Слой 1

Строгальщиков Виктор Леонидович

— Браво, браво, — сказал Юра. — Достойно похвалы.

Депутат быстрым шагом вернулся к дивану и сел напротив Кротова, наклонившись к нему корпусом.

— Поэтому я и не спрашиваю вас, Сергей Витальевич, о разных глупостях типа «любит не любит». Мне абсолютно не важно, как сегодня — я подчеркиваю: сегодня! — вы относитесь к Рокецкому и что вы думаете обо мне. Меня вы просто не знаете. Но мы начнем с вами работать, и через полгода вы сами подойдете ко мне и скажете: «Ты был прав, Луньков». Надеюсь, к тому времени мы уже будем на «ты». Вот так-то, уважаемый.

Кротов смотрел в сверкающие искренностью и волей

глаза депутата и не знал, что думать: то ли мессия сидел перед ним, то ли сумасшедший. Борясь с обволакивающей луньковской аурой, он все-таки выдавил из себя вопрос:

— И ради этой светлой цели вы готовы пустить по ветру деньги несчастных вкладчиков «Народного доверия»?

Луньков театрально прикрыл глаза ладонью и откинулся на спинку дивана.

— Юра, ради бога, объясните этому святому человеку, что к чему!

— Вкладчики не пострадают, — сказал джинсовый «эксперт». — На этом и построена вся операция.

— Ничего не понимаю. Сами же сказали: ограбят, сбегут…

— Совершенно верно. Притом так далеко сбегут, что их днем с огнем не отыщут. И вот тут на сцене появитесь вы с господином Луньковым и возглавите борьбу за возвращение денег пострадавшим. И что самое важное: вы их вернете.

— Откуда же возьмутся два миллиарда?

— Вы их получите от нас.

— Те же самые?

— Какой вы непонятливый, однако… Те деньги исчезнут. Понимаете? Просто исчезнут вместе с плохими финансистами из очень плохого «Доверия». После чего «Регион-банк» по инициативе депутата…

— Кандидата в губернаторы! — поднял палец Луньков.

— …Кандидата в губернаторы господина Лунькова начнет кампанию по сбору средств для погашения долгов населению. Эти деньги — с бору по сосенке — выделят очень солидные и респектабельные фирмы, в том числе и сам «Регион-банк». Кому от этого будет плохо?

— Ладно, — согласился Кротов, — а как же эти парни из «Доверия»?

— Что, жалко их стало? — спросил Юрий. — В общем, этим вы нам и импонируете, Сергей Витальевич: хороший вы человек… Эти, как вы только что выразились, «парни» уже перевели в оффшорную компанию на Кипре восемьсот тысяч долларов и намеревались дать дёру. Мы их просто вовремя остановили.

— И взяли за яйца, — резюмировал Кротов.

— Да, если вам доставляют удовольствие подобные выражения.

— Ну, а те восемьсот тысяч откуда взялись? Таких сумм по моим счетам не проходило.

— Тогда о чем забота, Сергей Витальевич? Пусть за ними Интерпол бегает.

— Красиво получается, — медленно произнес Кротов. — И неконтролируемую наличку на избирательную кампанию получим, и вкладчиков-избирателей спасем, еще и воров напугаем. Очень красиво… Умные люди собрались у вас в команде, Алексей Бонифатьевич.

— Вот мы и предлагаем вам присоединиться, Сергей Витальевич.

— Спасибо за предложение. Только от него почему-то ультиматумом попахивает.

— Ай-ай-ай! — воскликнул Луньков. — Любите вы, батенька, крайности словесные. Уль-ти-ма-а-тум! Гораздо больше похоже на ультиматум, когда Дума тихо шепчет тебе: «Верни к завтрему три миллиарда!». А взять-то их негде, да и Филимонов не даст… Вот это, я понимаю, ультиматум! А мы же с вами друзья, соратники, можно сказать. Нам такие методы глубоко противны.

Кротов помолчал, массируя пальцами нос.

— Хорошо… Один вопрос: вы сможете своими силами погасить этот пожар в

Думе? У меня вроде бы появился выход на Слесаренко: у него какие-то бумаги, и только я могу их передать по назначению. Но черт его знает, как еще разговор пойдет и что он взамен попросит. В общем, было бы неплохо подстраховаться.

— Вопрос принят, — коротко сказал Луньков. — Не пора ли нам?

— Пора, — ответил банкир, и они с депутатом поехали на Дмитриевские поминки, а утром следующего дня Кротов отправился в Тобольск, и вот теперь возвращался оттуда; сидел в кресле у окна, автобус летел по тракту, приближаясь к Тюмени, а Кротов дремал и сквозь дрему размышлял, как ему выбраться из всей этой передряги.

Сразу после ночного разговора со Слесаренко Кротов решил, что по возвращении пошлет господина депутата и его странного друга Юрика куда подальше. Определившись тогда в этом решении, он почувствовал облегчение в душе и настолько зауважал себя, что сам себе пожал руку, вскочил с постели и полез в мини-бар, откуда достал маленькую сувенирную бутылочку джина, свернул ей головку и выпил из горлышка, а потом почти моментально заснул. И в бумаги слесаренковские он полез сейчас из вполне осознанного желания еще раз убедиться с их помощью в правильности принятого решения, а также в том, что господин Луньков — большая сволочь, и что он, Кротов, никаких дел с ним иметь не будет.

Насчет большой сволочи он оказался прав, а вот собственная позиция уже не представлялась ему столь однозначной, как это было всего лишь несколько часов тому назад.

В той нефтяной сделке, которую «втемную» профинансировал Кротов, не было ничего откровенно криминального, за исключением одной «мелочи»: банкир использовал деньги вкладчиков и клиентов для личного обогащения. «Покрутил» их и вернул все до копеечки, не нанеся урона никому, и заработал на этом почти четверть миллиарда. То есть, с одной стороны, состав преступления был налицо, но с другой стороны, никакого преступления и не было, потому что никто не пострадал, а брал ли Кротов комиссионные доллары — попробуй докажи, он ведь нигде не расписывался.

И все-таки Кротову было неспокойно. Если документам дадут ход и начнется большой скандал, то господину депутату, чтобы «отмазаться», придется кого-нибудь «сдать», и цепочка начнет раскручиваться. В конце концов лопнет ее самое слабое, самое незащищенное звено, а в данной операции таковым звеном был именно он, банкир Кротов Сергей Витальевич. Депутата спасут его московские хозяева, «Инвестнефть» защитится правительственными разрешительными бумагами, Филимонов сделает вид, что ничего не знал о преступной самодеятельности тюменского директора, и тогда — чем черт не шутит? — не оказалось бы вдруг, что процесс передачи денег снят на пленку какой-нибудь скрытой камерой или записан с помощью секретного магнитофона. А могли бы поступить с ним куда проще и яснее: пришел бы к нему невзрачный паренек и сказал: «Хочешь жить — иди в «сознанку», бери все на себя». И не спас бы Кротова даже припрятанный в его коттедже многозарядный карабин СКС, купленный им с рук и никак не оформленный к тому же — в отличие от лежавшего в банковском сейфе рядом с официальным на него разрешением пистолета Макарова, который и вовсе спасти его не мог, потому что тот, кто защищается, всегда стреляет вторым, но те, что стреляют первыми, очень редко промахиваются.