Сквозь тьму
Шрифт:
Жара ударила в лицо, когда он вышел из многоквартирного дома. Лето в Эофорвике, как и лето на большей части Фортвега, было самым суровым временем года, солнце палило с очень-очень высокой точки неба. Темперамент мог дать сбой. У него почти получилось, и у Этельхельма тоже. Он вздохнул, представив себя на месте Этельхельма, слушая, как он говорит альгарвейцам, что они не имели права набирать бригаду Плегмунда, не говоря уже о том, чтобы ожидать, что он будет играть за нее.
Но он тоже был сыном своего отца. Через мгновение он рассмеялся над собой - достаточно легко для человека, которому нечего терять. У Этельхельма было гораздо
Он миновал рекламный лист для вербовки в бригаду Плегмунда, и еще один, и еще. Альгарвейцы позаботились о том, чтобы их было предостаточно. Присоединился ли Сидрок, наконец, к ней, как он продолжал говорить, или он нашел где-то лучшее понимание? Ради своего кузена Эалстан надеялся, что последнее было правдой.
Он прошел мимо еще одного из этих вездесущих плакатов. На этом, однако, были нарисованы собаки АЛГАРВЕ жирными штрихами угля.Увидев это, Эалстан улыбнулся. Несмотря на бригаду Плегмунда, не все, или даже большинство, его соотечественников имели какую-либо пользу от своих оккупантов.
На обратном пути к своему дому он увидел еще несколько испорченных рекламных листовок. На всех них были разные лозунги: либо они были написаны разными руками, либо одним парнем, у которого было много забот. Один из лозунгов гласил: "ПРЕКРАТИТЕ УБИВАТЬ каунианцев!" Эалстан чуть не расплакался, когда увидел это. Иногда он задавался вопросом, был ли он единственным фортвежанином, которому было не все равно.Напоминание о том, что он не чувствовал себя хорошо.
Фортвежец выскочил из-за угла и побежал навстречу, а затем мимо него, прижимая к боку что-то похожее на женскую кожаную сумочку. Так и было: мгновение спустя двое альгарвейских констеблей, пронзительно свистя, завернули за тот же угол, пустившись в погоню по горячим следам. Они указывали на убегающего бельгийца и кричали: “Задержать вора!”
Никто на многолюдной улице не проявил ни малейшего интереса к тому, чтобы остановить вора. Ругаясь, обливаясь потом, альгарвейцы бросились за ним вдогонку. Они не успели отойти далеко, как кто-то выставил ногу и подставил подножку тому, кто был впереди. Его партнер упал на него. Они оба взвыли.
Они поднялись в грязных туниках и с кровоточащими локтями и коленями - килты, которые они носили, усугубляли их царапины, оставляя голыми колени. Каждый из них сдернул с пояса дубинку и начал избивать нападающего, который, как они думали, подставил им подножку. После того, как он со стоном упал, альгарвейцы начали избивать всех фортвежцев, до которых могли дотянуться. Один из них замахнулся на Эалстана, но промахнулся.
А затем фортвежец прыгнул на одного из констеблей. Другой альгарвейец выронил дубинку, схватился за свою палку и ударил фортвежца.Парень издал вопль, который эхом разнесся по улице. Рыжий, на которого он прыгнул, вскочил на ноги.
Камень - вероятно, подобранный булыжник - просвистел мимо голов альгарвейцев. Мгновение спустя другой камень попал одному из них в ребра. Затем они оба начали пылать, пылая и крича о помощи во всю мощь своих легких.
Фортвежцы падали, крича и брыкаясь. Но вместе с проклятиями полетело еще больше камней. Один из альгарвейцев упал, когда камень попал ему прямо в ухо. Его товарищ стоял над ним, все еще пылая. Затем кто-то ударил стоящего констебля сзади. Лая, как волки, толпа набросилась на обоих рыжеволосых.
Эалстан обрадовался, увидев, как они падают. Но он не задержался, чтобы помочь затоптать их до смерти. Он не видел беспорядков в Эофорвике, но истории, которые он слышал о том, что произошло незадолго до того, как они с Ванаи приехали в город, вызвали у него желание убежать, а не присоединиться к ним. Какое-то время у его соотечественников все шло бы по-своему, но потом альгарвейцы собрали бы достаточно людей, чтобы восстановить порядок - и им было бы все равно, кого они убивают, пока они это делают.
Звон стекла возвестил о том, что фортвежцы начали громить магазины вдоль улицы. Эалстан ускорил шаг, надеясь как можно больше дистанцироваться от неприятностей. Ему не нравилось думать о фортвежцах, грабящих других фортвежцев, но он тоже слышал истории об этом. Он не всем им верил. Теперь он понял, что, возможно, и в этом был неправ.
Он только что свернул на свою улицу, когда по ней протопали два отряда алгарвейских констеблей, каждый из которых выглядел таким же мрачным, как любой солдат, которых он когда-либо видел. Рыжеволосые несли палки пехотного образца, а не более короткое, менее мощное оружие, которое они обычно использовали. Их взгляды метнулись к нему в пугающем унисоне. Он отпрянул от них. Он ничего не мог с собой поделать. Если бы он дал им малейший повод, они бы сожгли его, и он это знал.
Когда он поднялся к себе домой, Ванаи воскликнула: “Силы небесные, что там происходит?”
“Бунт”, - лаконично ответил он. “На этот раз ты можешь порадоваться, что заперся здесь. Я тоже собираюсь остаться здесь, пока все не уляжется или пока мне не придется сходить за едой ”. Только после того, как эти слова слетели с его губ, он понял, что прозвучали они далеко не героически. Снова прислушавшись к себе, он решил, что ему все равно.
Бембо и Орасте расхаживали по краю района, в который были запружены каунианцы Кромхеорта и те, кто жил в окрестной сельской местности. Пока блондины оставались в округе, все было в порядке.Когда они этого не сделали, альгарвейским констеблям пришлось заставить их пожалеть об этом.
“Предполагалось, что в этом эофорвическом месте наступят тяжелые времена”, - заметил Бембор. “Пару дней там я задавался вопросом, не собираются ли они посадить нас в фургон и отправить туда помогать тушить пожар”.
Пожав плечами, его напарник ответил: “Для меня это не имеет значения. Если каунианцы выйдут за рамки дозволенного, мы их поколотим. Если фортвежцы выйдут за рамки дозволенного, мы их тоже хорошенько поколотим ”.
“Ты всех ненавидишь, не так ли?” Бембо задал вопрос искренне, но прозвучал он наполовину восхищенно.