Сказание об Эйнаре Сыне Войны

Дьюк Александр

— Ну, против копья заговоренного, умелым кузнецом выкованного да от чистого сердца дареного никакое бессмертие не поможет, — бессовестно соврал Эйнар, опираясь на разрекламированный товар. — Уж я-то в таких делах кое-что понимаю.

Раск ехидно фыркнул за спиной хозяина. Толпа зашепталась вполголоса, сперва недоверчиво рассмотрев «копье заговоренное», потом косясь на «умелого кузнеца». «Умелый кузнец» неуютно съежился и уменьшился под всеобщим пристальным вниманием.

— Да не бойтесь, народ, — ободрил толпу Эйнар. — Взгляните на своего колдуна. Видите? Развеялись его чары, а такое бывает, только когда колдун мертвый лежит.

Селяне

зашептались активнее. Эйнар уловил четко прозвучавшее заверение, что кто-то слышал, как кто-то слышал, когда кто-то говорил. Этого вполне хватило, чтобы «некто слышавший» обрел в глазах соседей статус знатока-эксперта в области чародейства.

Эйнар тяжко вздохнул.

— Ну, коли мне не верите, — почесал он затылок, — сами проверьте.

— Енто как, значится, так? — насторожились селяне.

— А ближе подойдите. Если ногу не отхватит, значит, точно помер.

Селяне прекратили перешептываться, застыли с таким видом, будто Эйнар предложил им пройтись по веревочному мосту над пропастью, с одной стороны которой за ними гналась орава обозленных туземцев, а с другой — поджидали соперники в погоне за ценными находками древних культур. Каждый знает, что произойдет дальше, но выбор от этого все равно невелик.

Эйнар обвел притихших селян хитрым взглядом и добродушно рассмеялся. Толпа поддержала его, но не очень уверенно. Ближе не подошла.

— Да что с вами, люди добрые? — послышался слабый голос Гизура, протискивающегося между селянами. — Вы что, не верите? Это же Эйнар Сын Войны! Он же герой! Уж он-то мертвого злодея от живого отличит!

Толпа снова зашумела. Аргумент показался им вполне приемлемым, но все-таки недостаточно весомым. Теперь вздохнул Гизур. Его нагло растолкали, разбудили, потащили против воли, а чувствовал он себя скверно. И настроение у него было скверное. Недоверие селян к герою отнюдь его не улучшало. Хотя, может, все дело было все-таки в похмелье… Но недоверчивые селяне в этой шкале находились где-то совсем рядом с рвотными позывами, головной болью, головокружением, слабостью и промозглой, холодной симскарской погодой.

Гизур махнул рукой и зашагал к Эйнару настолько уверенно, насколько позволяли своевольные ноги, почему-то считавшие, что самая кратчайшая дорога — это не прямая, а зигзаги. Дошел, остановился, покачнулся, посмотрел исподлобья на усмехающегося Эйнара, опустил глаза вместе с тяжелой головой на колдуна, шумно втянул носом воздух, демонстрируя железную решимость, и легко пихнул тело носком сапога в бок. Селяне издали потрясенный вздох, прячась за соседями. Широкая спина зажмурившегося кузнеца укрыла сразу троих.

Прошла секунда, две…

Ничего не произошло.

Гизур всплеснул руками и победоносно упер их в бока, обводя взволнованных селян рассеянным взглядом.

— Вот! — воскликнув, поднял ногу и указал на нее слишком энергично, самоуверенно решив, что для сохранения вертикального положения ему хватит всего одной ноги. Эйнар вовремя подхватил его подмышку. — Все на месте! Что на это скажете, а, люди добрые?

«Люди добрые» неуверенно покинули свои убежища, поглядывая друг на друга с осуждением и явным упреком, мол, я тебе говорил, а ты не верил. Или — тоже мне страх, преставившийся ветхий дед!

— Ну так это, — неуверенно протянул Снорри-старший, боязливо выглядывая из-за спины Снорри-младшего, — значится, помер колдун… вот?

Эйнар закатил глаза и потер ладонью лоб, отпустив Гизура.

Скальд осел на землю.

— От копья заговоренного, стало быть? — добавил Снорри.

— Если б не копье, я б и не справился, — заверил Сын Войны.

Селяне зашумели. Кто-то похлопал смущенного, зарумянившегося кузнеца по плечу. Снорри вышел из-за сына, потирая руки.

— Только вот, — Эйнар шумно втянул воздух сквозь зубы, — чую, одноразовое оно.

— Какое-какое? — насторожился Снорри.

— Ну, один раз им можно кого-то убить. Чую, сила в нем заговоренная кончилась вся… вот, — добавил Эйнар для убедительности.

— Значится, — опечалился старик, переглянувшись с сыном, — оно тебе это, без надобности совсем?

— Ну почему же? — беззаботно пожал плечами Сын Войны, уловив, к чему клонится разговор. — Пригодится.

— Так это, — заморгал глазами Снорри, — в нем же сила того, вот!

— Ну, в умелых-то руках…

— Э?

— Говорю, в умелых-то руках и без силы всякой службу сослужит хорошую, — убежденно заявил Эйнар. — Вот встречу злодеев на дороге, возьму его вот так, — он показал, как именно, и селяне согласились, что жердина с кочергой в отставке смотрится весьма грозно, — скажу, что этим копьем самого этого… как там его звали-то? Ну, скажу, в общем, что в гроб его загнал вот этим самым, — они и разбегутся. Да-а-а, — протянул Эйнар, разглядывая наконечник, — нипочем с ним теперь не расстанусь.

Селяне смотрели на Сына Войны, на жердину в его руках, осознавая всю глубину вселенской несправедливости. Перспективная местная достопримечательность готовилась ускользнуть, причем бесплатно. Причем тот из них, кого по идее должны были посещать меркантильные мысли, думал совершенно о другом. Он боролся со странным, неловким чувством первого успеха, которое вроде бы и было приятным, но лучше бы его не было вовсе. По крайней мере, при соседях.

— Послушай, Эйнар, — прямо начал Снорри-старший, — на что оно тебе? Ты и так грозный, от тебя все разбегутся, вот. А мы — люди простые, бедные. Да и герои, значится, не так чтоб уж часто к нам заходят, вот. А с таким-то чудом, может, это, и злодеи стороной обойдут, вот.

— Хм… Ну, ежели так подумать, — пробормотал Эйнар себе под нос, изображая сомнения. — Ладно, — вздохнул он. — Хоть и хотелось бы мне его себе оставить, но чую, вам оно лучше службу сослужит.

И он торжественно вручил могучее копье в жадно протянутые руки Снорри-старшего. Старик почти вырвал новодельный артефакт страшного могущества и вроде бы даже чуть подрос, ощущая, как магическая сила (которая явно там была, знаем всяких этих героев, охочих до дармовщины) перетекает в дряхлое тело и омолаживает его. Снорри пафосно воздел руки к небу и потряс копьем над лысой головой перед благоговейно замершими соседями, с большим трудом сдерживая в себе крик о том, у кого теперь сила.

Эйнар усмехнулся в бороду.

— А теперича-то чего? — озаботился будущим кто-то благоразумный из толпы.

— А теперича давайте колдуну башку отпилим!

Селяне одобрительно зашумели.

— Ага, и енто, в Лейхор на ярманку!

— То-то потехи будет!

— Агась, мож, кто-нить енто, купить надумает!

— А свиней евонных на мясо!

— Точно! Будет чего зимой пожевать!

— А потом — в башню евонную!..

Над полем прогремел оглушительный протяжный свист, пресекший бурный поток идей по компенсации морального ущерба как по щелчку пальцев.