Слой 1
Шрифт:
Однажды ступив на тропу больших денег, Кротов отдавал себе отчет, что это связано с определенным риском для жизни его и семьи, но так уж устроены люди: все это бывает с другими, но не со мной. Да, самолеты падают с неба и пассажиры гибнут, но это другие самолеты, а не тот, в котором я лечу. Автобусы тоже сходят с трассы, разбиваются и горят в грязных кюветах, но мы уже почти доехали, уже видны на горизонте две разные черточки тюменских телевышек, и дым от тэцовских труб стелется полого на восток, и ничего страшного
Автобус въехал в центр через мост по улице Профсоюзной. Это было на руку Кротову — гараж рядом. Очень хотелось есть, и дом был в двух шагах, но он пошел в гараж, вывел «джип» и поехал в банк, потому что в три часа к нему должны были зайти Луньков и Юра, и Кротову надо было успеть до той поры основательно переговорить с Лузгиным и решить, что и как делать дальше.
Домашний телефон Лузгина не отвечал. На студии трубку сняла какая-то девка и манерным голосом сообщила, что «Владимир Васильевич убыли». Кротов поругал друга за безалаберность и попросил секретаршу приготовить в микроволновке пару горячих бутербродов.
Было начало первого, когда запиликал его прямой городской телефон, номер которого был известен очень немногим. Кротов снял трубку и сказал:
— Слушаю вас.
— Это Сергей Витальевич? — спросил незнакомый мужской голос.
— Да, Кротов слушает.
— Здравствуйте, Сергей Витальевич. — У звонившего была хорошая дикция, мягкая, интеллигентная тональность речи. — С возвращением вас. Как прошла поездка?
— Мне кажется, вы забыли представиться, — сказал Кротов. — Могу я узнать, с кем говорю?
— Вы говорите с человеком, которому меньше всего хотелось бы доставить вам неприятности.
— Вот как? — Кротов хмыкнул в телефон. — Интересное начало… И все-таки…
— Не настаивайте, Сергей Витальевич. Содержательная часть нашей беседы не имеет ни малейшего отношения ко мне лично.
— Тогда к кому же она имеет отношение?
— К вам, Сергей Витальевич.
— Послушайте, не надо темнить. Говорите, что вам нужно, или я кладу трубку.
— Спокойнее, господин Кротов, спокойнее. Поверьте, я желаю вам только добра. Вам и вашей семье. Поэтому выслушайте меня внимательно. Мы договорились?
— Допустим, — сказал Кротов и дернул из пачки сигарету, чуть не сломав ее.
— Вам неплохо жилось в последнее время, Сергей Витальевич. Это не вопрос, это констатация факта. Мы отдаем должное вашей предприимчивости, даже если последняя и не всегда легитимна. И нас чрезвычайно огорчила та единственная крупная ошибка, которую вы недавно совершили. Я подчеркиваю: единственная ошибка, и еще не поздно ее исправить. Теперь вы можете меня спросить, что это за ошибка, если вы сами не догадались.
— Не догадался, — сказал Кротов. — Не нравится мне наш разговор.
— Он вам не понравится еще больше, если мы не придем к взаимопониманию.
— Хорошо, я спрашиваю вас: что вы имеете в виду?
— Зачем вы полезли на рынок нефтепродуктов, Сергей Витальевич? Это ведь не ваша сфера. Ну, работали бы с кредитами, с бюджетными деньгами, нефтью потихоньку приторговывали… Зачем вам новые хлопоты? Вы же, простите меня за искренность, в торговле нефтепродуктами абсолютный дилетант. Кто вас соблазнил этой глупостью? Неужели вы не понимаете, что торговля бензином предполагает огромный оборот наличных денег, а потому связана с криминалом, рэкетом, откровенным бандитизмом. И вы, не зная броду, полезли в эту мутную воду… Не надо, Сергей Витальевич. Поберегите себя, свою семью.
— Но я ведь только деньги дал, — сказал Кротов. — Торговлей я не занимаюсь.
— Правильно. Поэтому я и говорю, что ошибку еще можно исправить. Отзовите деньги немедленно, а остальное предоставьте решать нам.
— Невозможно. Нефть уже выкуплена и прокачана на завод.
— И это прекрасно. Кстати, как вам удалось пробиться вне графика на трубу? У вас свои люди в нефтепроводном управлении? Если так, то мы могли бы как-нибудь вернуться к этой теме — к обоюдному, так сказать, удовольствию.
— И вы не боитесь об этом говорить по телефону? — спросил Кротов. — Вы сумасшедший, да? Или провокатор?
Мужчина на том конце телефонной линии тихо рассмеялся.
— Отзывайте деньги, Сергей Витальевич. Будем считать это первым шагом к нашему с вами грядущему сотрудничеству.
Еще раз говорю: это невозможно. Денег просто нет.
– Тогда мы вас сами выручим.
— Каким это образом?
— Мы покупаем у вас этот контракт.
— За сколько?
— Два с половиной.
— Но я же вложил три!
— Будем считать, что вы сами наказали себя за допущенную ошибку.
— Сам себя наказал на пятьсот миллионов? Нет, вы точно сумасшедший. И не пошли бы вы, грубо говоря, на хер со всеми вашими дурацкими разговорами? Все, я кладу трубку, — сказал банкир и замер в ожидании.
Пауза была долгой, почти бесконечной, потом все тот же мягкий, ровный голос произнес:
— Ну и что же вы её не кладете?
— Гад, звездюк, пошел ты в жопу! — заорал Кротов и швырнул трубку на аппарат.
Минуты две он сидел, переводя дыхание и уставившись на телефон. Мощный «Панасоник» — по сути дела мини-АТС — был устроен так, что линия отключалась только после нажатия специальной кнопки, и Кротов забыл про нее, а когда вспомнил, то сначала почти машинально схватил трубку и поднес к уху, и услышал гулкую тишину. Он тихонько дунул в микрофон, и мужчина на том конце провода сказал почти дружески:
— А кишка-то у вас тонковата, Сергей Витальевич. Привет семье.
В трубке брякнуло, пошли гудки отбоя.