельний смуток на обличчі. Якщо у козака є що пити та курити – треба радіти. З тиким виразом у труні будеш валятися. Посміхнись та неси мені чарку, та щось закусити – Грыць от услышанных слов развеселился, полностью успокоился и поспешил исполнить приказание командира. Любомир снова опустился на диван. Сам он не был настолько рад, насколько пытался приободрить Грыца. Возможно им всем придется принять смертный бой в этом доме с отрядом Волеслава. Смерть в захолустном доме, а не на поле боя не входила в планы Любомира. И как же так могло все сложиться, что именно Волеслав пошел по его следу…
Целый день все пили, дрались и спали. Лютый всячески настраивал своих людей на хмельную голову, чтоб они убили друг друга в поножовщине, в надежде заполучить большую часть себе, а может и все золото. Однако они упорно заканчивали свои споры только дракой и разбитыми лицами. После этого снова братались и пили. Степан тоже перестал бояться дома. Любомир обдумывал свой дальнейший маршрут. Грыць вспоминал, а будучи хмельным и делился в деталях своими похождениями на любовном фронте. В таких хлопотах и прошел день. Когда солнце почти коснулось горизонта Любомир уснул. Проснулся он от криков. Толи восторженных, толи обеспокоенных. Громкие восклицания не прекращались. Он скорчил гримасу недовольства, поднялся с дивана и вышел из темной комнаты по направлению голосов. В соседней комнате ярко освещенной пламенем свечей собрались все в полукруг и что – то кричали пьяными голосами друг на друга. Любомир крикнул чтоб заглушить всех:
– Замовкніть усі! Що тут таке трапилось? Чому волаєте? – Все замолчали, а к Любомиру подошел Лютый с хмельным но встревоженным лицом и сказал:
– Отамане наш повішаний повернувся. Хлопі бажають йому допомогти, а я не дозволю до нього наближатись. Ось що! – Любомир взглянул на Лютого таким взглядом как на нечто мерзкое и сказал:
– Що ти верзеш? Допився вже? – Лютый ткнул пальцем в толпу и раздражённо произнёс:
– Подивись сам якщо не віриш! – Любомир растолкал толпу и увидел того за кого шла речь. Он стоял спиной к толпе. Голова его была не естественно скошена на левую сторону. Он был весь в земле и дрожал, струшивая ее маленькими комочками на пол. Тело его тоже было слегка деформировано и казалось раздутым в области паха. Он стоял молча и дрожал. Любомир смерил его взглядом и громко просил:
– Ти як, хлопче? – Любомиру уже доводилось видеть как ранее люди выкарабкивались из общих могил и долго поле этого не приходили себя. Этот видимо не умер, а просто потерял сознание когда вешался, а его побратимы на скорую руку похоронили беднягу. Вот он теперь и не понимает ничего, а эти на пьяную голову всполошились. Какой же сброд он набрал. Явно хоронили в спешке не проверив даже дыхание. Как он вообще там до вечера пролежал? Любомир закурил трубку и не дождавшись ответа нова задал опрос:
– Ти як хлопче? И може пити хочеш? – После этого вопроса бывший повешеный вздрогнул сильней обычного и ответил утробным двойным голосом в котором слышался бас и скрипучие нотки:
– Так! Ми бажаємо пити! Дуже бажаємо пити! – и после сказаннях слов начал неуклюже оборачиваться…
Степан чувствовал, что перебрал. Но это было и к лучшему. Он направлялся в подвал осмотреть гробы. Ему, на хмельную голову было стыдно за себя. Стыдно, что он будучи в отряде такого смелого человека как Любомир позволил себе ничтожный страх. Ведь он был прав. Как пережив столько опасностей и пройдя столько вместе с Любомиром можно проявить позорную трусость при этом сброде. Будь он на месте Любомира вообще бы зарубал себя на месте. Потому как трусость сродни предательству! А Любомир добрый и справедливый – простил его и дал как обычно возможность исправиться. И он исправиться. Любомир увидит, что он достоин того чтоб находится рядом. Степан решил спустится в подвал один. Вскрыть гробы и отрубив головы покойникам, если они там есть, принести их Любомиру в знак того, что он поборол свой страх. Степан с трудом отодвинул одну створку двери, чуть не упав заплетающейся поступью стал спускаться в подвал. Факел слово живой пытался выскользнуть из рук, но Степан героически его удерживал, с учетом того, что в другой руке был обнаженный клинок. Где – то на середине пути он услышал сверху приглушенные крики, но не придал им значения. И вот когда он почти добрался к гробам, услышал как сверху к нему кто то спускается тяжелыми, но равномерными шагами. Свет факела осветил площадку с гробами и Степан остановился в растерянности. Крышки гробов были сброшены небрежно на пол, но сами гробы были пусты. Шаги за спиной Степана становились все ближе. Он был уверен, что это спускался к нему Грыць. Степан к нему и обратился, с досадой в голосе:
