Сказание о царствовании великого князя московского Иоанна IV Васильевича II
Шрифт:
В
безмолвии
лежавши на постели своея, не по силам Иоанну Васильевичу слово света глаголавши, а боляры внове промеж себя бранившиси и крамолы искавши, обнаживши намерения свои черные. Дьявол всему хозяин тут бысть и во грехах они увязши истину не видевши раптавши в чистолюбии великом, но Христе Спасе наш в помощи самодерцу не отказавши просвятивши разум их и к вечеру многие ужо крест Дмитрию целовавши. Вот имена их князь Иван Федорович Мстиславский, князь Владимир Иванович Воротынский, князь Иван Васильевич Шереметев, Михаил Яковлевич Морозов, князь Дмитрий Федерович Палецкий, дьяк Иван Михайлов, Захарьены-Юрьевы.
А
князья
И
многие боляры к нему слово рекши, что неможно поступавши скверно, ругавшися безбожными словами и жаловавши людей своих ближних, егда народ в скорби и слезах пребываху. Те же слушавши не пожелавши слова мудрости сотворявши в беззаконии дело свое и ноне решивши боляры, что преданы бысть царскому завету и страх пред Господом имевши не пускавши князя Владимира Андреевича к осударю затем, что стеречься подобавши людей лихих, убо в головах таких мало верного все более неверного содержившися.
В
о церкви Благовещения тем промежутком, что в палатах у царского дворца бысть иерей Сильвестр, он бысть вельми влиятельный муж при осударе и всем царством по его высшему совету управлявшиси. Он вмешавшиси в дела скорбные, егде зерно разума не найти бысть смертным простым. И рече он князьям, что крест честно целовавши: «Зачем вы к осударю князя Владимира Старицкого не пускаете? Он больше хочет добра осударю, чем вы, боляры». Дерзок голос его бысть и стерпевши боляры не могли и ответствовавши ему правдой, что яко они завет самодержца хранят, то изменника не потерпят, буде он хоть и в ризы облачен. Оскорбившися не мало Сильвестр и вошедши в палаты царские, егде бысть больному осударю лежавши.
И
бысть промеж них молва крупная, егде мирного исхода не нашедши. Изыйдя от великого князя и царя всея Русии, он удалившися, а осударь в следующий днесть собравши всих боляр внове глаголвши им крепко: «В последний раз взыскиваю к вам и о присяге поминаю. Целуйте крест пред моими ближними болярами, князьями Мстиславским и Воротынским: я не в сила бысть того свидетелем. А вы, ужо давшие клятву умерети за меня и за сына моего, вспомяните оную, егда меня не буде; не попустите вероломных извести царевича: спасите его; бегите с ним в чужую землю, куда Бог укажет вам путь!… А вы, Захарьины, чего ужасаетеси? Поздно щадити вам мятежных боляр: они не пощадят вас, вы буде передними мертвецами. Так вы бо за сына моего и за мать его померли бо, а жены моей на поругание болярам не дали».
М
олвивши се великий князь и царь всея Русии и на кровати откинувшись, сил бысть у него мало, но слова его свершивши дела много. И выйдя в переднюю палату, егде дьяк Иван Михайлов крест Святой державши на готове, а князь Владимир Воротынский подле него стоявши в молчании
И
тени не бысть обиды на лице князя Воротынского, с тем он и ответствовавши ему: «Да, я изменник, а требую от тебя клятвы бысть верным осударю нашему и сыну его; ты праведен, а не хочешь дать ее». Смятившися токмо князь Иван Пронский-Турунтай и в безмолствии дольнейшем присягнувши на верность великому князю и царю всея Русии.
Н
о не вси боляры клятвенно зарекшись, бысть средь них двое кто сказавши больными не сделавши се, а токмо после всего приступивши утвердившись во служении верою и правдой царевичу Дмитрию. И бысть они: казаначей Никита Фунтиков и князь Дмитри Курлятев. А князь Дмитрий Палецкий хоть и целовавши крест, пославши зятя своего ко князю Владимиру Ондроеевичу Старицкому с вестями и условием, что мол аще Юрию удел дадут кое в завещании указано великого князя Владимира, то и он способствовавши готов силами всеми что у него имеется возведоша головы их к короне царской.
К
нязя же Владимира Ондреевича к клятве приведоша через запись целовальную. Ноне прииде князь к осударю, он ему указует на записи крест Святой целовавши. А Владимир Ондреевич Старицкий, отказ давши, изошедши от него восхотевши вон, но самодержец его словом своим остановивши: «Сам знаешь, что станется твоей душе, аще не хочешь креста целовати; что станется до того мне дела нет». И кликнувши боляр верных тако же им глаголаху: «Осудари боляры, мне невмоготу, мне не до того, а на чем вы крест целовали мне и моему сыну Дмитрию, по тому и делайте».
И
боляры вспомнивши о душе своей, начавши увещевавши князя Владимира Ондреевича, дабы он не артачившись и послушанием своим великого князя и царя всея Русии к себе расположивши к покою души его приведоша. Но князь Старицкий и слушавши не хотяша слов разумных и на князя Воротынского бранившиси глаголаху ему: «Ты бо со мной не пререкалси, и нечего мне указывати и против меня не глаголаху». А Воротынский ему не попускавши ответствовавши: «Аз есмь, осударь, дал душу царю своему и великому князю Иоанну Васильевичу всея Русии и сыну его князю Дмитрию, мне служити им во всем по правде. И с тобою мне они же, осудари мои, велели глаголаху. И служу аз им, осударям своим, а тебе служити не хочу, и за них, осударей своих, с тобой глаголаху. А аки доведется, по их, осударей своих, повелению, и дратися с тобой готов».
У
страшившиси речей его и боляр оставшихся, кои пригрозивши не пускати его из палаты коли не поцелует крест Святой, клятву свою принес он на верность великому князю Дмитрию. И ноне же пославши ко княгине Евфросинии дабы она к целовальной записи печать свю привесивши закрепивши, чем законности и неотступности клятвы креста Святого целования. Но и она упертой оказавшиси поперк поиде печати не давадши отказавши болярину Дмитрию Палицкому и дьякону Ивану Михайлову и паки они трижды к ней не ходивши и с великим трудом не принуждавши печати приложивши. А егда она все же поступившись, то голосивши при сем: «Что то за крестное целование, аще поневоле?», и бранившись и ругавшись непристойно.