Слушайте песню перьев
Шрифт:
— Я тоже приду, Рысь. Пусть моя добыча будет твоей добычей, мой огонь твоим огнем. Мы знаем друг друга с детства. Я хочу, чтобы мы знали друг друга до смерти.
— Так будет! — сказали оба.
Потом они дали такую же клятву Черной Скале.
К нему подошел отец. Он держал в руке зажженный пучок сухих веточек можжевельника.
— Готов ли мой сын Сат-Ок принять Посвящение? Голос отца строг и холоден. Строго и холодно смотрят глаза.
— Да, отец. Я готов.
Высокий Орел окурил его терпким дымом можжевельника, отбросил тлеющие веточки и запел:
Пусть
Даст твоему телу отвагу и силу.
Ты должен не замечать боли.
Ты должен быть мужественным,
Иди же! Прими эту боль
И заглуши ее песней.
Сегодня ты станешь воином,
И дальше мы пойдем вместе
Плечом к плечу.
Иди же, мой сын,
И смело смотри вперед!
Сат-Ок склонил голову перед отцом, повернулся и, ведомый дробью трещоток и свистом орлиных рожков, медленным шагом направился к шасса-типи.
Внутри Красной типи много старых воинов стояло у стен, но он не узнал лиц. Он видел все как бы сквозь синий туман. Отчетливыми были только Горькая Ягода и тотемный столб племени. Вся история шауни вырезана магическими символами на этом столбе.
Сат-Ок отыскал глазами знак своего рода — Человека-Сову — и больше уже не видел ничего. Крылья Совы словно хотели обнять его, Огромные зрачки страшными черными дисками уставились в пространство. Лапы мертвой хваткой держали тело человека — Основателя Рода.
Он остановился в трех шагах от столба.
Умолкли рожки и трещотки.
Лица старых воинов — представителей всех семи родов племени — повернулись к нему.
И тогда он снова увидел колдуна.
Рога бизона торчали над его лбом, словно вырастая из перьев куп. Грозно блестели глаза. Плотно сжатые губы превратились в тонкую линию, пересекавшую нижнюю часть лица. Он был Духом Света и Духом Тьмы одновременно. Он словно вышел из тотемного столба, отделился от него, словно тень, и тенью приблизился к Сат-Оку.
Холодом повеяло в шасса-типи.
Тишина звенела, как тетива лука, из которого только что выпустили стрелу.
Сат-Ок увидел левую руку колдуна. Она протянулась к нему, как лапа хищного зверя. Он почувствовал, как сухие горячие пальцы Горькой Ягоды оттянули кожу на его груди над левым соском.
В правой руке Ягоды узко сверкнул нож.
Граненое лезвие пробило мышцу.
Ожог удара он почувствовал как бы со стороны,
Снова засвистели рожки.
Значит, все в порядке. Значит, спокойным осталось его лицо.
Он улыбнулся. Она даже приятна, эта длинная и жгучая боль, И она совсем не страшна!
Горькая Ягода продел тонкий сыромятный ремешок в двойную рану.
Вот он завязал его особой петлей у груди, а другой конец прикрепил к лапам Совы на тотемном столбе.
Сат-Ок чувствовал, как по груди и по животу его ползут горячие струйки.
Через минуту рядом с ним встали Неистовая Рысь и Черная Скала.
И когда колдун привязал к ногам всех троих священные медвежьи черепа, они запели Песню Молодых Воинов:
Пусть дорога через леса и степи
Будет для нас открыта.
Пусть наши руки станут сильнее,
А глаза быстрее и метче.
Когда
Прекрасна была ночь.
В небо летели языки пламени от четырех больших костров. Кружились звезды над лесом. Луна остановила свой ход и, как девушка, смотрелась в гладкую воду озера. А троих друзей впереди ждали дороги побед, удачные охоты, дни зимы, дни весны и счастливого лета…
— Уф-ф! — вздохнул Ян. — Ну и рассказываешь ты! Будто я сам прошел Посвящение и побывал на вашем… как ты назвал его? Тану…
— Тану-Тукау.
Станислав сдвинул угли костра к центру. Смотрел, как они рассыпаются с легким звоном на все более мелкие золотые осколки и покрываются пеплом.
— А дальше? — спросил Косовский. — Что было потом? Как начался твой путь в Европу?
— Летом тысяча девятьсот тридцать восьмого года я и Рысь охотились в каньоне Красных Скал. Ты видел когда-нибудь горных коз? Знаешь, как трудно к ним подобраться между голыми камнями! У них невероятно тонкий слух, и они так хорошо знают всякие звуки, что отличают падающий по скалам камень, который столкнула нога человека, от камня, который сам сорвался со склона. А их дикий бег по крутым обрывам? Я не один раз видел, как целое стадо бросалось вслед за своим вожаком в ущелье с отвесными стенами глубиною в полет стрелы, а то и больше. Кажется, что ни одна из коз не останется в живых. Но так только кажется. Перескакивая зигзагами со стены на стену, они падают все ниже и ниже и через несколько секунд уже убегают по дну ущелья.
Мы гонялись за ними полдня и не подстрелили ни одной.
Наконец Рысь сказал, что нужно отдохнуть и поесть, иначе мы не переплывем даже реку, когда будем возвращаться к своему нукевап.
Мы давно не были в племени и почти забыли тепло типи и голоса родных и друзей. Поэтому каждая минута, проведенная у костра, сближала нас с домом, и мы никогда не отказывались от такой возможности. Мы собрали хворост, зажгли огонь. У нас было немного мяса. Нанизав кусочки мяса на концы стрел, мы поджарили его. Мы поели и отдохнули, но не хотелось уходить от костра.
«Хочешь, расскажу историю про хвост вапити? — сказал Рысь. — Очень смешная история. Мне рассказывал ее мой отец».
«Расскажи», — сказал я и поудобнее улегся у огня.
Рысь хорошо умел рассказывать, я любил его слушать.
«Однажды отец шел по следам оленя и лани. В кустах у прогалины на берегу Стремительного Потока он присел отдохнуть. Кроме того, он надеялся, что какая-нибудь дичь придет на водопой. И не ошибся. Вскоре раздался топот — и появился великолепный вапити, но не один. За ним бежал охотник из племени сиу. Отец сразу узнал его. Это был Тамдока — Олень. Обеими руками он держался за хвост вапити, а свой нож он зажал в зубах.