Сияй, Бореалис! Армейские байки
Шрифт:
— Зато из тебя вышла неплохая приманка. Под шумок меня никто так и не заметил.
— Я даже не удивлена, — Лирет осторожно отцепила одну колбу от трубки и задержала дыхание, разглядывая улику.
Затем девушка сообразила простое огненное кольцо вокруг трупа. Гася в себе чувства, она зажгла костёр, устроив кремацию. Магический огонь пожирал до пепла за секунды. На заснеженной дороге осталось большое сажевое пятно, как будто кто-то потушил гигантский окурок о снег.
— Выходит, они берут мелких паразитов? — поинтересовалась Лирет. — Это как размножать растения от побегов или семечек.
— Практически так и есть. К слову, ребёнок не был бесточенником: для такого
Девушка смятённо взглянула на напарника.
— Сюда я пошёл, чтобы убедиться в собственных догадках, — продолжил Седой.
— Стоит немедленно об этом доложить, это ненормально. Откуда они берут этих детей? Наверняка из приютов.
— Докладывать об этом прямо сейчас — всё равно что льву зарычать до того, как из засады он кинется на жертву. Нет уж, прикинемся болванами и дадим врагу расслабиться. В конце концов мы охотимся за подонком, а не благотворительностью занимаемся.
— Наша задача как раз заключается в том, чтобы сократить число жертв, а не увеличивать, — запротестовала Лирет. — Тем более это беззащитные дети! Уж ты как хочешь, но я другого мнения. Этот образец мы должны доставить.
Она собиралась было воспользоваться печатью срочных сообщений, как вдруг в её затылок уткнулось что-то холодное. Седой изловчился доставать свой пистолет быстро и незаметно. Девушка спиной чувствовала, как напарник держит палец на курке, её руки замерли сами по себе, окутанные колючей ледяной паутиной. Тогда Лирет решила, что у Седого дыхание такое же ледяное, как и его сердце. Стекло колбы потрескалось, и пришлось её бросить в снег. Черное пятно вгрызлось в снежный пласт и зашипело.
— Нет, сообщать мы ничего не будем, — дал понять напарник. — А станешь своевольничать, я размозжу тебе голову, как этот сосуд. Твоя работа — прикрывать меня, когда это нужно.
В такие моменты Седой становился другим. Истлевало прежнее ребячество, на место которого приходило нечто зловещее, тёмное и ледяное, как полярная зима. В голове у парня крутились свои шестерёнки, которых Лирет не знала и не собиралась это выяснять. Он мог выстрелить, не моргнув глазом, а потом с таким же хладнокровием пихнуть труп ботинком. От этого становилось мерзко на душе, одновременно же хотелось дать отпор.
— Ты же совсем не глупая, — пробормотал Седой, убирая пистолет, — и прекрасно знаешь, что я мало с кем считаюсь, если не считаюсь вообще.
— Да, не глупая. Совсем. Но отвратительно, что слабая, — процедила девушка, злясь на саму себя.
— Продержалась дольше, чем твои предшественники. Ядрёней огня, прочнее стали. Считай, сегодняшний день был твоим испытанием.
Они добрались до машины. К тому времени снегопад унялся, и студёный воздух замер в ожидании утра. В салон прокрался мороз. «Ламбаду» снова пришлось толкать, чтобы она ожила и покатилась по заснеженной дороге. Всё это опять свалилось на Лирет. В машину она рухнула мрачная и вся испачканная, в то время как Седой по-прежнему оставался чист и опрятен, будто и вовсе не ходил ни в какие руины шугать демонов. Девушка, отбросив все мысли, швырнула скрипичный футляр назад и устало откинулась на сиденье. Запах псины и затхлости давил на стены салона. Послышалось, как Седой умерил дыхание. Лирет скрестила руки на груди. На веки начинала опускаться дремота.
— Почему ты так цепляешься за жизнь? — поинтересовался вдруг Седой.
— Сама не знаю, — пробормотала Лирет, приоткрыв один глаз.
