Сливово-лиловый
Шрифт:
— Дай мне свои трусики.
— Хм-м-м? Что, прости?
— Я говорю по-китайски, Аллегра? Я сказал, ты должна дать мне свои трусики.
— Почему?
Это просто выскальзывает изо рта, и я съеживаюсь. Вопрос «почему» мне задавать негоже. Я должна делать то, что он требует. То, что он этого желает, достаточный аргумент.
— Почему? Потому что я это говорю. Что это за вопросы, Аллегра, м-м-м? Я желаю, чтобы ты отправилась на работу без трусиков. Это было бы хотя бы каким-то просветом в этот дерьмовый день.
Он скрещивает руки на груди и строго смотрит на меня. Он устрашающе выглядит, и я понимаю, что должна повиноваться.
— Как долго это должно занимать, снять бельё, Аллегра?
— Роберт, я… я не могу этого сделать…
— Что? Ты не можешь снять трусики? Тебе помочь?
Насмешливый, снисходительный и в то же время невероятно нервированный. Роберту легко удается выразить свое неодобрение моего поведения в этих нескольких словах.
— Нет, я не могу на работу без нижнего белья. Я… просто не могу.
— Тебе придется смочь. Я приказываю это. Долой трусики. Немедленно.
Я смотрю на него, полностью парализованная, и качаю головой. Я не могу этого сделать. Я не хочу этого.
— Аллегра. У тебя осталось 30 секунд. Если ты обнажена под юбкой, то отделаешься лишь тридцатью ударами. Если через полминуты трусики будут все еще на тебе, я сниму их сам. И поверь мне, ты этого не хочешь. Совсем. Наказание удвоится. И я возьму трость. Время истекает.
Роберт смотрит на часы, и я чувствую, как прерывисто дышу. Внутренняя борьба почти разрывает меня на части. Я хочу подчиниться, но то, что он требует от меня, явно за моей границей, каким бы малым и незначительным это не казалось. Как на автомате я задираю юбку вверх, мои пальцы зацепляются за пояс трусиков, но я не могу их стянуть. Перспектива быть оголенной внизу весь день на работе заставит меня чувствовать себя так неловко, что я не смогу сосредоточиться на своей работе — это не годится. Знающие и голодные взгляды Роберта заставят меня потечь против моей воли, мне будет так стыдно, что я больше не смогу говорить. Не такие уж и хорошие предпосылки для достижения максимальной производительности при минимальном персонале. Я хотела бы… остановиться. И я могу сделать это только, если остановлю это.
— Красный, — шепчу я после того, как Роберт насмешливо посмотрел на меня, подняв бровь.
Я убираю руки от трусиков и снова опускаю юбку.
— Красный, — снова говорю я громче и делаю шаг назад.
Я пристыженно пялюсь в пол и чувствую, как Роберт, подойдя ко мне, притягивает к себе. Его запах окутывает меня, и я закрываю глаза. Я чувствую себя неудачницей, потому что не смогла оказать эту маленькую услугу.
— Молодец, Аллегра. Это заняло некоторое время, но ты нажала на тормоз. Довольно поздно, но по крайней мере хоть так.
Его голос мягок и нежен, он поглаживает меня по спине.
— Мне так жаль, — шепчу я, концентрируясь несколько секунд на его успокаивающем сердцебиении.
— Не должно быть, Аллегра. И ты это знаешь. Ты помнишь, как я говорил, что проверю, усвоила ли ты урок?
Я киваю и бормочу
— Это был тест.
— Угу. Так ты не хотел, чтобы я сняла трусики?
— Нет. Я хотел, чтобы ты использовала свое стоп-слово и поняла, что после ничего плохого не случится. Если я серьезно пожелаю, чтобы ты сняла трусики, то ты сделаешь это без колебаний. Потому что тогда ситуация и для тебя будет приемлемой. Гораздо веселее приказывать тебе раздеться в нужный момент, чем, чтобы ты всегда была голой. Поняла?
— Да, я думаю, да.
— Пойдем? Или тебе нужно еще пять минут?
— Мне… нужно еще пять минут, пожалуйста.
— Нет проблем. Я специально встал рано из-за этого.
— Это… это было запланировано? Все всего лишь шоу?
— Почти все. Кофе был действительно отвратительным.
Я улыбаюсь и прижимаюсь к нему, наслаждаясь его объятиями, поцелуем, которым он прикасается к моей макушке.
Пять минут истекают слишком быстро, и Роберт отрывается от меня.
— Нам пора идти, моя красавица.
Он берет ключи от машины с комода и поворачивается ко мне.
— В следующий раз я встану еще раньше.
— Почему?
— Потому что тогда ты сможешь мне еще и отсосать в качестве благодарности за урок… — усмехается он и открывает дверь.
— Сегодня вечером?
— На это ты можешь поставить свою прелестную и прилично одетую задницу, Аллегра, — отвечает он и игриво шлепает меня, когда я прохожу мимо него.
— Роберт, — говорю я и разворачиваюсь, кладу руку на ему грудь и улыбаюсь, — я люблю тебя.
— Я знаю. Ты показываешь это мне каждый день.
Глава 45
Конечно же, на фирме не обходится без сверхурочной работы, и по четвергам приходится оставаться дольше. Инге по четвергам тоже особо нечем заняться, поэтому она также работает сверхурочно. Как бы то ни было, но работа должна быть выполнена. С пяти вечера мы остаемся в бюро одни, и тишина, которая царит в кабинетах, очень помогает нам сконцентрироваться и выполнить большую часть работы. На коллективном собрании Арне дал понять, что ожидает сотрудничества со стороны архитекторов, и на удивление все протекает без сучка и задоринки. В беседе с глазу на глаз Роберт сообщил Арне, что я буду работать сверхурочно только по четвергам, и то до 19:30, чтобы быть дома к восьми вечера. Мне аж в зобу дыханье сперло, когда Роберт поведал мне это, как само собой разумеющееся. Двое мужчин договорились без моего ведома и без моего активного или хотя бы пассивного участия о том, как долго я могу работать и когда самое позднее мой зад должен оказаться дома.
***
В этот четверг в середине мая я разбираюсь с неоплаченными счетами и пишу напоминания, а Инга заботится об отложенных на потом накладных за последний месяц: архитекторская документация, канцелярские товары, принадлежности для черчения, новое программное обеспечение, платные обновления программного обеспечения.
— Невероятно, сколько стоят эти программы САПР… — бормочет она, и я киваю, соглашаясь.
Инга встает и достает папки с накладными из шкафа. Услышав, как открывается входная дверь, мы с удивлением смотрим друг на друга. Девушка идет к стойке приема с папкой в руках, чтобы посмотреть, кто к нам пришел. «Вероятно, это Вангари, уборщица, явилась сегодня пораньше», — думаю я. Обычно она приходит в половине седьмого, но иногда и к пяти. В зависимости от того, когда у няни ее ребенка есть время.