Сияй, Бореалис! Армейские байки

Liz Elzard

Девочка думала, что она уже давно привыкла к побоям. Все когда-либо нанесённые увечья превратились в броню, но это оказалось не так. Даже жестокость отчима казалась удовольствием по сравнению с тем, что делали с ней в карцере. Лессан лежала, и поверхность под щекой становилась мокрой от слёз. Между желанием умереть и жить дальше девочка только могла думать о том, насколько она здесь и сейчас беспомощна. Её не убьют здесь — не избавят от страдания — но выбьют всю тягу к жизни. Здесь нет никого, кто бы мог остановить это. Мамы нет тут — Лессан даже думать не хотела, что отчим мог с ней

сделать.

Но девочка была всё ещё жива — значит, мама тоже. Неужели этот дар не даст легко умереть? Однако Лессан предпочла бы умереть от одной лишь мысли, что ей придётся всю жизнь помнить, какие гнусности творил с ней отчим.

Грубая рука вцепилась в волосы и дёрнула вверх. Поверхность оторвалась от мокрой щеки. Отчим тоже любил цепляться за эти волосы. То, что для обычных девочек было украшением, для Лессан стало проклятием.

— Отвечай! — проорал голос. — Как ты исказила барьер?!

Этот вопрос раскатился по стенам карцера уже десятый раз.

— Это не я, — отвечала Лессан уже по инерции. — Не я…

— Ты была недалеко от барьера, когда он начал реагировать.

— Это не я…

— Не играй дурочку, демоны идут на твоё присутствие. Вещь, которую ты носишь, — это ведь всё из-за неё, не так ли?

— Я ничего не знаю, — скулила девочка.

— Знаешь всё, ещё как. Отдашь её нам добровольно или будешь иметь дело с телепатами. Ты же хочешь вернуться домой? Тебе только нужно передать её нам, ведь никто не сможет так просто её отнять, пока ты сама не захочешь отдать. Или ты хочешь умереть? Это может оказаться единственным вариантом в твоём случае, если будешь упрямиться.

— Нет…

— Хорошо, тогда твои испытания здесь продолжатся, пока ты не умрёшь. Либо в бою, либо от наших рук.

Майор Лин Мо появлялся так же внезапно, как исчезал. На общих сборах эманатов-сенсоров делал прогнозы новых нападений, давал распоряжения капитанам големных команд, а после уходил. Куда — неизвестно. Чёрная кожаная маска как будто приросла к лицу майора. Из прорезей можно было разглядеть блеск глаз, но не направление взгляда. Оттуда доносился только голос, и только он был живым, а остальное, что являло собой Лина Мо, казалось ирреальным. Он скрывал своё изуродованное тело, не допуская и миллиметра открытой кожи, носил исключительно закрытую одежду и чёрные перчатки, консервировал себя под слоями ткани. Не будь у майора копны всклокоченных каштановых волос и подвижного блеска глаз по ту сторону прорезей, он вполне бы сошёл за человекоподобного голема.

Шинан относился к нему с уважением до недавних пор. Лин Мо отдал приказ обучать Лессан по стандартной схеме. Стандартная схема подразумевала не исключать жестокое обращение, и капитан считал её эффективной. Трус потянет на дно всю команду, если его не закалить. Пилот «02» оставался как раз тем слабым звеном. Забавно, что слабое звено обладало достаточной силой, чтобы не быть таковым. Даже при всей своей холодности Шинан знал, что девочка здесь пропадёт, но Лин Мо отказался давать им другого пилота. Неужели майор сам не понимал, к чему это может привести?

Капитан направлялся к карцеру. Быстрый тяжёлый

шаг затаптывал тишину. Доклад о том, что такая безобидная девочка могла разбить мощный барьер и впустить демонов, наслал на Шинана ярость. Он не желал, чтобы команда обрастала такими слухами.

Может, глупая малолетка всего лишь казалась такой?

Девчонка сидела съёжившись у стены. Тяжёлая дверь распахнулась, Лессан судорожно подняла глаза, будто прокравшийся в тесную камеру свет обжёг её. Высокий силуэт шагнул внутрь, и та вжалась в угол. Изо всех сторон на стену давило напряжение. Шинан сделал шаг вперёд и проникновенно посмотрел в глаза девочки. В них горело вопиющее отчаяние. Крик о помощи, который никто не слышит. Капитан застопорился. Может, это обман? Но Шинан не чувствовал обмана.

— Тебя даже бить неохота, — сказал он. — Но если ты мне ничего не скажешь, то я, возможно, передумаю.

— Я просто хотела убежать, — хныкала Лессан. — Мне не надо ничего, я хочу вернуться домой.

— Все хотят вернуться, но скоро ты забудешь про дом, и от тебя останется только то, что есть с тобой сейчас.

— Я не забуду про дом. «Иррайзер» на меня не подействовал и не подействует. Я просто хочу домой.

— Тебе так кажется. Никуда ты отсюда не уйдёшь. Раз ты здесь, то тебе придётся смириться. Ныть бесполезно — нытьё тебя не сделает смелей. Так что выбирай: захочешь сама жить или я тебя заставлю жить.

Чем больше он говорил, тем сильнее Лессан тряслась от слёз.

— Я так не хочу, — проговорила она.

— Я не посмотрю на то, что ты девчонка. У меня ко всем одинаковое отношение, — предупредил капитан. — Ты покинула команду во время боя — думаешь, после такого я стану добрее? Кроме того, каким-то образом водишь за собой демонов — может, ты ещё и барьеры нарушаешь? Отвечай!

— Это всё неправда! Они это всё нарочно придумали!

— И как смеет тот, кто трусливо смылся, говорить про чужую ложь?! — разозлился Шинан. — Ты, соплячка, делаешь всё, чтобы избежать ответственности. Знаю таких, проходили.

— Я не вру! — стояла на своём Лессан.

Капитан схватил её за воротник одной рукой и дёрнул вверх. Два разных взгляда столкнулись друг с другом: гнев и отчаяние. Девочка смотрела не моргая, как смотрят те, кого душит несправедливость. Шинана тошнило от этих слёз, пускай гнев унялся. В какой-то момент парень понял: он ни за что не сможет беспощадно ударить ребёнка. Лессан почувствовала, что капитан не знает ничего о ней и всего лишь делал то, что привык делать с нарушителями.

— Помогите мне, — прошептала девочка. — Прошу.

Шинан разжал руку, и Лессан прижалась к нему, уткнув мокрый нос ему в грудь.

— Прекрати рыдать, — холодно сказал капитан.

— Капитан… Разрешите хотя бы пару минут… и я больше никогда… обещаю! — девчонка проглатывала слова вместе со слезами.

Шинан терпеливо ждал, слушая тихие всхлипы. Вероятно, это было сейчас очень важно — замереть так и стать жилеткой для соплей и слёз. На каких-то пару минут…

— Они нарочно делают меня виновной во всём, чтобы затравить меня, но я клянусь, что никакие барьеры не трогала. Кто-то сделал это… а травят меня. Это всё отчим.