Сломанная тень
Шрифт:
– Нам?
– Это была моя роковая ошибка, – вздохнул Бобиков. – Поначалу у меня плохо получались женские голоса. Пришлось привлечь Агнессу…
– Не боялись, что вас узнают? Русских аристократов за границей много…
– Нет! За годы скитаний я сильно изменился. Кому придет в голову, что перед ним давно замерзший в сибирских лесах Сергей Леонидович Бобиков?
– А разоблачение не страшило? Фокус-то не бог весть какой!
– Я всегда тщательно готовился! Люди ведь считают, что живут незаметно. А незаметно как раз за ними наблюдают! Сотни глаз из всех щелей! Слуги, молочники, гробовщики! Я скупал сведения: кто когда родился, женился, крестился, влюбился, etс… Успех был колоссальным! Я разбогател! Вернее, мы…
Бобиков снова умолк.
– Продолжайте! – потребовал Тоннер.
– Агнесса настаивала на браке… Нет, только представьте! – маэстро снова вскочил, тут же поднявшийся Данила жестом усадил его. – Граф Бобиков женится на портовой шлюхе! Подумаешь, двое детей!
– Канделябром или пресс-папье? – стараясь сохранять спокойствие, поинтересовался Тоннер.
– Увы! Не успел! Сбежала! С детьми и со всеми деньгами! А тут еще сиамцы…
– Кто-кто?
– Уродцы-близнецы! Одно туловище – две головы! Все с ума посходили в Париже! Никто больше не желал болтать с покойным дедушкой! Подавай всем Чанга с Енгом! И я рискнул приехать сюда. Народ тут неизбалованный, конкурентов в России еще не было. Вот, собственно, и все. Ваше любопытство удовлетворено?
– Не совсем. Еще пара вопросов.
– Валяйте!
– Письмо матери вы отправили с нарочным?
– Издеваетесь? Я же сказал! Деньги украла Агнесса! Я на мели! – Бобиков вывернул пустые карманы штанов. – Из слуг только Семен да приходящая кухарка. Нет, отправил почтой.
– Рискованно! – многозначительно заметил Илья Андреевич.
– Я не дурак, написал завуалированно: «Дорогая матушка! Я жив, но обитаю не в России. Узнать мой адрес ты сможешь у маэстро Леондуполоса, который пробудет в Петербурге целую зиму». Черт побери! Зачем она скончалась? Кому теперь достанется поместье?
– Вашему сыну!
– Какой бред! Он ни разу меня не видел! Я-то надеялся… Я больше не могу жрать в лакейских, целовать скрюченные ручки, фиглярствовать, паясничать, платить деньги вымогателям! А-а-а! – Бобиков внезапно бросился к Даниле, на ходу замахнулся, но тот остудил ярость маэстро коротким ударом в челюсть. Бобиков отлетел на диван, чуть не задавив пуделька.
– Еще вопрос, – продолжил Тоннер, когда граф с собачкой перестали скулить. – Три дня тому вы давали представление у Лаевских.
– Было такое…
– Кто снабдил вас сведениями о том, что убийца Репетина присутствует на представлении?
Бобиков удивленно уставился на Тоннера, а потом затряс указательным пальцем.
– Точно! Там я вас и видел! Вы, кажется, доктор?
– Да!
– Значит, не из полиции?
– Полиция привлекла меня к расследованию. Так кто же убийца?
– Понятия не имею! Меня вынудили так сказать!
– Вынудили?
– Мое инкогнито раскрыли. Она явилась ко мне за час до визита к Лаевским.
– Она? – сердце Тоннера забилось, предчувствуя удачу. – Опишите!
– Черное платье, как у горничных, накидка-клок, шляпка с вуалью. А под вуалью – маскарадная маска! «Я, – говорит, – не собиралась вас до весны щипать, хотела, чтоб вы жирок нагуляли! Но обстоятельства вынуждают, Сергей Леонидович!» Я за кочергу, а она из муфты – у нее муфта такая, что слона можно спрятать, – пистолетик вытащила и прямо в грудь мне направила. «По моим подсчетам, вы за месяц тысячи четыре заработали. Давайте-ка сюда!»
– Опишите внешность.
– Я ж говорю: лица не видел!
– Фигура? Толстая, худая?
– Кто их разберет в этих платьях?
– Рост?
– Обычный!
– Ну а голос? Голос ее вы можете изобразить?
– Могу! «Сумма, конечно, небольшая. Поэтому попрошу вас об одной услуге», – Бобиков заговорил писклявым, неестественным голосом. – «Барон Баумгартен, его легко узнать, у него прострелена рука…»
– Как? – на этот раз вскочил Тоннер. – Она знала про руку барона?
– Да! – подтвердил чревовещатель.
Этому могло быть лишь два объяснения: или шантажистка сама стреляла в барона, или присутствовала на перевязке. Значит, Дашкин прав: загадочная дама обитает в доме Лаевских.
– Вы не узнали шантажистку среди зрителей?
– Нет.
– Что еще она велела вам сделать?
– Ничего. Только сказать, что убийца среди гостей. Нет! Вру! В самом начале я должен был потребовать присутствия тринадцати зрителей.
– Это очень интересно! – задумался Тоннер.
– Кроме того, она подсказала кое-какие детали, которыми я должен был «растопить лед недоверия». Это она так выразилась.
– Что за детали?
– Так, отец молодого человека, которого лишили наследства, заикался. А отец его невесты через слово повторял: «Так сказать». Его, правда, так и не вызвали…
– Что еще?
– Кое-что о Софье. Но про нее я и сам знал… из прежней жизни. Даже…
Бобиков улыбнулся своим воспоминаниям.
Тоннер, наоборот, нахмурился. Граф-чревовещатель прояснил важную деталь, но вот остальное окончательно запутал.
– Что ж! – Илья Андреевич поднялся. – Даю вам сутки, чтобы покинуть город.
– Как же так? Мы с вами договорились…
– Was wissen zwei, wisst Schwein [72] , – напомнил Илья Андреевич немецкую пословицу.
– Но я на мели!
– Продайте свои камушки! – посоветовал Тоннер. Они с Данилой встали. – А лучше сдайтесь властям!
– Я похож на сумасшедшего?
– В общем-то да!
Тоннер с Данилой, не простившись, покинули кабинет, Моська гордо прошествовал за ними.
Когда хлопнула входная дверь, Бобиков перекрестился, снял с шеи цепочку и, провернув ключ, открыл ящик письменного стола, где лежали два пистолета.
72
Что знают двое – знает свинья (нем.).