Слепое солнце
Шрифт:
— Всё просто. Не из тонкого мира в наш, а из нашего — в тонкий. Это всего лишь теория, возможно, я ошибаюсь. Я очень долго размышлял над вашим случаем…
Многозначительное молчание. Много размышлял, значит? И уже добрался до якобы медиумических способностей бывшего пациента? Это пан Кшиштоф еще всей картины не знает.
— С кем-нибудь делились своими догадками?
А то, знаете ли, внезапные командировки, неожиданно понравившаяся работа в далеком захолустном Колодене, или вдруг проснувшаяся рьяная вера, монастырь, уединение… Одна надежда на «полог». Авось, об этой беседе не узнает никто.
— Нет, что вы. Это пока гипотезы, с которыми не следует обращаться в научное сообщество — засмеют. Вот если бы провести пару экспериментов… Я, знаете ли, долго обдумывал… Это несложно. Вы позволите? Заодно немножко вас подлечу?
Нет, об эом разговоре никто не узнает. И никто пока не узнает, что да, Джозеф Рагеньский — Врата. Обряд всё-таки увенчался успехом.
Домой возвратились около шести. Усталые — особенно маявшаяся бездельем и утомительной болтовней секретарши Мэва, и довольные — в частности Джош, получивший подтверждение своих уникальных способностей «медиума шиворот-навыворот», а попутно излеченный от всех недомоганий. Ну и радостный Цезарь — тому всё не терпелось слинять из непонятного его собачьему разумению места с непривычными запахами и отсутствием понятных ориентиров.
Дома было душно, и опять витал в воздухе сладковатый приторный привкус. Подумав, что запах увязался за ними Сверху, Джош полез открывать форточку. А то от приторности уже начинало мутить. Странно, Наверху это было не столь заметно и не так нервировало. Щелкнул замок. Тут же полился стылый уличный воздух, и парень с наслаждением глотал его минут пять, вытянув шею и почти приникнув плечами к стеклу. Даже с примесью бензина и горьких выхлопных газов воздух казался вкусней застойного и затхлого домашнего. Глоток — вдох, ветер приятно холодит голую шею, бегут по коже довольные мурашки… Этот-то уличный воздух в конечном счёте Джоша и спас.
Когда сзади обморочно вскрикнула Мэва и с шелестом разлетелись листы бумаги, а тяжелое тело с характерным звуком распростерлось где-то за спиной — Джош растерялся и непонятливо выкрикнул:
— Мэва? Ты что там?
Не ответила. Ринулся узнать, что случилось. Сладковатый запах сделался гуще, голова закружилась. Когда сообразил, что означает этот запах, сил добежать до окна уже не оставалось. Зато подвернулась под руку настольная мэвина лампа. Её и метнул, как учил Конрад. Ох, Мэва будет ругаться, ей эта лампа дорога как память вроде.
Звон разбитого стекла был последним, что Джош различил в надвигающемся забытьи. И тишина.
Глава 6
Приходил в себя медленно и приятно: словно лежишь на жарком пляже, а где-то далеко плещется тёплая вода. И вообще всё просто замечательно, разве что чаек с их пронзительными воплями да вездесущего песка на зубах не хватает. Век бы так лежать и ни о чём не помнить. Только в какой-то момент шум сделался слишком уж громким, и походить на плеск волн перестал. А начал раздражать.
— …Не волнуйтесь, пан Беккер, с ребятами всё в порядке. Им только поспать. Убивать их, похоже, не собирались. Кажется, аэрозольная фракция фентанила. Она безопасна, если недолго, — уверенно прокаркали над головой.
— Значит, никакого вреда здоровью? — в ответ тоже громко каркали, и это начинало раздражать. — И… с мозгами у них всё будет в порядке? Хорошо. Тогда можете быть свободны, Вадим. И позовите экспертов.
Тут Джозеф с досадой выдохнул — абсолютно никакой возможности в таком шуме продолжать спать дальше! — и решил просыпаться. Сел рывком. Свесил ноги со странно высокой кровати, поелозил пятками по полу — линолеум, не домашние паркет или ковёр. Интересно. Из омута своего болотного спокойствия наугад бросил камень:
— Пан Беккер? — оказалось, с голосом нелады. Хриплый, царапает горло. — Где я?
— Проснулся, наконец! — невесть чему обрадовался пан Владимир. — Два часа кряду дрых! А находишься ты в Отделе, разумеется. Кабинет медика.
Ооо, тогда всё становится на свои места. Под задницей, значит, кушетка, потому так непривычно.
— Как я здесь оказался?
— Твой сосед услышал шум, выглянул на улицу. Обнаружил, что кто-то разбил твое стекло. Вышел разбираться. Обнаружил вас с Мэвой без сознания и сразу позвонил в Отдел. Так что благодари соседа.
— Ооо… — Замотал головой, вытрясая из неё последние капли сонного хмеля. Ну да. Лампа. Запах. Уплывающее сознание. Последнее усилие перед абсолютной тишиной. — Кстати, где Мэва? И Цезарь?
— Тут, рядом. Спят пока. Вам перепала солидная доза сонного газа. Сейчас в вашей квартире работают специалисты. Примерно через полчаса закончат, до того времени придётся подождать здесь. Покушение. Помнишь?
— Смутно. — Значит, покушение. Да, да… Этот запах. Но кто? И… как?!
— А как самочувствие? В норме? Тогда рассказывай. Всё. Подробно, в деталях.
Рассказывать то, чего сам не понял? Не обдумал и не решил — а надо ли пронырливому начальству это знать? Чудно, чудно… Очень медленно, старательно попробовал:
— Нет, погодите. — Старательность оформилась в мысль. Мысль показалась здравой. — Сначала расскажете вы. От и до. Всё, что вы от меня скрывали. Или я выбываю из игры.
Понадеялся, что это от изумления и неожиданности, а совсем не со смеху пан Владимир выдохнул-хрюкнул:
— Что? Я не ослышался?
— Нет. Я хочу знать обо всём, что вокруг меня происходит. Не люблю, когда меня водят за нос, знаете ли, — резко сообщил Джош.
На удивление, выдохи-хмыканья прекратились. Сменились совершенно серьезным, проникновенным:
— Тебя, как ты выразили, за нос никто не водит, Джозеф. Откуда такие мысли?
Этакие нотки отеческой снисходительности. И немного от успокаивающей доброжелательности санитара.
— Да, мы не с самого начала были с тобой откровенны, каюсь. Но ведь ты понимаешь — необходимость убедиться, что ты по-прежнему с нами и готов сотрудничать.
— Однако доверять больше вы мне не стали. Нет, то есть не так: я как был, так и остался для вас зверушкой, ищейкой на поводке. Не правда ли?