Сливово-лиловый
Шрифт:
— Если Вы не уберетесь отсюда в течении следующей минуты, я позвоню в полицию, — говорит Инга, покачивая телефоном, который все еще держит в руке.
— Когда-нибудь… — тихо заявляет он, — …ты поймешь, что я всегда был прав, Аллегра. Но тогда будет уже слишком поздно. И когда ты приползешь на коленях ко мне, дверь будет закрыта.
— Хорошо. Я буду помнить это. Пожалуйста, уходи. И никогда не приходи снова. Но и ты запомни одно, Марек, запомни это хорошо. Если ты когда-нибудь попытаешься связаться со мной или с Робертом, если ты только попытаешься
Марек с ненавистью смотрит на меня, оборачивается и уходит. В комнате повисает давящая тишина.
— Извини, — говорю я Инге и снова падаю на стул, закрывая лицо руками.
— Это правда, что он сказал? Вы так живете, ты и Роберт? Ползаешь перед ним и позволяешь тебя…?
Вопрос повисает в воздухе. Я знаю, это трудно понять.
— Да. Мне действительно очень жаль, Марек…
Инга поднимает руку и прерывает меня.
— Это отвратительно, Аллегра. Действительно отвратительно. Я ухожу.
Она берет свою сумку, идет к пропускной системе и проводит своей карточкой по считывающему механизму. Дверь с шумом захлопывается, и я недоверчиво пялюсь на нее. Затем до меня доходит, что я осталась одна, встаю, почти бегу к двери и запираю ее изнутри. Хотя не думаю, что Марек вернется снова. Затем убираю папки с накладными, которые оставила Инга, и размышляю о том, что означает ее поведение. Она помогла мне, даже после того, как узнала, чем мы с Робертом занимаемся. Поступила лояльно, абсолютно. Но, боюсь, что потеряла ее уважение. Мне стыдно, и я знаю, что Марек, возможно, достиг своей цели. Понятия не имею, как завтра смотреть Инге в глаза.
***
Через полчаса вокруг по-прежнему тихо, и я слышу грохот уборочной тележки Вангари в коридоре. Отпираю дверь, перебрасываюсь с ней парой слов, спрашиваю о детях, а затем интересуюсь, не видела ли она снаружи мужчину, примерно пятидесяти лет. Вангари качает головой, и я прощаюсь с ней. По дороге домой продолжаю украдкой смотреть в зеркало заднего вида, но за мной никто не едет. Но даже если следует, то я этого не замечаю. Оставляю машину на улице, сейчас мне не хочется ехать на задний двор. Хотя на улице есть ограничения по парковке, думаю Роберт может позже отогнать машину назад. Надеюсь, что за пять минут никто не успеет выписать квитанцию и отбуксировать ее.
— Привет, — приветствует Роберт из гостиной, когда я открываю дверь. — Ты на пятнадцать минут разминулась с Лотти. Она обиделась.
— Мне жаль, — говорю я, входя в гостиную. Ноги Роберта покоятся на кофейном столике, а в руке у него пульт дистанционного управления.
— Все хорошо, детка?
— Не совсем. Роберт, сделаешь мне одолжение, пожалуйста? — спрашиваю я и знаю, что он понимает, что что-то не так.
— Конечно, все, что угодно, — отвечает он, выпрямляясь.
— Моя машина на улице перед домом. Можешь ли ты загнать ее
— Конечно. Что случилось?
— Я расскажу тебе сразу после того, как ты перепаркуешь машину, хорошо? В противном случае я рискую получить штраф.
— Хорошо. Скоро вернусь.
Роберт встает, мимоходом целует меня в губы, а затем выходит из квартиры.
— Я вернул сидение на место, немного отодвинув его вперед, но этого, вероятно, недостаточно, — говорит он, возвращаясь и закрывая за собой дверь.
Садится ко мне и притягивает меня к себе.
— Что случилось?
Я подробно рассказываю, что произошло, чего хотел Марек, что он сказал. Сообщаю о странной реакции Инги и о том, что боюсь, что Марек мог последовать за мной.
— Это объясняет звонок сегодня днем, — вздыхает Роберт, когда я заканчиваю свой рассказ.
— Какой звонок?
— Из полиции. Комиссар Вальтер. Хотел обговорить с тобой, когда ты сможешь прийти, чтобы дать показания. Я сказал, что ты перезвонишь ему завтра. Записал номер и положил на комод в коридоре. Он не захотел рассказывать мне, о чем речь. Я уже и так и сяк раздумывал, почему ты должна давать показания, и в первую очередь — по какому такому делу.
— О Боже. Мне нужен адвокат?
— Нет. Но ты можешь привести его с собой, он подчеркнул это. Но это необязательно. Не беспокойся. Ты расскажешь правду, и все закончится. Тебя, вероятно, даже не будут вызывать на суд.
Звонок телефона прерывает наш разговор, и Роберт поднимает трубку. Он не может игнорировать звонящие телефоны. Но они сводят его с ума.
— Привет, Сара, — говорит он и слушает собеседника.
— Он был у Аллегры и пробовал провернуть то же самое и с ней, но с большей суммой. Предложил ей пятьдесят штук. И она тоже отказалась. У Марека, похоже, огромные проблемы.
Я прислушиваюсь и улавливаю из разговора, что Марек предложил Саре 20 000 евро. О, да, думаю, у Марека проблемы. И не одна. А очень много.
Роберт, как и следовало ожидать, ведет себя образцово — стоит на моей стороне, утешает, дает мне мужество, не выпускает Дома на поверхность. Я так благодарна ему сегодня, потому что действительно не в настроении. Реакция Инги нервирует меня так же, как и появление Марека.
***
Следующим утро снова вместе едем работу и, как обычно, мы первые. Я включаю компьютеры, открываю окна во всех комнатах, чтобы проветрить, а затем иду на кухню, где Роберт стоит у кофе-машины, ожидая, пока она приготовит кофе.
— Иди сюда, — шепчет он мне на ухо и крепко прижимает к себе. — Я поговорю с Ингой.
— Не знаю, хорошая ли это идея… — отвечаю я и целую его в шею.
— Посмотрим.
Когда через десять минут Инга входит в помещение, она холодно зыркает в мою сторону, но в остальном игнорирует меня. Никакого приветствия, никакой улыбки. Я полностью упала в ее глазах. «Мейнстрим, как же», — думаю я.
— Спасибо за твою помощь вчера, — тихо говорю я и получаю лишь презрительное фырканье в ответ.