Скрип на лестнице

Айисдоттир Эва Бьерг

– Впрочем, это может объяснить, почему Элисабет старалась не появляться в Акранесе. Призраков прошлого там явно было хоть отбавляй. Но это не объясняет, почему ее обнаружили мертвую у маяка.

– Я собиралась поговорить с родителями Сары, Аусой и Хендриком, но… – начала Эльма.

– Не надо! – выпалил Хёрд. – Ведь это произошло тридцать лет назад, не можем же мы взять и выкопать этот случай.

– Я знаю, что дело деликатное, – ответила Эльма. – Я просто думала: а вдруг родители Сары могут больше рассказать о том, как жила Элисабет, если она была закадычной подругой их дочери. К тому же Хатла снимала жилье у них.

Хёрд поморщился:

–

Нет, это как-то притянуто за уши. Мы уже пообщались с Бьяртни и Магнеей, и, если мы продолжим в том же духе, это будет выглядеть, как будто мы этой семье нарочно проходу не даем. – Хёрд выпрямился и решительно добавил: – На данный момент все выглядит не очень хорошо. В машине ничего не обнаружилось, никаких биоматериалов, кроме принадлежащих Элисабет и ее детям. Ни крови, ничего. Единственное, что показалось необычным, – шерстяные нитки на водительском сиденье.

– Шерстяные? – спросил Сайвар. – Как от свитера или чего-нибудь такого?

– Вот именно. С другой стороны, один такой свитер был у Элисабет, и сейчас техотдел проверяет, совпадает ли его материал с нитками, найденными в машине. Ее телефон также дал нам крайне мало. Она сама позвонила на работу и сказала, что заболела, и все указывает на то, что в Акранес она приехала по собственной воле. Мы знаем, что она подавала на развод с Эйриком, но не знаем, по какой причине приехала сюда. Может, просто решила сделать небольшую передышку перед серьезным разговором с мужем. Может, вернулась в места детства в поисках некоего душевного покоя. Как ты указала, Эльма, с нашим городом у нее связано много плохих воспоминаний. Мы знаем, что она отправилась к маяку встречаться с Магнеей, но та не пришла: друзья Магнеи и Бьяртни подтвердили, что она весь вечер была с ними. – Хёрд посмотрел попеременно на обоих собеседников. – Больше мы не располагаем ничем, на что можно было бы опираться, и, на мой взгляд, ясно, что это дело будет раскрыто, только если обнаружатся новые улики. Моя догадка такова, что кто-то случайно сбил Элисабет и в итоге решил избавиться от нее вот таким способом. Очевидно, этот человек выпил лишнего, сел пьяным за руль, и это имело вот такие последствия.

– И у него хватило ума спрятать машину Элисабет в гараже у людей, которые были в отъезде? – вставил Сайвар.

– Да запросто. У нас город маленький, все все про всех знают. Да вы и сами с этим знакомы, – ответил Хёрд.

– И что тогда? Что нам сейчас делать? – спросила Эльма.

– Конечно, мы продолжим расследование этого дела, попытаемся что-нибудь найти. Но нам также будет нужно сосредоточиться и на других делах. В последние дни много чего пришлось отложить в долгий ящик, – сказал Хёрд. – Во всяком случае, я денек посижу дома, но буду держать телефон при себе. Предлагаю вам поступить так же.

– Что ты думаешь? – спросил Сайвар, когда они снова уселись у письменного стола. – Это дело повисло?

– Мне показалось, что я чуть-чуть продвинулась, но, конечно, может быть и так, что это ни к чему не приведет. Может, я просто проникаю в тайны, которые совсем не связаны с этим убийством. – Эльма пожала плечами. Речь Хёрда совсем обессилела ее. Она громко вздохнула, но тотчас поспешила закрыть рот, сообразив, что Сайвар может уловить от нее через стол запах алкоголя. Головная боль у нее уже прошла, а пустой желудок стал требовать еды. – Но не можем же мы просто так сдаться. Я заеду к Соульвейг, соседке Элисабет, но сперва

пообедаю. Поедешь со мной?

