Сливово-лиловый
Шрифт:
— Ты замужем, Ханна… — говорю я, указывая на большой живот.
— Да, и что? Если бы могла, я бы повесила плакат с Брюсом Уиллисом над моей кроватью. Мечтать не запрещено…
— Что тебе мешает? — спрашивает Инга, и Ханна тяжело вздыхает:
— Мой чумовой мужик запрещает это.
— Пфф, — говорит Инга, — я не позволю даже и в мечтах кому бы то ни было, что бы то ни было запретить мне…
«Ну, тогда мой чумовой мужик, в любом случае, не подходит тебе», — думаю я, улыбаясь.
— Ты
— Да. Уже больше года.
Снова открывается дверь, и на кухню опять входит Роберт. Он роется в кармане и посылает мне ключи от машины через стол.
— Арне говорит, что встреча у нового мэра может затянуться. Он обожает слушать сам себя и не скоро доходит до сути. Если я не вернусь в полшестого, ты едешь домой, хорошо? Мы с Арне берем «Ауди».
— Да, конечно. Позвони, когда закончишь, я тебя заберу.
— Нет необходимости. Арне отвезет меня домой.
— Хорошо. Мне что-нибудь приготовить?
— Нет. Чем дольше это продлится, тем быстрее мне понадобится картошка фри. Арне придется сделать остановку. Я захвачу что-нибудь с собой.
Роберт усмехается и снова уходит.
— Ему понадобится картошка фри? — спрашивает Инга, когда за Робертом закрылась дверь.
— Да. Чем навороченнее и благороднее событие, тем больше у Роберта потребность в фаст-фуде, особенно в картофеле фри. Сегодня утром он уже объявил, что мы ужинаем в «Макдональдсе».
— Он выглядит так, как выглядит и ест в «Макдональдсе»? — спрашивает Инга и стонет, — Мир несправедлив…
— Это так, — подтверждаю я и, прежде чем встать и убрать посуду, бросаю ключи в сумочку. Перерыв окончен, и мы возвращаемся в приемную. Где стоит Марек. «Да, мир несправедлив», — думаю я, ругаясь про себя.
Глава 35
— Мы можем поговорить? — спрашивает Марек, делая шаг ко мне. — Пожалуйста, Аллегра.
Ханна и Инга обмениваются взглядами и садятся за стойкой, в то время как я окидываю взглядом Марека с головы до ног, лихорадочно соображая, что делать дальше. Я замечаю, что Марек выглядит неважно. Невыспавшимся, разбитым, болезненным. На самом деле жалким. Тем не менее, у меня больше нет к нему никакого сочувствия.
— Пожалуйста, — говорит он снова, и я думаю, что он действительно, должно быть, очень плох, если так умоляет.
Я слышу шаги позади себя, а затем голос Арне.
— Марек, что ты здесь делаешь?
— Я хотел поговорить с Аллегрой, — отвечает тот, даже не взглянув на Арне.
— А я-то понадеялся, что ты пришел ради меня…
Легкую издевку в голосе Арне невозможно не распознать, хотя он делает приглашающий жест.
— Пожалуйста. Пойдем в мой кабинет.
Марек следует за Арне, я остаюсь стоять и облегченно перевожу дыхание.
— Ты тоже, Аллегра.
Проклятье!
Арне закрывает за нами дверь и садится за большой стол, который при необходимости служит для небольших совещаний. Я смущенно присаживаюсь на край стула, как можно дальше от Арне и Марека.
— Роберт сказал мне, что ты превращаешься в сталкера, Марек. Это начинает вызывать беспокойство.
— Я хотел бы поговорить с Аллегрой наедине.
— Ты этого хочешь, Аллегра? — спрашивает Арне, успокаивающе улыбаясь. Думаю, что он не злится на меня, он очень хорошо знает, что я ни при чем.
— Нет, — отвечаю я, нервно глядя на дверь. Я ожидаю, что в любую секунду войдет Роберт забрать Арне на встречу. Меня тошнит от мысли, что и Роберт, и Арне в ближайшее время покинут офис. Что если Марек зависнет здесь еще надолго?
— Скажи мне, что ты хочешь от Марека.
— Ничего. Абсолютно ничего. Я хочу, чтобы Марек оставил меня в покое. Меня и Роберта. Чтобы он, наконец, понял, что мы закончили друг с другом. Навсегда.
— Ты ослеплена, Аллегра. Ты знаешь так же, как и я, что я всегда хотел тебе лучшего, все еще желаю. Дай мне шанс показать тебе, насколько неправильно он обращается с тобой.
— Марек, — вмешивается Арне, — я не знаю, насколько глубоко ты понимаешь отношения других пар или веришь, что понимаешь, но в отношении Роберта и Аллегры я лично могу засвидетельствовать, что он очень нежно обходится с ней. Я не думаю, что есть повод для беспокойства.
Марек бросает на Арне злобный взгляд:
— Это и есть повод для беспокойства. Абсолютно. Он относится к ней слишком ласково.
— Ты хочешь этим сказать, что Аллегра хочет, чтобы с ней обращались как с грязью?
Арне хмурится и смотрит на Марека, как будто тот не в своем уме. У меня возникает желание заползти под стол, потому что через несколько минут Арне узнает абсолютно все. Марек хочет видеть меня растоптанной, униженной и сломленной.
— Арне, при всем моем уважении, почему ты вмешиваешься?
— Потому что ты тоже вмешиваешься. В отношения, которые тебя не касаются.
— Она касается меня. Аллегра принадлежит, так сказать, мне.
— Я так не думаю, Марек. Если ты серьезно веришь в это, возможно, тебе следует обратиться за помощью.
— Скажи это, Аллегра, — требует Марек, и я прочищаю горло. Я знаю, что он думает, будто я подтвержу о принадлежности ему. Он все еще верит в силу своего влияния на меня, что я подчиняюсь.
— Если ты серьезно веришь в это, возможно, тебе следует действительно обратиться за помощью, — твердо говорю я и смотрю Мареку прямо в лицо. Даже не моргнув.