Скрип на лестнице

Айисдоттир Эва Бьерг

– Но ты же собрался куда-то выходить.

– Да, за газировкой сходить хотел. Но ничего, это терпит.

– Ладно, тогда я, пожалуй, одно пиво выпью. – Она нерешительно улыбнулась парню. Наверное, ей просто было необходимо сделать что-нибудь не так, что-нибудь, не похожее на нее.

– Отлично. – Парень проводил ее в свою квартиру. Эльма наблюдала, как он открывает холодильник и достает две банки пива. Он был моложе нее, а еще очень симпатичный. Даже гораздо симпатичнее, чем все парни, которые проявляли к ней интерес. Она подумала о Сайваре, который сейчас сидит за ужином у родителей своей девушки. А еще она подумала о Давиде, но ей

легко удалось отогнать эти мысли. Она хотела провести хоть один вечер без него. Хоть один вечер, когда к ней не лезли бы мысли о том, в чем она могла бы поступить по-другому.

Парень протянул ей банку пива и сел напротив нее на диван. Она до сих ор не знала, как его зовут. Эльма успела отпить только один глоток, когда он отставил свою банку, встал и подошел к ней.

Акранес 1991

Они вдвоем сидели на бортике песочницы, зарываясь ногами в мокрый песок. Одна – темноволосая в пальтишке, которое было ей мало, и потертых кедах. Другая – светловолосая в новеньком дождевике и сапожках. Ни одна из них не проронила ни слова. Две восьмилетние девочки, погруженные в свои мысли.

Они всегда могли молчать вдвоем. С тех пор как они впервые встретились в школе, обе как будто сразу поняли, что иногда слов не нужно. В отличие от большинства детей их возраста, у них почти не было потребности разговаривать о пустяках в присутствии друг друга. Как будто вместе они получали возможность отдохнуть. Хоть ненадолго отдохнуть от положения восьмилетнего ребенка, который должен ежесекундно изучать что-нибудь новое, и его ни на миг не оставляют в покое.

И вдруг светловолосая встала. Она посмотрела на подругу и шмыгнула носом. «Я больше не могу с тобой дружить», – сказала она, заглянув ей прямо в глаза. Элисабет, глубоко погруженная в свои мысли, удивленно подняла взгляд. – «Мама мне больше не велит с тобой играть», – продолжила Сара. Она немного постояла, словно соображая, что делать дальше, а потом развернулась и убежала с детской площадки и через пару секунд скрылась из виду.

А темноволосая девочка в мокрых кедах осталась сидеть и смотреть в песок. Мелкие капли дождя падали с небес и смешивались с солеными каплями, стекающими по щекам.

Ту женщину звали Анна, и она согласилась встретиться с Эльмой в воскресенье утром. Она больше не работала нянечкой в Бреккюбайской школе: состарилась и жила в доме для пенсионеров возле дома престарелых Хёвди. Она предложила Эльме сесть за маленький обеденный стол, покрытый клеенкой в цветочек, поставила перед ней клейны [14] и кофе.

14

Сдобная выпечка удлиненной формы, способом приготовления напоминающая пончики. Обычно подается к кофе.

– Я же в Бреккюбайской школе всего несколько лет работала, – сказала она, усевшись напротив Эльмы. – А когда уволилась оттуда, то года с девяносто пятого пошла работать в магазин Эйнара и там работала до прошлого года, когда умер Бусси. А потом я вовсе работать перестала и переселилась сюда.

– А в какие годы вы работали в Бреккюбайской школе? – спросила Эльма, отпивая

маленький глоток кофе. Проснулась она сегодня с головной болью и тошнотой – во второй раз за всего пару недель. Такой привычки ей заводить совсем не хотелось.

– Я начала работать в Бреккюбайской школе в восемьдесят девятом, так что… да, ведь шесть лет получается? Я-то всегда думала, что эта работа у меня будет временная. Вот видите, сколько времени можно потратить на то, чего и в планах никогда не было. Смотрите, чтобы самим так не застрять, – со смехом предупредила Анна собеседницу. – Нет, там все было прекрасно. Вообще нормальная работа. Нас там было две, мы приглядывали за детишками на переменках, мыли пол в коридорах и все в таком духе. Может, звучит и не особо интересно, но мне эта работа много что дала. Я познакомилась с детьми. Особенно непослушными. Трудными, как говорится. – Анна тихонько засмеялась.

– А вы помните девочку по имени Элисабет? – спросила Эльма. Эта женщина, которая сидела, улыбалась и потирала худые руки, производила на нее хорошее впечатление. Ее квартирка была отделана темными деревянными панелями, все стены покрыты фотографиями. «Дети, внуки, правнуки» – с гордостью пояснила хозяйка, указывая на самый недавний снимок: маленький мальчик с мячиком в руках и одним передним зубом. Эльма заметила в гостиной небольшой стеклянный столик, на котором возвышался портрет в позолоченной рамке. Рядом стоял подсвечник в форме вазочки и лежала книжечка с крестом на обложке.

– Элисабет? – Анна наморщила лоб. – Элисабет… Нет, не припоминаю.

Эльма вынула телефон, в котором сохранила фотографию Элисабет – ту самую, которую скачала из акранесского фотоархива.

– А-а, маленькая Бета. – Анна увидела фотографию и ласково улыбнулась. – Как же, помню! Милая девочка, ей же так трудно было! Я ее всегда жалела. В доме разруха, папа погиб, а мама… ну, тоже не в порядке. О ней в основном соседка заботилась, Солла, я ее хорошо знала. А все же Элисабет была такая спокойная, степенная, как будто ее как-то ничего и не трогало. Конечно, это было не так, но что-то ее отличало ото всех остальных. По зрелом размышлении я думаю, что из-за того, что ей пришлось так много пережить, она больше развилась. Она всегда казалась старше своих одноклассников.

– Вот вы сейчас сказали «ей пришлось так много пережить» – вы в первую очередь имели в виду смерть отца и брата?

– Да, и их тоже. Конечно, это было нелегко. Но это случилось еще до школы, и хотя Элисабет и была серьезным ребенком, но все-таки ребенком. Она и смеялась, и играла, и делала то же, что и другие дети. Лишь когда погибла ее подруга, которая… вот как лучше сказать-то… которая пропала… тогда она стала приходить в школу, но с другими детьми уже не водилась и тем более не играла. Она в основном держалась одна, а другие дети это обнаружили и давай ее дразнить. Бедняжка девочка!

– Ее подруга погибла? – спросила Эльма.

– Да, это был ужас, да и только. Они же постоянно были вместе. Я почти каждый день видела, как они вместе уходят из школы. Как черное и белое. Сара такая светленькая, а Элисабет темненькая. Вот они на фотографии. Сара позади Элисабет и Магнеи.

– А как она погибла? – Эльма позабыла о головной боли и дискомфорте в желудке и разглядывала фотографию в телефоне. Действительно, за Элисабет и Магнеей светловолосая девочка смотрела прямо в объектив. Она улеглась на живот, а перед ней был листок бумаги, и по полу рассыпаны карандаши.