Скифская история

Лызлов Андрей

Проделав еще более обширные сопоставления, составители далее внесли поправки в данные самой Библии и "старых перечней" (л. 3-3об., 6об.). Для этого им пришлось выйти далеко за рамки одних только сопоставлений и оценки авторитетности источников. Составители обратились к непротиворечивым в разных источниках соотносительным данным, реконструировав на их основе абсолютную хронологию событий до Рождества Христова. Опираясь на свое представление о действительном ходе исторического времени, они уже довольно легко выявляли внутренние противоречия источников, независимо от их традиционной авторитетности.

Не показания конкретного источника, а результаты историко-хронологического исследования позволяли указывать на

ошибки Библии и "старых перечней" в определении даты Сотворения мира относительно Рождества Христова (л. 13), давать уверенные оценки достоверности сообщений, например: "А от начала царства Августова до Рождества Христова 42 лета - то прямо, а от Александра лет 270 - и то разногласие в числах летописных от преписующих бысть, яко же прежде рех от Моисея до Самуила" (л. 13об.); или: "В лето 6023-е паки Зинон второе царствова лет 16 и месяца 2; друзи же описатели Василисково царство в Зиноньево же написаша" (т. е. при указании даты воцарения Василиска попали в период другого царствования) и т. п. (л. 29, ср. л. 30об., 33-33об., 39об.-40, 45об.-46). Но остроумие некоторых источниковедческих наблюдений не может отвлечь наше внимание от того факта, что в русской историографии XVII в. они были эпизодическим явлением.

Первым русским историческим сочинением, целиком основанным на критике исторических источников, стала "Скифская история". Прежде всего А. И. Лызлов тщательно отобрал среди русских и иностранных авторских сочинений и выделил в рукописной традиции наиболее известные, общепризнанные и достоверные для читателей исторические памятники. Система строгих ссылок обеспечивала читателю возможность проверки соответствия фактической основы "Скифской истории" этим источникам. Исключение составили лишь сочинения о борьбе Руси с Казанью, крайне важные для повествования, но по разным причинам неудобные для точных ссылок. Новый справочный аппарат "Скифской истории" со-{403}ответствовал нетрадиционному соотношению ее текста с текстом источника. В публикации читатель найдет немало источниковедческих замечаний Лызлова, но подлинное богатство его творческой лаборатории скрыто за короткими указаниями примечаний. Сделать его доступным помогает лишь полное сравнение текста "Скифской истории" с ее источниками.

Обратимся сначала к русским историческим сочинениям, и прежде всего к наиболее почитаемой Лызловым СК 27. Наше внимание привлекает строгость отбора сведений источника для "Скифской истории". Автор включил туда короткое упоминание о победах русских князей над волжскими болгарами (л. 12) и сослался на маленькую заметочку о крещении в Киеве четырех князей из Волжской Болгарии (л. 12об., с. 112), оставив без внимания такие красочные фрагменты СК, как рассказ о "похвалении" волжскими болгарами перед князем Владимиром "срацынъской веры" (с. 89- 90).

В тексте о хозяйственном освоении ордынцами территории Волжской Болгарии перечисляются построенные ими в Поволжье города. Ссылка приводит нас к перечню городов, пожалованных, согласно включенному в СК обширному Житию св. князя Федора Ростиславича, этому князю ордынским царем (л. 22, с. 309). Необходимые фактические сведения были не только извлечены автором из чужеродного контекста, но обработаны (исключен русский город Чернигов) и дополнены (добавлены названия городов Арпача, Великого Сарая, Чалдая и Астрахани) в соответствии с исследовательской задачей.