– Смотри Грыць кто то меня опередил. А я только решился сам все сделать… Открыли гробы и даже мертвецов куда то спрятали. Ничего я Любомиру не принесу. Так и останусь трусом для него навсегда… – шаги прекратились прямо за спиной у Степна. Он почувствовал как на правое плечо ему положили руку. За спиной Степан услышал странный, не похожий на человеческий голос, однако слова он разобрал отчетливо:
– Не переживай. Просто наши матери вышли погулять. Они любят гулять в преддверии кровавой луны. Лучше скажи как тебя зовут. Я сразу тебя заметил когда вы еще только к дому приближались. Ты единственный кто меня рассмотрел, а я рассмотрел тебя. И ты мне очень понравился. Очень! – Этот голос был и чарующим и ужасающим одновременно. Степан похолодел от ужаса. Весь хмель как рукой сняло. В сознании промелькнула мысль, что за спиной находится то чудовище, которое приземлилось на крышу. Тот монстр, которого он рассмотрел. Степан стал дрожать от этой мысли. Он слегка повернул голову в право, чтоб рассмотреть руку лежащую у него на плече. И сразу отдернул голову и закрыл глаза, прерывисто дыша. На плече лежала чудовищная кисть с длинными морщинистыми пальцами, которые оканчивались черными острыми когтями. Точно это то самое чудище! Какого черта он надумал сюда спускаться! Проклятье! За спиной послышался негромкий едкий смешок этого создания, а потом снова голос:
– Удивительно как… Я всегда похищал детей. Обожаю как они бояться. Но ты. Ты не ребенок, но боишься так же. Мне это очень нравиться. Скажи как тебя зовут? – Степан ощутил, что чудовище обходит его и становиться перед ним. Холодный пот лился градом. Коленки дрожали. Меч выпал из руки. Уголки губ Степана дрожали и вообще он готов был расплакаться от страха. В нос Степану удали сладковато едкий аромат. Он был похож на аромат источаемый прекрасным цветком вперемешку с рвотным смрадом гниющей плоти. Дрожащий Степан снова услышал голос:
– Открой глазки. Посмотри на меня. Открой говорю! – Слезы все таки потекли из глаз Степана. Он не хотел открывать глаза, но сделал то, что приказало чудовище. К своему удивлению он увидел не уродливую зубатую физиономию. Перед ним был человек. Это был прекрасный стройный юноша с длинными черными волосами и большими выразительными глазами янтарного цвета. И он ласково улыбался. А слезы текли по щекам Степана. Юноша сказал этим странным голосом:
– Ну вот и плакать стал. Точно как ребеночек. Как же ты мне нравишься. Ты такой большой. ТЫ особенный. Ты поможешь мне осуществить мою давнюю мечту – Юноша подобрал слезы кончиком пальца и отправил его к себе в рот. Степан увидел как за щекой ворочается что – то большое. Может огромный язык. Степан понял, что юноша – это облик который принимает это ужасное создание. Тем временем юноша снова улыбнулся и сказал:
– Как же ты мне нравишься. Очень нравишься. Я думаю пора осуществлять мечту – и сказав это придвинулся ближе и нежно поцеловал Степана в лоб. Степан ощутил мертвенный холод этих губ. После монстр в облике юноши стал обходить его с левого бока и говорить:
– Знаешь, о чем я давно мечтал? Я мечтал о человеческом теле. О настоящем человеческом теле. Залезть в него и сидеть в нем. Мать родила меня отличным от вас людей, а мне так хотелось быть похожим на вас. Дети годились только в пищу, а взрослые были слишком грубы, чтоб их брать. Но ты. Таких как ты я еще не видел… – Существо снова остановилось за спиной. Воцарилась тишина. Потом снова раздался этот странный голос с нотками радости: