Слезы саламандры
Шрифт:
Гудри спрятался за улыбкой. Сон и несбыточные мечты выбили его из колеи. Он метнулся к пристройке и вернулся с корзиной для покупок. Гости! Как он мог забыть! Сегодня к ним придет дядюшка Ильям, и приведет с собой кого-то важного…
Гинтрун поправила платок, и они тронулись в путь. Знаменитый астанапурский рынок раскинулся на входе в караван-сарай. Вот уж где можно купить «все и даже больше», как любить говаривать отец.
Сначала все было хорошо – матушка радовалась солнечным лучам, раскланивалась с соседями, щебетала, словно утренняя птаха, увлеченно торговалась с торговцами, вызывая восхищенное цоканье – бойкой хозяйке легкой рукой отсыпали
Видимо, матушка прочитала что-то в лице сына… Она лукаво стрельнула глазами и ласково провела ладонью ему по щеке. У всех на виду! Гудри показалось, что весь многоглавый базар на миг приумолк и посмотрел на него. Он покраснел и еле сдержался, чтоб не отдернуть голову.
– Скоро все изменится, Гудри. Все будет хорошо, сынок.
После этих слов на душе у Гудри стало совсем тоскливо. Перемены – это не к добру, любил повторять Якир.
Прав был старый слуга – так все и получилось…
Вернувшись, Гудри увидел расстеленный ковер в тени старого инжира. Не матушкин, нет – обычный домашний ковер. Но на том самом месте! Посредине возвышался медный чайник, и ждали угощения пустые тарелки и блюдечки – только и осталось, что разложить в них сладости. Совсем как во сне… А ведь раньше здесь собиралась только семья!.. Кто же это должен прийти такой важный, для кого это матушка так расстаралась?
Первым во двор вошел дядюшка Ильям. Троюродный брат отца совсем на него не походил: рыжебородый, с белесыми ресницами и такого же цвета волосами, голубоглазый Ильям резко отличался от смуглых, кареоких, черноволосых жителей Астанапура.
Дядюшка потрепал Гудри по макушке, мимоходом восхитился тому, как быстро растет племянник, и принялся воздавать должное красоте Гинтрун. Ему принялся поддакивать и второй гость, столь непохожий на дядюшку – низкорослый, толстенький, на коротких ножках-тумбах.
Гость запыхался, тугие щеки блестели от жира, над верхней губой торчала жесткая щетка усов. Большие глаза навыкате слезились – да и весь он исходил потом, утирая огромным вышитым платком шею, лоб и подбородок. Улыбаясь, он с поклоном преподнес хозяйке шкатулку из красного дерева, инкрустированную золотистой фольгой и вставками белой кости. Гинтрун распахнула шкатулку и не смогла сдержать восхищенного возгласа.
Гудри поджал губы и даже не стал смотреть, что там внутри. Противно! Пока матушка охала над подарком, незнакомец по-хозяйски огляделся вокруг, а потом так и прикипел взглядом к заднему двору! Там, где Гудри вчера летал на ковре!
Неспроста это… От плохого предчувствия у Гудри потянуло низ живота. Гостя звали Зайруллой, и он оказался булочником, но булочником непростым. В одном только караван-сарае у него работало семь пекарен, в которых и днем и ночью пекли лепешки. Гудри навострил уши, но вот дальше к несомненно интересному деловому разговору взрослых Гудри не допустили – рядом с Зайруллой стояла его уменьшенная копия: юноша, такой же как отец плотно сбитый, щекастый, с мясистым загривком. Правда, ростом он уже почти догнал своего отца, хоть
Об этом потомку Меджахаров поведали скороговоркой и так же быстренько выпроводили со двора. Матушка выглядела озадаченной таким скорым поворотом событий, но возразить не посмела. Гудри только и успел, что прихватить с крюка свой положенный кувшин. На отцовское место опустился Ильям, сияя радушной улыбкой, а напротив него, поджав ноги, присел булочник. Матушка разлила дорогим гостям душистый напиток.
Ворота захлопнулись. Шафир оглядел пустынную улочку, с некоторой почтительной робостью останавливаясь на крышах соседских особняков. Однако потом его взгляд упал на положенный кувшин, который Гудри привычным движением закинул за спину.
– Неужто сами пойдем ноги бить? – скривил он пухлые губы. – А водоносы на что?
– Чего без толку тут торчать?.. Как собачки у ворот сидеть будем? – буркнул Гудри. – Ждать, пока обратно во двор позовут?
Парень вскинулся, и Гудри добавил.
– Пойдем прогуляемся, я тебя с друзьями познакомлю.
Они прошли с десяток шагов по тихому Фонтанному переулку и вышли на широкую Воротную улицу – она проложила свой прямой как стрела путь от Вечерних врат до Водоводной площади Среднего города. Людей здесь было не в пример больше: пыхтели носильщики, поднимая в гору паланкины, переступали невозмутимые мулы, таща повозки, ступали в тени ограды горожане, спеша по своим делам.
Шафир остановился на углу. Задумчиво поковырял стык камней пальцем. Именно здесь, только с той стороны ограды, юный Гудри вчера вырубал упрямый солнцедар, высматривая сорняки с летающего матушкиного ковра.
И чего этот Шафир застрял? Чего ему там надо? Сын булочника тем временем оглядел шумную улицу и ласково похлопал ограду Меджахаров, словно козу-кормилицу.
Гудри покачал головой: ну и семейка!
В условленном месте поджидал один Ахмар – ни Фири, ни Сигвар не пришли. Такое уже бывало, и не раз. Сигвару, небось, досталось за вчерашнее опоздание, а Фири отец усадил за работу. Гудри познакомил друга со своим гостем, и вместе они зашагали наверх.
Стоило пройти всего ничего, как Шафир опять замер истуканом. Ну что ты будешь делать? Парень круглыми глазами пялился в переулок Вечерних Прудов. Гудри приблизился и заглянул за угол.
Крепко сбитый мужчина в дорогой шелковой накидке и расшитыми золотом туфлях склонился к улыбчивой девушке. Она стояла в проеме калитки, придерживая створку. Незнакомец горячо проговорил длинную фразу, прижал руки к груди, протянул их к девушке – и из его ладоней выпорхнули два зеленых продолговатых листа, стрельнул длинный стебель, лопнул бутоном, и закачался кроваво-красным тюльпаном. Девушка захлопала в ладоши и кинулась мужчине на шею.
– Книжник, – высказал очевидное Ахмар.
– Самые красивые девушки бросаются книжникам в объятья… – прошептал Шафир.
Девушка, обнимая ухажера, заприметила трех малолетних лоботрясов, подсматривающих за возлюбленными. Тихо пискнула и подалась назад. Книжник всем телом развернулся. Глаза полыхнули гневом, скулы отвердели. Он потянулся к карману богато расшитого халата… Не сговариваясь, Ахмар и Гудри с боков подхватили сына булочника и поспешили исчезнуть из переулка.
Шафир – к его чести – совсем не обиделся за такое обращение. Даже виновато пробурчал что-то в свое оправдание. А затем принялся с жаром пересказывать вчерашние поединки в Чит-тае! Друзья ушам своим не поверили – Шафир с отцом был на трибунах!