Сияй, Бореалис! Армейские байки
Шрифт:
— Ты как сюда попал? — первая заговорила она.
Тот застенчиво замялся.
— Где твои родители?
— Потерялись, — огорчённо пожал плечами мальчик.
— Думаешь? А не наоборот? — девушка осторожно приблизилась.
— Дядя даст конфетку, — вполголоса пробормотал тот.
— Какой дядя? — осторожно спросила Лирет.
Мальчик мотнул головой и сжал губы, словно боясь проболтаться о чём-то. Барьерщица внимательно на него поглядывала.
— Вот что, — сменила тактику она, — давай ты скажешь мне, что за дядя такой, и где твой дом, а я тебе за это целый куль конфеток дам, ага? Детям
— Дядя разозлится, — всё мотал головой тот.
— Знаешь, это какой-то плохой дядя, если он оставил тебя здесь одного.
— Дядя просил быть здесь.
— А имя у дяди есть? Может, позовём его? — Лирет осторожно взяла мальчика за руку. — Идём, поищем твоего дядю, а по пути ты мне про него расскажешь.
«Убей его немедленно».
То ли послышалось, то ли воображение взыгралось. Девушка, нахмурившись, поправила телепатор на виске. Связь барахлила, да и Седой по обыкновению не торопился налаживать контакт. Мальчишка, затихнув, понуро шлёпал сапожками рядом. Он расслабил ладонь, и Лирет казалось, будто она тащит за руку куклу.
— Отведём тебя в полицию Лютгора, а там они решат, что с тобой делать. Знаешь ли, сейчас тяжелые времена, чтобы нянчиться с каждым попавшим в передрягу. Мы здесь совсем по другому поводу, так что не создавай проблем, — слова барьерщицы растворялись в облачках пара. — Так что за дядя тебя сюда привёл, м?
— Дядя, который даст конфетку, — мальчик вдруг повеселел.
Он вдруг отдёрнул руку и остановился. Лирет обернулась в смятении.
— Да что с тобой такое?
В ту же секунду совсем рядом хрустнул снег. Ловкая тень скользнула вдоль потрескавшейся стены, затем оказалась почти за спиной девушки. Спину свело от покалывания. Метнув взгляд, Лирет уставилась вначале на дуло пистолета, затем на Седого. Его взгляд изменился и, ожив, стал жёстче, будто до этого парень ходил в полусне, видя сны о реальности наяву. Мальчик ошеломлённо попятился назад, млея с каждым шагом. Дуло вторило его движению. Напарник на полном серьёзе целился в пацана, как в мишень. Снежные хлопья прикасались к каменным щекам наёмника и будто не таяли.
— Проваливай в сторону, — прошипел Седой барьерщице. — Ты совсем бесполезна.
Мальчик вдруг захныкал и заскулил, но Седого это не проняло. Небо медленно рассыпало снег и заметало следы на дороге. Лирет смело шагнула вперёд, закрыв собой растерявшегося мальца.
— Он не заражённый и даже не сектант, — сменила тон девушка. — А я не собираюсь смотреть, как убивают детей. Он здесь совсем один, мы можем помочь ему. Я понимаю, что тебе за это не заплатили, но это вовсе не значит, что нужно избавляться от всех, кто не входит в твои планы.
— Заряды этого пистолета могут пробивать насквозь несколько целей сразу, — сообщил Седой. — Свалишь или твой труп к утру обглодают волки или демоны.
Мальчишка тихо рыдал и шмыгал носом, трусливо прячась позади барьерщицы.
— Я не собираюсь мериться силами, — Лирет достала из кармана печать. — Противовзрывной барьер способен сдерживать любой уровень взрыва, в том числе и выстрелы, если тебе это интересно, но я надеюсь, что не придётся его использовать.
— Что ж, тратить время на болтовню я тоже не люблю.
Седой исчез. Взглядом девушка даже не успела уловить
— Зачем? — глухо выдавила из себя девушка.
Она, до конца держа себя в руках, мрачно проследила за тем, как Седой ботинком перевернул труп и равнодушно оглядел его, не наклоняясь. Он убил дитя так легко и хладнокровно, как можно срезать цветок или разбить хрусталь.
— Здесь чистка завершена, — спокойно оповестил парень, проигнорировав вопрос. — Уходим, у нас ещё много дел.
— Ты… тебе настолько плевать?
— Всего лишь работа. Мне за это платят.
— Ты убил ребёнка.
— Да, я в курсе. Ты идёшь?
— Как можно быть настолько пофигистом?! — не выдержала Лирет.
— Разве плохо быть пофигистом? Это ты слишком эмоциональна и настолько, что не учитываешь мелочи, а это минус для барьерщика и солдата в целом. Ты хоть знала, что необязательно быть полностью заражённым, чтобы переносить заразу?
Напарник пихнул носом ботинка труп мальчика. Что-то звякнуло под окровавленной курткой. Седой наклонился и дёрнул застёжку молнии. Всё тело ребёнка было укутано какими-то трубочками, на которые цеплялись маленькие колбы. Внутри чернела какая-то мерзость.
— Это инкубатор. Чисто теоретически он не является заражённым, но растит паразитов на себе. Молодой детский организм даёт им питание — это позволяют делать трубы, по которым поступают микродозы крови, вместе с которой поступает и прана. В естественной среде паразиты могут выживать самостоятельно, но заражение легко предупредить из-за активных выделений тёмной праны. Сейчас бесточенники постепенно вводят искусственное выращивание для надёжного распространения заразы по миру. Искусственное выращивание делает переносчика и паразитов зависимыми друг от друга, взрослому сформировавшемуся организму будет тяжело переносить такую зависимость, а вот детям это нипочём. Но детей не только поэтому берут для таких целей: так легче переносить вирус в разные точки мира без привлечения внимания общественности. Пройдёт ещё месяц, и тогда об этом заговорят уже всерьёз.
— Ты мог об этом сообщить сразу, и тогда мне бы не пришлось затевать весь этот спектакль, — процедила Лирет.
— Тогда ты не смогла бы его поймать и вообще не поверила бы мне на слово, а так ты выглядела достаточно искренней, чтобы сопляк тебе поверил. Но он тебе не поверил и решил играть по своим правилам.
Седой что-то вытащил из кармана мальчика. В темноте блеснули заострённые иглы, высыпавшиеся в снег. У Лирет в груди всё охладело.
— Даже знать не хочу, что это, — чёрство бросила она, направившись вперёд.