Слово о полку Игореве

Зимин Александр Александрович

Рече же великий князь Димитрий Ивановичъ: «Братия, князи рустии, воеводы местный, // л. 312 молодыи люди избиты вс. Вамъ, братие, сужено между Дономъ и Днпромъ, на пол Куликов,[Испр. по У. Е Кулинов.] на рц на Неправд. Положили есте головы своя за землю Рускую, за святыя церквы. Простоте мя и благословите в семъ вц и в будущемъ». Сие же оставимъ, на преднее возыидмъ.

Поганому же царю Мамаю отсел избежавшу до моря, до мста, идеже град Кафа созданъ бысть. Утаивъ свое имя, и Познань бысть нким купцемъ, и ту убить бысть от фрагъ, испроверже зл живот свой. Сия же оставимъ зде.

Слышав же се Олгердь Литовский, яко князь великий

Димитрий Ивановичь победи и одол безбожного Мамая, возвратися воспятъ со студомъ своимъ. Безбожный же не токмо Москвы не получив, но и своих лишенъ еллинъ. Олгъ Резанский такожъ зл животъ скончавъ. Ровъ изры ископаи и впадеся въ яму, юже сотвори, обратися болзнь его на главу его, и на верхъ его неправда его сниидетъ.

IV. РЕКОНСТРУКЦИЯ ТЕКСТА СЛОВА О ПОЛКУ ИГОРЕВЕ

Введение

Слово о полку Игореве, как мы уже писали, издано было, учитывая уровень развития археографии конца XVIII в., превосходно. Это подтверждается и известием о том, что было три корректуры, которые последовательно держал каждый из трех издателей. Малейшие ошибки исправлялись (даже изымались сверстанные листы). О высоком качестве издания свидетельствовал H. М. Карамзин, сличавший его с рукописью. Наконец, анализ разночтений в Екатерининской копии также, как правило, не позволяет отдавать им предпочтение перед печатным изданием. Если в издании и были дефекты, то они связаны с неудачной разбивкой текста на слова, неверной транскрипцией слов с выносными буквами и, наконец, с расстановкой ъ и ь в духе орфографии конца XVIII в. Однако значительное число ошибок было допущено переписчиком, списывавшим скорописный экземпляр Слова под полуустав XV в. В нижеследующей реконструкции исправляются дефекты и самого издания, и переписчика конца XVIII в. Не исправляются погрешности, допущенные автором Слова (главным образом грамматические и стилистические).

Все это позволяет максимально наглядно представить себе первоначальный текст памятника. Единственное исключение делается для вставок А. И. Мусина-Пушкина. Они сохраняются, ибо в позднейшей судьбе Слове тесно слились с основным текстом. В настоящее время трудно также снять орфографические изменения, внесенные А. И. Мусиным-Пушкиным в первоначальный текст памятника. В сносках обозначаем: М-П — издание 1800 г., Е — Екатерининский список, К — выписки у H. М. Карамзина.

Основы реконструкции изложены в тексте исследования (особенно в главах II, V, VII).

Слово о плъку Игоревъ, Игоря, сына Святъславля, внука Ольгова (реконструкция)

Не лпо ли ны бяшетъ, братие, начяти старыми словесы трудныхъ повстий о пълку Игорев, Игоря Святъславлича! Начати же ся тъй псни по былинамь сего времени, а не по замышлению Бояню. Боянъ бо вщий, аще кому хотяше пснь творити, то расткашется мыслию по древу, срымъ вълкомъ по земли, шизымъ орломъ подъ облакы. Помняшеть бо, реч[Испр. М-П речь. Е рчь.] първыхъ временъ усобиц. Тогда пущашеть 10 соколовь на стадо лебедй, которой[Испр. М-П, Е который.] дотечаше, та преди псь пояше старому Ярослову, храброму Мстиславу, иже зарза Редедю предъ пълкы касожьскыми, красному Романови Святъславличю. Боянъ же, братие, не 10 соколовь на стадо лебедй пущаше, нъ своя вщиа пръсты на живая струны въскла- даше; они же сами княземъ славу рокотаху.

Почнемъ же, братие, повсть сию отъ стараго Владимера до ныншняго Игоря, иже истягну умь крпостию своею и поостри сердца своего мужествомъ, наплънився ратнаго духа, наведе своя храбрыя плъкы на землю Половцькую за землю Руськую.

