Словарь современного молодежного жаргона
Шрифт:
В сотый раз инспектор посмотрел на часы: половина одиннадцатого. Их заставляли ждать уже час в маленькой комнате, использовавшейся для допросов задержанных. Мелис был заперт в отделении строгого режима вместе с другими особо опасными заключенными. Все были готовы ко второму раунду дознания: в то утро они выбрали жесткую общую линию, разрушавшую любую оборонительную стратегию благодаря вещественным доказательствам, которые час за часом становились все более многочисленными и последовательными. Последним был обнаружен костер возле плато на горе Арчи, где поселились неонурагисты: они пытались сжечь одежду и личные вещи, и, по данным судмедэкспертов, существовала большая вероятность того, что лидер секты и его последователи жгли их, чтобы не оставить следов присутствия на месте происшествия.
Когда два судьи исчерпали темы для обсуждения, Ниедду, раздраженный долгим ожиданием, встал. Он был полон решимости устроить тюремщикам сцену, но в этот момент дверь в комнату открылась, и вошел начальник тюрьмы с сотрудником. Лица у них были мрачные.
– Ну что ж… Возможно ли… – начал полицейский.
Директор остановил его, подняв руку, словно останавливая движение.
– У нас проблема… Большая проблема, – сказал он, побледнев от шока и стыда.
Аделе Маццотта и Яккароне, два судьи, занимавшиеся делом Долорес Мурджа, обменялись напряженными взглядами.
– Что за проблема? – спросила женщина.
– Мелис был найден мертвым сегодня утром в своей камере.
– Что?! – хором закричала группа следствия.
В глазах директора было то же смятение, что и на «Крике» Мунка; по крайней мере, именно с этой картиной Ниедду связывал растерянный взгляд управляющего.
– Вы шутите? – прошипел полицейский, едва сдерживая гнев.
– К сожалению, нет.
– Как это случилось?
– Видимо, он порезал себе вены бритвенным лезвием, – сказал помощник судьи, показывая им какие-то распечатки. На кадрах из записи системы видеонаблюдения был изображен лидер секты, свернувшийся на полу; его длинные волосы плавали в луже крови. Собственной крови.
– Но как это возможно? Он был под особым наблюдением, господи! – взревела Маццотта.
Кровь внезапно прилила к ногам, и Ниедду пришлось прислониться к стене, чтобы не упасть. Он рухнул на один из пластиковых стульев, привинченных к полу, и попытался не задохнуться. Поднес руки к голове и закрыл глаза, а комната наполнилась криками и проклятиями.
«Ему заткнули рот, – подумал он, совершенно уничтоженный. – Они быстрее нас».
Глава 83
Капитана, Куарту-Сант-Элена
Грация поняла, что прошло несколько месяцев с тех пор, как она в последний раз видела своего мужа в такой хорошей форме. Она наблюдала за ним, пока он завтракал, и наконец поняла, в чем состояла причина этой легкости и спасительного облегчения.
– Ты сказал ей.
Морено в замешательстве повернулся к ней:
– Прошу прощения?
– Прошли месяцы, может быть, даже годы, с тех пор как я видела тебя таким спокойным… На ум приходит только одна причина: ты говорил с Евой о той старой истории.
Баррали кивнул, ничуть не удивившись тому, что его жена это заметила: от нее мало что ускользало. Быть может, благодаря близости к следователю она переняла некоторые черты: любознательность, наблюдательность, дедукцию и интуицию.
– Из тебя вышел бы хороший полицейский, – сказал он, улыбаясь ей.
– Да ладно тебе… Одного полицейского в доме достаточно.
Они захихикали, окутанные этой легкой и непринужденной атмосферой.
– Тяжело было? – спросила Грация.
– Нет. Она… Я сразу почувствовал, что она тот самый человек, что в ней есть та самая химия. Нет, это не было тяжело. Наоборот.
– Как ты себя сейчас чувствуешь?
– Как будто у меня выросли крылья.
Грация улыбнулась и погладила его по руке:
– Ты не представляешь, как это меня радует.
– Я знаю.
– Ты и спал допоздна: с тобой давно такого не было.
– Давненько… Это похоже на избавление от огромной тяжести. Теперь я понимаю, что чувствуют преступники после признания. Это хорошее чувство. Как принять душ после того, как неделю не мылся.
– Я очень довольна. Но мы немного опаздываем.
Мужчина посмотрел на часы и нахмурился: утром у него был запланирован визит к неврологу и встреча с нотариусом для решения некоторых бюрократических вопросов.
– Тогда надо поспешить, – сказал Морено, одним глотком допивая кофе и вставая. Он подошел к жене, обнял ее и поцеловал в лоб. – Я подумал, что мы могли бы пообедать у моря, если хочешь.
– Конечно хочу… Мы же должны отпраздновать, да?
– Точно. Пойду собираться.
Морено почистил зубы и, оказавшись в спальне, посмотрел на себя в зеркало. Он понятия не имел, поверила ли ему Ева, и даже не хотел знать.
Для него имело значение то, что он нашел в себе мужество открыть то, что произошло, изначальный разлом, от которого пошли все трещины, расколовшие его жизнь как полицейского и человека. Этот акт самооправдания и в некотором роде примирения с самим собой и со своим прошлым наполнил его вибрирующей энергией. У него даже сложилось впечатление, что болезнь отступила. «Может быть, и так, кто знает», – понадеялся он.
Улыбнувшись, достал из ящика стола яркий галстук, который не надел бы в обычный день, и посмотрел на себя в зеркало, пока шелк плавно струился между пальцев. Однако через несколько секунд улыбка начала гаснуть, пока полностью не исчезла.
У него задрожали руки и нахмурился лоб, а глаза наполнились сначала недоумением, а потом слезами.
– Что… Как же… – пробормотал Баррали, моргая, чтобы лучше сфокусироваться.
Ему не хотелось признаваться себе, но он не мог вспомнить, как завязать галстук.
Глава 84
Кафе «Тиффани», улица Байль, Кальяри
Пока они завтракали на террасе возле любимого бара Раис, наслаждаясь ласками полуденного солнца, Ева просматривала газеты, радуясь, что ни один репортер не упомянул ее.