Сказка о принце. Книга вторая
Шрифт:
Самое поганое было то, что Гудка не знал: обычная ли это проверка или, что называется, по наводке. Должна бы быть обычная, их уже два года не трогали, как раз через год после побега Лыжи проверяли последний раз. Тогда все кончилось хорошо. Вроде волноваться не о чем, все «хвосты» они заранее подчистили. Но ведь кто его знает, как оно там на самом деле, мало ли у него, у Гудки, недоброжелателей.
Городская тюрьма была построена почти сотню лет назад, и за это время у нее только однажды чинили прохудившуюся крышу. Солидное каменное здание еще всех нас переживет, стояло и стоять будет, поэтому ремонтом никто особенно не заморачивался. Обычно
Словом, работа кипела, и господин Гудка уже надеялся, что больше, чем ожидается, неприятность не вырастет. Но закон подлости остался верен себе, и инспеция пожаловала не в назначенный день, а накануне. Как раз в разгар последней «уборки».
Высоких гостей было четверо… нет, пятеро. Среди них Гудка с удивлением увидел его светлость министра внутренних дел лорда Седвика, и сердце его упало. Стало быть, правда кто-то что-то шепнул… Трех других начальник тюрьмы не знал, но судя по богатству расшитых золотом костюмов, по снисходительному выражению лица и барской, важной походке, тоже птицы немалые. Один из этих троих, кажется, в такой комиссии впервые: оглядывается, удивляется, вопросы задает все время… сам в штатском, а выправка военная – сразу видно. И чего его в тюрьму принесло? Пятый казался мелкой сошкой: невзрачный какой-то, щупленький, и камзол на нем простой, и держится так… словно услужает. Гудка бросил на него беглый взгляд… и насторожился. Что-то как-то слишком уж он… незаметный, а взгляд – цепкий, внимательный... «прокурорский».
Но пока все шло хорошо. За чистоту двора господин Гудка удостоился одобрительного кивка, за строгость режима – удовлетворенного похлопывания по плечу. Крепость замков, прочность решеток на окнах тоже не вызывали сомнений. Тюремный казначей без единого слова предоставил все нужные бумаги; проверять их должен был как раз плюгавенький… вот откуда, должно быть, цепкий взгляд, настороживший Гудку. Господин Маславу будет работать несколько дней, и на это время ему будет выделен кабинет старшего надзирателя (окна на восток, солнышко, все как положено) и обед с тюремного стола (ну, за этим проследить несложно). Оставив господина Маславу наедине с кипой бумаг, один вид которых вызывал тоску, Гудка едва слышно выдохнул. Одна забота с плеч долой, и будем надеяться, что ничего лишнего не накопают, казначей ему головой своей за то ручался.
Некоторое оживление внес проход высоких гостей по камерам на предмет «жалоб и претензий». На громкое, равнодушное «Жалобы, просьбы, претензии есть?» тюрьма притихла. Несколько секунд царила тишина, и Гудка напрягся: эту тишину он знал хорошо. Потом из дальней камеры донеслось раскатистое:
– Есть жалоба!
Высокие
– Выйти к двери! – рявкнул Гудка. – Назваться!
Охрана насторожилась. На пороге возвигся высокий мужик с окладистой бородой.
– Луи Вежер, башмачник. У меня жалоба, - заявил он угрюмо.
– Слушаем, - равнодушно отозвался лорд Седвик.
– Меня ни за что взяли, - так же угрюмо заговорил мужик. – Не виноват я, а…
– Этот вопрос будет решаться следствием, - оборвал его лорд Седвик, - в ходе дела будет установлена степень вины. Следующий.
– У меня жалоба, - крикнул кто-то из другого конца коридора.
Комиссия обернулась.
– Морис Дырка, - заявил чернявый, похожий на цыгана молодой парнишка. – Осужден на пять лет каторги, жду отправки по этапу. Требую пересмотра дела.
– Подать жалобу в установленном порядке, - бросил лорд Седвик.
– Подавал, но отказали…
– Так в чем же дело? Просьбы касательно содержания в тюрьме есть?
Загомонившие было арестанты мрачно затихли.
Напряженно вслушивавшийся Гудка расслышал еле различимый шепот:
– Ага, им пожалуйся, потом в карцере сгноят.
Слава Богу, высокие гости предпочли эту реплику не услышать.
– Пройдемте дальше, - кивнул лорд Седвик, и процессия двинулась на второй этаж.
Спустя час Гудке стало ясно, что инспеция – обычная, без желания и намерения «накопать». Обед «с тюремной кухни» привел гостей в хорошее расположение духа, вино из личных запасов господина начальника удостоилось похвалы самого лорда Седвика, и Франц слегка расслабился. Окна его кабинета выходили на юг, и к середине дня солнце накаляло комнату, поэтому Гудка открыл окно и задернул плотную портьеру. Лица гостей стали светло-коричневыми, приятный полумрак успокаивал, нагонял дремоту. Снаружи доносился слабый шум.
– Когда будут известны результаты проверки, ваша светлость? – решился спросить Гудка, когда гости отставили в сторону тарелки и, развалившись на стульях, потягивали вино, заедая его фруктами.
– Как только закончит работу господин Маславу, - ответил лорд Седвик. – Но я думаю, господин Гудка, что вас не в чем будет упрекнуть. Право слово, тут не тюрьма, а настоящий рай. Давно я не ел таких щей… наверное, ваши клиенты на воле так не едят, как здесь, а? – он захохотал.
– Стараемся, ваша светлость, - вытянулся Гудка.
– Молодцы, - улыбнулся тот самый военный в штатском, имя которого Гудка от волнения не расслышал, а переспросить потом побоялся – то ли лорд Диколь, то ли лорд Миколь.
– Тоже, что ли, к вам попроситься на неделю-другую? Отдохну, а то ведь и спать уже некогда…
– Лучшую камеру обеспечим, - решился Франц поддержать шутку. – Как только надумаете – мы всегда рады, ваша светлость.
– И не мечтайте, лорд Диколи, - притворно нахмурился Седвик, - Его Величество не отпустит. Ему без вас как без рук.
– Как сложно порядочному человеку попасть в тюрьму, - вздохнул лорд Диколи. – И почему я не родился бродягой?
Гудка заулыбался, откинулся на спинку стула. Крикнуть, что ли, чтоб подали еще вина? Бутылка уже почти пустая.
– Однако нам пора, господа, - заметил Седвик, промокая губы салфеткой.
– А кстати, что за шум там у вас, господин Гудка? – он прислушался.
– Работаем, ваша светлость, - виновато проговорил Франц. – Конечно, виноват, затянули мы в этом году с сортировкой, но ведь и улов большой, за день не управиться.