— Сражаешься, будто у тебя есть что-то.
— Скорее, выполняю свой долг и банально защищаю мир, а жить каждый захочет.
— А что потом?
— Потом?
— Когда
Девушка уставила взгляд в окно, тяжело вздохнув. На стекле осталось запотевшее пятно. Ни с того ни с сего Седой порой начинал разговоры о личном. То ли от скуки, то ли из интереса — всегда было сложно понять, что им двигало. Спрашивал, интересовался, но ничего не говорил о себе.
— Не знаю, — едва слышно проговорила Лирет и сомкнула веки. — Но чувство такое, будто мне есть, к чему вернуться.
Стоило ей впустить эту мысль, как в голове промелькнул кратковременный сон. Вспыхнул и погас фейерверком. Там было что-то тёмное и пугающее, вмиг разбавленное крапинками света, как искры костра, вздымающиеся к ночному небу. Здесь нет войны, нет солдат и борьбы, боли и жертв. Здесь осталось что-то иное, похожее на детскую мечту.
Ощущение, когда что-то намеренно отнимают, ссыпав осадки воспоминаний в одну кучу, но и они теперь больше походили на рваную бумагу, тонущую в омуте.
Плач скрипки, почти человеческий, донёсся откуда-то из глубин и замолк.
Лирет открыла глаза. Сон позабылся сразу, а послевкусие тоски ещё надолго осталось. За окном мелькал свет фонарей, Седой безмолвно вёл машину и не отрывал от дороги покрасневших от усталости глаз. Напарник не перекинулся и словом, а, вернувшись в номер, сбросил куртку, уселся у стены и провалился в глубочайший сон. Ничего странного с Седым не происходило: заснул как умер — барьерщица даже осторожно подошла к нему один раз, чтобы услышать дыхание. Девушка сменила одежду, отнеся в прачку пачканную форму, приняла душ, отмывшись от зловония, затем протёрла исцарапанный скрипичный футляр и ещё долго буравила его взглядом, но так и не решилась вынуть оттуда скрипку. Ненужно оно.
***
Цепкие лапы тихохода легко мнут металл, точно папье-маше. Самое важное правило во время битвы — двигаться ловко, насколько это возможно, и уклоняться. В теле голема восприятие мира и ощущение тела совершенно иные: всё равно, что душой оказаться в теле гиганта и видеть всё через интерфейс. Специальный модуль позволяет оптимизировать движения и предупреждать новые атаки. Сложнее планировать атаку, когда роли в команде распределены несколько иначе, чем это обычно принято. Шинан научился концентрировать внимание на нескольких вещах одновременно: биться и следить за Лессан. Девчонка стала намного уверенней и охотно рвалась в бой, но, читая её ещё неловкие движения, капитан намеренно ставил пилота «02» в заднюю позицию — туда, откуда можно было только стрелять и не высовываться в пекло. Лессан злилась: ей хотелось, чтобы на её големе осталось чуть больше вмятин. Всё это пылкое стремление было не больше чем губительный максимализм, свойственный подросткам.
Разъярённый тихоход нёсся на голема с меткой «01». Стальное тело, искорёженное и покрытое ржаво-бурыми царапинами с запекшейся кровью демонов, встало в оборонительную стойку. Механизмы с трубами скрежетали и исторгали горячий воздух. Самого крупного демона Шинан отвлёк на себя. Мохнатая тварь, силуэт которой в ночной темени сливался с чернилами неба, шипела и брызгала слюной, сотрясая землю. Тихоход кинулся на голема, рассекая собой снегопад. Капитан подался вперёд, подминая под собой снег. Позади грохотали выстрелы. Команды разделились, взяв на себя двух других мелких тихоходов, пришедших с севера. Громадные и сутулые, покрытые густой шерстью длиннолапые твари с изогнутыми рогами не выдавали своего присутствия до тех пор, пока их не обнаруживала команда големов и не шла в прямую атаку.