– Нет, мне с другим немножко повозиться надо, – рассеянно ответил Сайвар. Лишь сейчас Эльма заметила, как он непохож на себя. Глаза у него были усталые, а волосы, обычно так тщательно причесанные, лохматы и всклокочены. А она была настолько поглощена расследованием, что ничего вокруг себя не видела.

Сама она проснулась в несусветную рань и прокралась по коридору в собственную кровать. Стоило ей вспомнить случившееся, она тотчас краснела, хотя помнила только какие-то отдельные отрывки. Но ей не нужно было ничего стыдиться. Она ни с кем не была связана. Она была женщиной на четвертом десятке лет и могла спать с кем угодно. Она не осуждала других женщин, решивших поступить так же. Почему же сама себя она судила так строго?

– Не вопрос, – ответила она, стараясь избегать взгляда Сайвара. А он – тоже избегает ее взгляда, или она это придумывает? А может, она вовсе и не стыдится, – думала она про себя, выйдя на свежий воздух. Может, она просто хочет, чтобы в минувшую ночь она переночевала у кого-нибудь другого.

Выяснить, кто был соседкой Элисабет, пока та жила в Акранесе, оказалось несложно. Вариант был только один: Соульвейг Сигюрдардоттир, которая прожила в одном и том же доме на Кроукатун сорок лет. Сейчас ей было восемьдесят шесть лет, и она проживала в доме престарелых «Хёвди». Когда Эльма пришла поговорить с ней, она сидела на скамейке в саду, закрыв глаза. Ее трость стояла прислоненная к скамейке, а на голове у женщины был синий платок, подвязанный под подбородком. Сотрудница дома престарелых – молодая девчонка с сережкой в носу и глазами, подведенными черным, указала на нее Эльме, когда та вошла и осведомилась о Соульвейг. «Она всегда вон там на улице», – ответила девчонка. В ее голосе сквозила усталость.

Эльма неторопливо подошла к Соульвейг. Пожилая женщина подставляла лицо пасмурному небу, словно ожидая, что с минуты на минуту на нем проглянет луч солнца. На ней была светло-коричневая куртка из тонкого материала, а поверх обуви какие-то бахилы. Эльма села рядом с женщиной и покашляла, но та не обернулась.

– Соульвейг?

Женщина открыла глаза и посмотрела на Эльму. Глаза были прищурены, и она долго-долго смотрела на собеседницу и лишь потом ответила тоненьким голосом:

– Да, это я.

– Меня зовут Эльма, я из полиции, – сказала Эльма. – Скажите, пожалуйста, не могла бы я задать вам несколько вопросов?

Старушка тихонько засмеялась:

– Полиция мне будет вопросы задавать? Да, конечно, пожалуйста.

Эльма улыбнулась:

– Вы жили на Кроукатун, так?

– Большую часть жизни. А вам это зачем?

– Вы помните девочку по имени Элисабет? Она жила там в детстве. Ее мать звали Хатла.

– Конечно помню – и Бету, и Хатлу. Бета меня иногда навещает. – Соульвейг улыбнулась.

– А недавно она приходила?

По небу вблизи от них пролетела стая чаек, и до собеседниц донесся отзвук их назойливых криков. Этот шум отвлек пожилую женщину, и Эльме пришлось повторить свой вопрос.

– Кто недавно приходил? Ах, Бета? Бету я помню. Она много лет жила по соседству. Я за ней, болезной, приглядывала.

– Вы за ней приглядывали?

– Кормила ее. Смотрела за ней, следила, чтобы у нее одежда была чистая. – Руки Соульвейг были покрыты рябыми пятнами. Кожа на них свисала. Эльме на миг захотелось погладить эти морщинистые ладони.