Тогда Игорь възр на свтлое солнце и вид отъ него тьмою вся своя воя прикрыты. И рече Игорь къ дружин своей:

«Братие и дружино! Луце жъ бы потяту быти, неже полонену быти. А всядемъ, братие, на свои бръзыя комони, да позримъ синего Дону». Спала князю умь похоти, и жалость ему знамение заступи, искусити Дону великаго. «Хощу бо, — рече, — копие приломити конець поля Половецкаго съ вами, русици. Хощу главу свою приложити, а любо испити шеломомь Дону».

О Бояне, соловию стараго времени! Абы ты сиа плъкы ущекоталъ, скача, славию, по мыслену древу, летая умомъ подъ облакы, спивая[Испр. М-П, Е свивая.] славы обаполы сего времени, рища въ тропу Трояню чресъ поля на горы. Шти было псь Игореви, того (Олга) внуку: «Не буря соколы занесе чресъ поля широкая, — галици стады бжать къ Дону великому». Чили въспти было, вщей Бояне, Велесовь внуче: «Комони ржуть за Сулою, — звенить слава въ Кыев. Трубы трубять въ Новград, — стоять стязи въ Путивл!». Игорь ждетъ мила брата Всеволода. И рече ему буй туръ Всеволодъ: «Одинъ брать, одинъ свтъ светлый — ты, Игорю, оба есв Святъславличя! Сдлай, брате, свои бръзыи комони, а мои ти готови, осдлани у Курьска напереди. А мои ти куряни свдоми къмети, подъ трубами повити, подъ шеломы възлеляны, конець копия въскръмлени, пути имь вдоми, яругы имъ знаеми, луци у нихъ напряжени, тули отворени, сабли изъострени, сами скачють, акы срыи влъци въ пол, ищучи себе чти, а князю славы».[Испр. М-П, Е слав.]

Тогда въступи Игорь князь въ златъ стремень и поха по чистому полю. Солнце ему тъмою путь заступаше. Нощь стонущи ему грозою. Птичь убуди. Свистъ звринъ въста близ.[Испр. М-П зби. Е текста свисть… зби нет.] Дивъ кличетъ връху древа, велитъ послушати земли незнаем, Влъз, и Поморию, и Посулию, и Сурожу, и Корсуню, и теб, Тьмутораканьскый[Е Тъмутораканскый.] блъванъ.

А половци неготовами дорогами побгоша къ Дону великому. Крычатъ тлгы полунощы, рци лебеди роспужени.[Испр. М-П, Е роспущени.] Игорь къ Дону вой ведетъ. Уже бо бды его ⁸ пасутъптиць под облакы ⁸.[8–8 Испр. М-П, Е пасетъ птиць подобию.] Влъци грозу въсрожатъ по яругамъ. Орли клектомъ на кости зври зовутъ. Лисици брешутъ на чръленыя щиты. О Руская земле! Уже за шеломянемъ еси!

Длъго ночь мркнетъ. Заря свтъ запала. Мъгла поля покрыла. Щекотъ славий успе. Говоръ галичь убуди. Русичи великая поля чрьлеными щиты прегородиша, ищучи себ чти, а князю славы.

Съ зарания въ пяткъ потопташа поганыя плъкы половецкыя и, рассушясь стрелами по полю, помчаша красныя двкы половецкыя, а съ ними злато, и паволокы, и драгыя оксамиты. Орьтъмами, и япончицами, и кожухы начашя мосты мостити по болотомъ и грязивымъ мстомъ, и всякыми узорочьи половцкыми. Чрьленъ стягъ, бла хорюговь, чрьлена чолка, сребрено стружие храброму Святьславличю! Дремлетъ въ пол Ольгово хороброе гнздо, далече залетало. Не было ⁹не вобид ⁹[9–9 Испр. М-П нъ обид.] порождено, ни соколу, ни кречету, ни теб,

чръный воронь, поганый половчине! Гзакъ бжитъ срымъ влъкомъ, Кончакъ ему слдъ править къ Дону великому.

Другаго дни велми рано кровавыя зори свтъ повдаютъ. Чръныя тучи[Испр. М-П тучя. Е туча.] съ моря идутъ, хотятъ прикрыти 4 солнца, а въ нихъ трепещуть синии млънии. Быти грому великому, итти дождю стрелами съ Дону великаго! Ту ся копиемъ прила- мати, ту ся саблямъ потручяти о шеломы половецкыя, на рц на Каял, у Дону великаго. О, Руская земл! Уже за[Испр. М-П, Е не.] шеломянемъ еси!