Сладкая горечь
Шрифт:
Рейни тоже пристально взглянула на посетительницу. Кто такая эта разряженная рыжая особа, напоминающая плохую копию голливудских красоток?
— Мадам?., — начала Рейни.
Ивонн ответила ей ослепительной улыбкой.
— Простите за вторжение, мадемуазель, — заговорила она по-французски, — но у меня к вам срочный разговор!
Рейни поудобнее устроилась в кресле.
— Прошу вас, садитесь, мадам, — тоже по-французски, с достоинством предложила она.
— Если вы не возражаете, мадемуазель… — проговорила Ивонн и закурила сигарету, вставленную в длинный костяной мундштук.
Рейни пристально вглядывалась в гостью. Что за странная особа! Зачем она пожаловала в Шани? Кто она такая? Наверное, владелица одного из модных магазинов на улице Круазе…
Выпустив колечко дыма, Ивонн сказала:
— Думаю, вам не очень придется по душе то, что я пришла сообщить, мадемуазель…
Рейни напряглась, почувствовав опасность.
— Что такое, мадам?
— У нас есть общий… знакомый. Монсеньор де Руж. Арман…
Это имя было произнесено с такой интимной интонацией, что у Рейни встревоженно заколотилось сердце.
— Ну да, — продолжала Ивонн, — мне известно, что для вас он больше чем просто знакомый… Вчера я прочла в газетах о вашей помолвке.
— Да, — пробормотала Рейни. — Так что же?
— Боюсь, вас не с чем поздравить, мадемуазель.
— Вы изъясняетесь загадками, мадам Тибо, — сказала Рейни, кусая нижнюю губу. — Арману известно о вашем визите ко мне?
Ивонн неприятно рассмеялась и стряхнула сигарету в пепельницу из оникса.
— Вряд ли. Ему бы это не очень понравилось.
— Тогда позвольте узнать о цели вашего посещения.
— Я та женщина, мадемуазель, на которой он, если бы был человеком чести, был бы обязан жениться.
Рейни, и без того утомленная, не сразу поняла смысл этих слов. Однако поняла, что с этой посетительницей следует быть настороже. Она поднялась и, гордо приподняв голову, заявила:
— Не знаю, что вы намерены мне сообщить, мадам Тибо, и какую цель преследуете, но признаюсь, что не испытываю большого желания вас слушать. Как приятельницу Армана вас рады были принять в этом доме, но после того, что вы сказали, я должна попросить вас уйти.
Ивонн затянулась сигаретой и с любопытством рассматривала Рейни.
— Вы хотите сказать, что не желаете меня выслушать?
— Именно так.
— Но, мадемуазель, вы не поняли… Вы обманываетесь, если считаете, что монсьеньор де Руж — приличный человек. Он негодяй. Как и вы, я полюбила его и отдавала ему всю душу, а он бросил меня прямо перед свадьбой, так как счел вас более выгодной партией…
— Мадам, я не хочу больше вас слушать! — отрезала Рейни.
Сердце у нее упало, и в глазах потемнело, словно от пронзительной боли.
Неужели это правда?.. Неужели, ей, Рейни, на роду написано разочаровываться в мужчинах? Неужели перед этой раскрашенной, вульгарной особой у Армана какие-то обязательства?.. Это был жестокий удар. Рейни была уверена в Армане, как в себе самой. Он не такой, как другие мужчины, и она сама возвела его на пьедестал как образец благородства и достоинства. Ему было позволено критиковать недостатки других мужчин. Клиффорда, например…
Прежде чем Рейни успела заговорить, Ивонн вскочила, и из ее уст полился поток обвинений в адрес Армана.
Он соблазнил ее… не выполнил своих обещаний… Она была вынуждена уехать в Париж и там вышла замуж за приличного человека, но Арман написал ей и позвал вернуться в Канны. А когда она вернулась, заявил, что намерен жениться на какой-то английской мадемуазель, наследнице целого замка…
— Ну да, он так и сказал, — уверяла Ивонн. — Он не намерен продолжать со мной отношения, так как занят вами. Однако он умолял, чтобы я осталась в Каннах до тех пор, пока опять не сможем встречаться… Ведь он знает, что никакая английская мадемуазель не будет любить его так преданно и страстно, как я!
— Мадам, прошу вас! — воскликнула Рейни, уязвленная до глубины души.
— Увы, я сочла своим долгом сообщить вам обо всем этом, пока вы не вышли замуж, — продолжала Ивонн. — Скоро вы поймете, какой это лицемер…
Визгливый голос француженки, сыпавшей проклятиями в адрес Армана, едва не довел Рейни до истерики. В конце концов Рейни заткнула уши и закричала:
— Убирайтесь!.. Ужасная женщина… Вон из этого дома!
Ивонн, покрасневшая в обычном припадке ярости, вдруг увидела, что зашла слишком далеко, и разразилась слезами.
— Простите, мадемуазель! — умоляла она. — Я так люблю Армана! И он, я уверена, меня любит. Вам невозможно выйти за него замуж, так и знайте!
Рейни уронила руки, словно, плети. Она вся дрожала. Никогда в жизни перед ней не разыгрывалась столь унизительная сцена. С ужасом и отвращением она смотрела на рыдавшую перед ней женщину. С нее было довольно. Хватило бы и половины того, что вылила на нее Ивонн… И вместе с тем Рейни осознала, что Ивонн удалось подорвать ее безграничную веру в Армана. Как говорится, нет дыма без огня… Вероятно, во всем, что рассказала француженка, была крупица правды. По крайней мере что касается ее романа с Арманом.
Рейни едва не захлестнул горький смех. И кто-то еще смеет упрекать Клиффорда в погоне за приданым. А разве Арман не таков?.. Она едва было не поверила в его искренность.
— Прошу вас, уходите, мадам Тибо, — хрипло проговорила она. — Смею вас заверить, я приму к сведению все, что вы рассказали. Кроме того, моя помолвка уже не имеет силы, хотя и совершенно по другим причинам. Теперь уходите!.. Я плохо себя чувствую и не могу продолжать этот разговор.
Ивонн утерла слезы, стараясь не задеть платочком накрашенных век. Она чувствовала, что попытка очернить Армана не слишком удалась, и даже была заинтригована. По каким причинам помолвка расторгнута, ведь она только что была оглашена? Может быть, англичанка поссорилась с Арманом? Не из-за Ивонн, а из-за чего-нибудь еще. Впрочем, и это устраивало Ивонн и давало шанс, что возобновятся их прежние с Арманом отношения. Она было заговорила снова, но Рейни распахнула перед ней дверь.