Словарь современного молодежного жаргона
Шрифт:
– Я спала десять часов подряд… Я совершенно разваливаюсь, – сказала Мара; большие солнцезащитные очки скрывали темные круги под глазами.
– Тоже мне новость… – парировала Ева, не отрываясь от статей.
– Тебя еще не хватало.
Кроче же отдыхала всего четыре часа. Ей снилась стрельба, только в этом кошмаре умирала она. После этого она больше не могла спать. Поэтому прошлой ночью Ева прочитала почти весь блокнот Баррали и благодаря описанным там ужасам совсем оцепенела.
– Я, наверное, пойду в больницу проведать Иларию, а потом на пляж, позагораю, как выброшенный на берег тюлень, – сказала Мара. – Мне нужно перезагрузиться.
Фарчи дал им обеим выходной, чтобы они пришли в себя, и запретил ссориться. По крайней мере, такова была официальная версия, но обе женщины-полицейские считали, что начальство настояло на их отдыхе, чтобы не держать рядом со всеми этими репортерами. Только вот Ева не собиралась сидеть сложа руки. Она сложила газету и допила свой двойной кофе.
– Так могу я узнать, почему ты вытащила меня из постели? – спросила ее Мара.
Ева сказала прямо:
– Я виделась с Баррали прошлой ночью после работы.
– Зачем? – недоверчиво спросила Раис.
Ева протянула ей блокнот, который привезла с собой.
– Посмотри.
Она держалась, чтобы не рассказать о секрете, который открыл ей Морено: Ева знала, что Мара бурно отреагирует, и вся история в ее голове переместится, так сказать, в отдел безнадежных дел. В конце концов, у самой Евы еще не сложилось окончательного мнения по этому поводу: единственное, в чем она была абсолютно уверена, – это ощущение, что она попала в паутину тайн и загадок, которая возникла в 1961 году и разрасталась до сегодняшнего дня.
– Что бы это могло быть? – спросила Раис, пролистав несколько страниц.
– Он признался мне в своей проблеме… – сказала Ева, постукивая пальцем по виску. – Он хотел записать то, что помнил о старых делах, прежде чем болезнь сотрет все. Короче говоря, это своего рода дневник расследования.
– Каким он тебе показался?
Еве потребовалось несколько секунд, чтобы подобрать нужное слово.
– Cмирившимся, – сказала она. – Но морально здоров. Физически, правда… Боюсь, ему мало осталось. Еще более худой, чем в последний раз, когда мы его видели.
– Бедняга… Ты уже прочитала?
– Только часть.
– И что скажешь? – спросила Раис. По ее тону было ясно, что она считает это пустой тратой времени.
– Я нашла кое-что интересное.
– Послушаем.
– Ты знаешь про кукол, сделанных из засушенных цветочных стеблей?
– Конечно. Это sa pippia ‘e Mannaghe.
– Точно… Из его воспоминаний можно сделать вывод, что эта подробность никогда не попадала в газеты.
– Даже так…
– Он рассказывал об этом только двум людям: профессору культурной антропологии, декану Университета Кальяри Марианне Паттери. А потом, после ее смерти, ее ученику…
– Валерио Ноннису, – предвосхитила Раис.
– Молодец. Ты выиграла бесплатный завтрак.
– Ты заставила меня вспомнить то, что вылетело у меня из головы во всей этой неразберихе, – сказала Мара, ерзая на стуле.
– То есть?
– Вчера мне позвонил мой знакомый из университета, у которого я запросила информацию о профессоришке.
– И?..
– Ты знаешь, почему он не сделал карьеру, несмотря на такое резюме?
– Я вся внимание.
– У него была дурная привычка ложиться со студентками в постель.
– Но…
– К тем, кто с ним был, он относился не так, как к остальным студенткам. Одна из исключенных из гарема довела дело до ректора, и тот не дал Ноннису повышения. Его не выгнали из жалости, но с академической точки зрения его карьера закончилась.
Ева вспомнила израненные руки профессора и вновь почувствовала, что он что-то скрыл.
– Попробуй-ка на секунду представить, – сказала Ева. – У нас есть тот, кто имеет прямое отношение к жертве, так как она была одной из его учениц. У него имеется грешок – он трахает студенток. Он хорошо знает донурагические ритуалы и культы…
– Он был в тесном контакте со следователем, который раскрыл ему неопубликованные подробности о методах работы убийцы, – продолжила Мара.
– Его руки в синяках, как будто он бил…
– Какую-то девушку, – предположила Мара.
Кроче кивнула:
– Он ненавидит обвиняемого в убийстве девушки и не скрывает своей ненависти. Он подсказал нам, где найти лидера секты.
– Он был явно взволнован, когда увидел нас, – продолжила Раис.
Несколько секунд они молча смотрели друг на друга, взвешивая все.
– Ты тоже чувствуешь покалывание вдоль позвоночника? – спросила Кроче.
– Да, – была вынуждена признать Раис. – Но имей в виду, что у нас под стражей субъект, чья кровь была обнаружена под ногтями жертвы и которого все считают таким же виновным, как Иуду.
– Знаю… Но почему бы нам снова не поговорить с Ноннисом – просто посмотреть, как он отреагирует?
– Мы могли бы использовать арест Мелиса, чтобы заставить его ослабить бдительность – и отработать как следует.
– Хорошая идея. А пока я позвоню Эрриу и спрошу, может ли она найти кого-нибудь, кто поработает над связью между Долорес и Ноннисом. Может быть, это пустая трата времени, но я не хочу оставлять непроверенным ничего.
– Теоретически мы должны идти по официальным каналам. Фарчи отправил нас отдыхать, – напомнила Раис.
– Мы выразили свои сомнения Иларии, и она заверила нас, что обратит на это внимание… Можем так сказать Фарчи, если он когда-нибудь узнает об этом.
– А почему он должен об этом знать? – спросила Раис с озорной улыбкой на губах.
– В самом деле, – сказала Кроче, улыбаясь и вставая, чтобы оплатить кофе.
Глава 85
Район Дженнерукси, Кальяри