Скорпионы. Три сонеты Шекспира. Не рисуй черта на стене. Двадцать один день следователя Леонова. Кольт одиннадцатого года
Шрифт:
Берников помолчал, считая. Подсчитав, поднял голову и сказал:
— Пишите. Буду говорить.
…Во втором часу подбили бабки. Уже был написан и подписан протокол, уже был вызван конвой. Сидели просто так, отдыхая. И вдруг раздался длинный непрерывный телефонный звонок: зов дежурного, вестник беды.
Часть 4
КТО ПЕРЕВЕРНУЛ ТРУП
Они проникли сквозь щель меж прутьями ограды, растянутыми неизвестной могучей рукой, и очутились на территории Ленинградского парка культуры и отдыха. Впрочем, парка давно уже не существовало.
— Ну, пошли, пошли, — говорил он срывающимся голосом и тянул ее за руку.
— Ох, Ванюша, страшно! — она нервно хихикала и слабо упиралась.
— Да чего здесь страшного! — он хотел сказать, что бывал здесь по ночам неоднократно, но вовремя спохватился, поняв некоторую бестактность такого высказывания. И поэтому повторил только — Пошли, пошли!
Она перестала упираться, и они спустились в лабиринт.
… Года два-три назад Василий Сталин решил возвести на этом месте первый в стране крытый каток с искусственным льдом для своей команды ВВС. Никого не спросясь, потому что не считал нужным спрашивать кого бы ни было, всесильный командующий военно-воздушными силами Московского военного округа стал немедленно претворять решение в жизнь. На строительство объекта были брошены военные подразделения, работа кипела круглые сутки. В считанные дни был выложен сложнейший фундамент, возведен металлический каркас. Но, как говорили, об этой стройке века случайно узнал папа и чрезвычайно разгневался на сыновнее самоуправство. Сын получил соответствующую головомойку, и строительство было заморожено.
Отняв у парка большую часть территории, железный скелет на каменном постаменте стоял бессмысленным и одновременно многозначительным памятником. Днем в запутанных катакомбах фундамента мальчишки играли в войну, а ночами здесь находили приют парочки, не имевшие при существующем жилищном кризисе места для любовных утех.
В укромном отсеке он скинул пиджак, не жалея, расстелил его. Уселись. Он обнял ее, поцеловал. Она, с усилием высвободив рот, сказала жалобно:
— Ваня, может, не надо здесь?
— А где, где? — беспамятно забормотал он, снова приник к ней.
Грянул выстрел. И сразу второй — потише, поглуше.
— Мне страшно, — прошептала она и прижалась к нему.
Еще выстрел. Пуля, со звоном срикошетив в стальную балку, пропела над их головами.
— Стой, Столб! — неизвестно откуда донесся истерический крик. И опять выстрелы.
— А-а-а-а-… — непроизвольно подвывала она.
Выстрел. И еще один. От этих двух выстрелов полета пуль слышно не было. Они еще долго сидели, что есть силы прижавшись друг к другу, ждали неизвестно чего.
— Пойдем отсюда, — наконец сказал он. Поднял ее, взял за руку. Они осторожно пошли извилистыми проходами. Вот и пологий спуск в лабиринт. Они увидели пики ограды, кроны деревьев, освещенные уличным фонарем, и рванулись наверх. У самого выхода в небольшой темной луже лежало человеческое тело.
Обежав его, кинулись к спасительному лазу. В Чапаевском переулке, не в силах сдерживаться больше, она завыла в голос.
— Помолчи! — крикнул он. — Обязательно что-то делать надо, что-то надо делать!!!
— В милицию позвонить! — догадалась она и при свете фонаря увидела свои ноги, — Ваня, я чем-то туфли испачкала.
— Кровью, — сказал он.
Она снова заплакала.
— Роман Петровский, Цыган, — опознал труп Смирнов.
Цыган лежал на спине, и две дырки было в нем — в груди и в шее. Видимо, пуля, угодившая в шею, зацепила аорту, поэтому и крови много натекло.
Смирнов обернулся к Казаряну:
— Очень мы с тобой, Рома, дело ловко закрыли. Колхозника вылечат, и под суд. Полный порядок! А куда мы с тобой это тельце денем?
— В морг, — ответил за Романа Андрей Дмитриевич.
Смирнов сильным батарейным фонарем освещал труп, и они втроем рассматривали Цыгана.
Он и в смерти был красив любимец путешествующих дамочек. И одет был шикарно: мокли в кровавой луже светлые фланелевые брюки, новенькая американская кожаная куртка, свитер с оленями.
Подпрыгивая на ухабах, подобрались все три машины и шестью фарами, включенными на ближний свет, уставились на распростертое тело.
— Не отходить пока от машины! — сейчас имея на это полное право, приказал Семеныч и торжественно вывел Верного. Оперативники, влюбленная парочка, эксперт, шоферы прижались к автомобилям, и Семеныч приступил к священнодействию, двигаясь с Верным шаманскими кругами.
— Когда это произошло? — спросил у парочки Смирнов.
— Полчаса тому назад, наверное, — ответил робко парень, а девушка добавила:
— Совсем-совсем недавно, даже полчаса не будет!
Верный рывком натянул поводок.
— Взял! — обрадовался Смирнов. Семеныч кивнул. — Тогда действуй, Семеныч. Тебе сегодня раздолье. Вряд ли кто след затопчет.
Верный поволок Семеныча к лазу. За ними двинулись двое оперативников.
— Только бегом, бегом! Может, достанете? Семеныч, выдержишь? — крикнул вдогонку Смирнов.
— Мы-то выдержим! — не оборачиваясь, крикнул Семеныч. — Твои бы не отстали!
Опергруппа отлепилась от автомобилей и приступила к делам. Только парочка стояла там, где поставили. Смирнов отыскал глазами Ларионова, поймал его взгляд, распорядился:
— Сережа, за тобой — тщательнейший осмотр.
Сам же подошел к парочке:
— Ребята, давайте в машину. Там и поговорим не спеша.
Они устроились сзади, а Смирнов, встав коленями на переднее сиденье «Победы», сначала разглядывал их, а потом спросил:
— Успокоились, ребятки?
— Мы, как ваши машины увидели, сразу успокоились, — сказала девушка Мила.
— Да нет, — не согласился парень Ваня, — как только в Чапаевский вышли. Раз они убежали, эти, с пистолетами, так чего их бояться?!
— Говоришь — «они». Значит, много их было? Двое? Трое?
— Откуда я знаю! — сказал Ваня. — Но стреляли-то сколько! А у убитого пистолета нет.
— Глазастый, — отметил Смирнов, — насчет убитого. А тех-то сколько ты видел?
— Никого мы не видели, только выстрелы слышали, много выстрелов.