Столь же аналитически использована в "Скифской истории" для установления имени преемника Батыя на Сарайском престоле статья СК о "Пленении Неврюеве" (с сообщением о хождении в Орду князя Александра Невского), сведения которой были сверены с Синопсисом (л. 22об., с. 289). В короткой заметке о татарском баскачестве на Руси Лызлов свел воедино фактические сведения СК о "численниках" (с. 290) и о многочисленных восстаниях в русских городах против татарских ставленников в 1262

г. (с. 291), подтвержденные отсылкой к сообщению ХР (л. 23). Последнее было менее информативно, нежели рассказы СК, однако содержало упоминание о том, что "по убиении... Батыеве повелеша князи (здесь и далее выделено мной.- А. Б.) рустии" убивать ханских баскаков, которые не захотели креститься 28. Это утверждение стало источниковым оправданием интерпретации Лызловым стихийных народных городских восстаний 1262 г. (против которых выступила часть князей) как факта организованной борьбы русских {404} князей против татарского ига в целом, что соответствовало социально-политическим взглядам автора "Скифской истории".

Мнение Лызова, как известно, опровергается подробными сообщениями о восстаниях в Московском своде конца XV в. и в Воскресенской летописи 29. С другой стороны, в Никоновской летописи имеется более серьезное, нежели в ХР, подтверждение версии Лызлова. Там сказано: "... князи же русстии, согласившеся межи собою, и изгнаша татар из градов своих"; "и тако князи русстии изгнаша татар, а иных избиша, а инии от них крестишася" 30. Очевидно, использование в данном случае Хронографа с большой вероятностью свидетельствует о незнании автором текста Никоновской летописи; но относительно Воскресенской и других крупных летописных памятников можно в принципе предположить и сознательное умолчание противоречащих свидетельств. Дальнейшее сравнение текстов, однако, снимает с Лызлова это обвинение.

В рассказе о ханах Золотой Орды "по Батые" Лызлов продолжил использовать СК как источник фактических сведений. Так, в 10-й главе 8-й степени (с. 291-292) рассказывается, что "диявол... наостри бежбожных татар нудити христианом, да воиньствуют с ними", но поездка князя Александра Невского в Орду отвела от русских князей "нужду" участвовать в завоевательных ордынских походах. Лызлов же начинает текст конкретным сообщением, что "лета 6770-го умре царь Сартак сын Батыев, по нем же облада Ордою царь имянем Беркай. Сей злочестивый присла послов... к в. к. Александру Ярославичу, понуждающи его и прочих князей российских с воинствы их ходити на войну с собою" (л. 23).

Это сообщение не имеет аналогий в источниках и является результатом самостоятельных размышлений автора "Скифской истории". Ход их таков. Имя хана Берке упоминается в тексте СК ниже - именно его "умолил" Александр Невский отменить (свое?) распоряжение об участии русских войск в татарских походах. Было это перед тем, как по сообщению ХР князь умер при своем возвращении из Орды в 6771 г. (с. 48), т. е., по расчету Лызлова, в 6770 г. или в начале 6771 г. Но восстание 6770 г., рассуждал далее Лызлов, произошло против баскаков, поставленных Батыем и Сартаком, т. е. при жизни последнего,- следовательно, смена ханов (Сартака на Берке) датируется 6770 г. Для нас важно отметить не только значение использованного Лызловым приема исторической реконструкции, но и то, что в "Скифской истории" не использованы важные для рассуждения о правлении Сартака и его отношениях с Русью сведения Московского свода конца XV в., Воскресенской и Никоновской летописей 31.

Имя следующего хана - Менгутемира - Лызлов выявил в главе СК о мучении в Орде князя Романа Ольговича (л. 23об., {405} с. 300-301). Далее, в использованном уже Лызловым Житии св. князя Федора Ростиславича, СК упоминала некоего татарского царя, но кого именно? В ХР Лызлов обнаружил сведения о том, что в 6790 г. против вел. кн. Дмитрия Александровича выступила татарская рать Туратемира и Алына, но это, по определению автора "Скифской истории", были лишь "мурзы". Далее же ХР сообщал, что в том же году вел. кн. Дмитрий "поиде в Орду к царю Ногую (Ногаю)" (с. 48). Заключение, что с 6790 г. в Золотой Орде правил Ногай и именно он послал на Русь "мурз", Лызлов дополнил указанием Стрыйковского о походе Ногая на Польшу в 6796-м г.