Сливово-лиловый

Скотт Клер

— Ты уверена? Я сделаю это еще раз, и на этот раз не хочу слышать ни звука…

Я чувствую его ухмылку, прежде чем он нежно кусает меня за плечо и снова посвящает себя моему удовлетворению.

«О! Мой! Бог!» — думаю я, и сразу после этого перестаю думать до конца ночи.

Глава 37

— Да, пожалуйста!

Голос Роберта звучит крайне раздраженно, и я секунду колеблюсь, прежде чем открыть дверь. Я знаю, что он не спал полночи, сидя перед телевизором в гостиной, не в силах уснуть. С усталым Робертом каши не сваришь. Лучше всего оставить его в покое. Ханна сообщила, что заболела, а Инга куда-то исчезла,

поэтому я была вынуждена занять место в приемной, отвечать на постоянные телефонные звонки и выполнять работу Инги. Как только я отнесу Роберту адресованный ему факс — с пометкой «Срочно!» — я поищу Ингу и напомню ей, в чем заключаются ее обязанности.

Я открываю дверь и вижу Ингу. Она стоит рядом с креслом Роберта, немного наклонившись и открыв вид на декольте, держа палец на органайзере.

— А если я перенесу встречу с Хольцманом на четверг утром? Тогда вы могли бы провести митинг в ратуше в пятницу и пообедать с Берингером…

— Нет.

— Почему «нет»?

— Потому что я говорю «нет», — отвечает Роберт, и я вижу, как сильно он пытается себя контролировать.

— Это не является удовлетворительным ответом, так мы не сможем продвинуться дальше, — резко указывает Инга и поднимает взгляд, когда замечает, что дверь открылась. Она улыбается мне улыбкой «Не волнуйся, у меня здесь все под контролем», а затем снова поворачивается к Роберту, который нервно захлопывает календарь и смотрит на нее прищуренными глазами.

— Мне все равно. Ответ «нет» и остается таковым. Держитесь подальше от моего графика, — отвечает он тоном, не допускающим возражений.

— Но Берингер может только в пятницу, а я…

Инга совершает большую ошибку, я это чувствую. Она возражает там, где это не к месту. Она не понимает, когда нужно остановиться. Не очень умный ход, но Инга уперта, как танк, и ей не хватает сенсоров, которые немедленно сообщают, когда лучше прекратить раздражать и давить на мужчину. Роберт почти на грани терпения, он ненавидит бессмысленные дискуссии вокруг да около. Он сказал «нет», больше чем один раз, и то, что Инга просто не хочет принимать это «нет», его действительно раздражает. В конце концов, он — начальник, и мало что ненавидит Роберт больше, чем чужие указания по поводу его распорядка встреч.

Роберт глубоко вздыхает и смотрит на меня.

— Что так чертовски трудно понять в слове «нет», м-м-м?

— Я просто хочу…

Роберт поднимает руку, призывая Ингу замолчать.

— Да? — спрашивает он в моем направлении.

— Факс для тебя, — говорю я и кладу документ на стол перед ним. — Инга, — продолжаю я, когда Роберт берет и пробегает глазами написанное, — можешь ли ты вернуться снова в приемную, я…

— Фрау Вайзер остается здесь, — отвечает Роберт. — Нам нужно уточнить пару очень важных моментов.

По его тону я слышу, что существует только один возможный ответ, и, что он ожидает получить от меня именно его. Без колебаний, без возражений.

— Да, Роберт. Пожалуйста, извини, что помешала.

Я выхожу и мне даже немного жаль Ингу.

— Садитесь, фрау Вайзер, — слышу я слова Роберта, прежде чем закрыть дверь. «Бедная Инга», — думаю я, не хотелось бы оказаться в ее шкуре.

***

Пятнадцать минут спустя она падает в кресло Ханны, кладет руки на стол и смотрит на меня искоса. Она ждет, пока я не закончу беседовать по телефону, а затем говорит:

— Ничего себе, он может злиться…

—

Роберт? Да, он может. Я же говорила тебе держать руки подальше от его расписания.

— Все в порядке? — спрашивает она и кладет руку мне на предплечье.

— У меня? Конечно. Ты только что получила нагоняй, а не я. Вообще-то я должна спрашивать у тебя…

— Забудь нагоняй. На меня как сядешь, так и слезешь. Я дала ему достойный отпор.

— Ты сделала что? Серьезно?

Инга кивает и улыбается. У меня пересыхает в горле. Ничего себе! «Уважение к такой смелости», — думаю я. Какими разными могут быть люди. Я бы извинилась тысячу раз, попробовала бы все, чтобы его успокоить — а Инга дает отпор. Мне бы такое даже не приснилось. Я слышу шаги Роберта в коридоре, он выходит из-за угла и идет к нам. В его руке я вижу коробку красных «Gauloises» и роюсь в ящике в поисках зажигалки, и, когда нахожу, молча протягиваю ее через стойку. Роберт курит, когда в стрессе. Это случается нечасто, но Инга, очевидно, довела его. Он рассказывал, что выкуривает около полутора пачек в год.

— Аллегра, — говорит он, указывая следовать за ним.

Выходя, я хватаю свою куртку и надеваю ее — февральское солнце еще не очень греет. Оказавшись снаружи, Роберт идет направо, останавливается на подъездной дорожке заднего двора и достает сигарету из пачки. Подкуривает, глубоко затягивается, закрывает глаза и потирает лицо. Я молча смотрю на него. Он кладет сигарету в уголок рта и застегивает молнию на толстовке.

— Аллегра, — начинает он и делает еще одну глубокую затяжку, — Ты ее начальство, верно?

— Да.

— Она не хочет понять или не может?

— Я не знаю. Я говорила ей несколько раз, все мы. У нее есть свое собственное представление о том, как должен работать этот офис. Она хочет максимально возможной эффективности.

— А я не готов подчиниться вайзеровской мании эффективности, Аллегра.

— Да, Роберт.

— Я хочу, чтобы ты ясно дала ей понять, что даже тебе не позволено вмешиваться в мое расписание, не говоря уже о ней.

— Я попробую это.

— Этого недостаточно для меня. Я не желаю вмешательства в мое расписание. Точка. Ни от кого. Я ненавижу это.

Он стряхивает пепел на землю, и я смотрю на его красивые руки, думая о том, как не подпускать Ингу к расписанию Роберта.

— Она просто хотела, как лучше, — лепечу я и смотрю на улицу, где двое владельцев собак громко приветствуют друг друга.

— Мне абсолютно все равно, — рычит Роберт, наклоняясь, тушит сигарету в снегу и бросает ее в пепельницу, установленную для курильщиков на подъездной дорожке на заднем дворе. Он тянется ко мне, притягивает ближе и целует. Я чувствую, что он мерзнет, настолько сильно он меня прижимает, ощущаю вкус сигареты на его губах, на его языке и лихорадочно дышу, когда он заканчивает поцелуй. Он достает следующую сигарету из пачки и прикуривает.

— Ты замерз, Роберт, — тихо говорю я, обнимая его за талию и прижимаюсь, чтобы согреть. Он обнимает меня и молча продолжает курить. Я закрываю глаза, наслаждаясь близостью. Каким бы плохим ни было его настроение — ничто не удержит меня от него.

***

Десять минут спустя Роберт уже в своем кабинете, а я присоединяюсь к Инге в приемной.

— Итак, еще раз, — говорит она, — все в порядке?

— Да, конечно…

Я смотрю на Ингу, хмурясь и задаваясь вопросом, в чем ее проблема.