Смерть королей
Шрифт:
Стеапа послал вперед разведчиков, но они вернулись ни с чем, что предполагало, что Этельволд ожидает нас за частоколом своего дома.
В одном месте я пришпорил коня, направив в сторону от дороги, на небольшой холм, чтобы оглядеться, и Эдвард безо всякой цели присоединился ко мне, оставив свою стражу позади.
— Отец, — произнес он, — сказал, что я могу доверять тебе.
— Ты не сомневаешься в его словах, мой король? — спросил я.
— А моя мать сказала, что тебе доверять нельзя.
На это я рассмеялся. Элсвит, жена Альфреда, всегда меня ненавидела, и это чувство было взаимным.
— Твоя мать никогда меня не одобряла, — сказал я мягко.
— А Беокка сказал мне, что ты хочешь убить моих детей, — произнес он негодующе.
— Это не мое решение, мой король, — сказал я, он выглядел удивленным. — Твой отец, — объяснил я, — должен был перерезать Этельволду глотку двадцать лет назад, но он этого не сделал. Твои злейшие враги, мой король, не датчане.
Это люди, которые находятся рядом с тобой и жаждут получить твою корону. Твои незаконные дети станут проблемой для законного сына, но это не моя проблема. Она твоя.
Он покачал головой. Мы впервые были наедине с момента смерти его отца. Я знал, что нравлюсь ему, но я также вызываю у него беспокойство. Он знал меня только как воина и в отличие от своей сестры никогда не был близок со мной в детстве.
Он помолчал некоторое время, наблюдая за небольшим войском, растянувшимся на восток у подножия холма, знамена сияли на солнце. Земля блестела после всех этих дождей.
— Они не незаконнорожденные, — наконец тихо произнес он. — Я был женат на Эгвинн. Я женился на ней в церкви, перед Господом.
— Твой отец не дал своего согласия.
Эдвард пожал плечами.
— Он был зол. Как и моя мать.
— А олдермен Этельхельм, мой король? — спросил я. — Он не придет в восторг от того, что дети его дочери не будут старшими.
Он стиснул зубы.
— Его заверили, что я не женат, — сказал он отстраненно.
Итак, Эдвард покорился гневу родителей. Он согласился с выдумкой о том, что его дети с леди Эгвинн — бастарды, но было очевидно, что он из-за этого несчастлив.
— Господин, — сказал я, — теперь ты король. Ты можешь воспитывать близнецов как своих законных детей. Ты король.
— Я оскорблю Этельхельма, — сказал он грустно, — и как долго после этого я останусь королем?
Этельхельм был самым богатым из знати Уэссекса, его голос был самым влиятельным в витане, и его больше всех любили в королевстве.
— Отец всегда настаивал, что витан может сделать королем и сместить короля, а мать настаивала, чтобы я следовал его советам.
— Ты старший сын, — сказал я, — так что ты король.
— Нет, если Этельхельм и Плегмунд откажутся меня поддерживать.
— Это правда, — неохотно согласился я.
— Это значит, что с близнецами нужно обращаться так, как будто они незаконные, — сказал он по-прежнему грустно, — и они останутся бастардами, пока у меня не будет достаточной власти, чтобы объявить их законными. А до этого момента они должны жить в безопасном месте, поэтому они отправятся под присмотр моей сестры.
— Под мой присмотр, — сказал я уныло.
— Да, — он пристально посмотрел на меня, — если ты обещаешь не убивать их.
Я засмеялся.
— Я не убиваю детей, мой король. Я жду, пока они подрастут.
— Они должны вырасти, — сказал он, а потом нахмурился. — Ты ведь не осуждаешь меня за этот грех?
— Я? Я язычник, господин, какое мне дело до грехов?
— Тогда позаботься о моих детях, — сказал он.
— Позабочусь, мой король, — обещал я.
— И скажи, что мне делать с Этельредом.
Я смотрел вниз, на войско моего кузена, ехавшее в арьергарде.
— Он хочет стать королем Мерсии, — сказал я, — но он знает, что ему понадобится поддержка Уэссекса, чтобы выжить, так что он не займет трон без твоего согласия, а ты его не дашь.
— Не дам, — согласился Эдвард. — Но моя мать настаивает, что мне тоже нужна его поддержка.
Вот ведь презренная женщина, подумал я. Она всегда любила Этельреда и не одобряла поступки дочери. Хотя то, что она сказала, частично было правдой.
Этельред мог привести на поле боя как минимум тысячу воинов, и если бы Уэссексу когда-либо пришлось драться с могущественными датскими лордами на севере, его воины были бы бесценны, но как я тысячу раз говорил Альфреду, лучше рассчитывать на то, что Этельред найдет тысячу причин, чтобы его воины остались дома.
— Так чего у тебя попросил Этельред?
Эдвард не ответил прямо. Вместо этого он посмотрел на небо, затем снова на запад.
— Он тебя ненавидит.
— И твою сестру, — отметил я уныло.
Он кивнул.
— Он хочет, чтобы Этельфлед вернулась в… — начал он, но замолчал, потому что послышался звук рога.
— Он хочет, чтобы Этельфлед жила в его доме или была заперта в монастыре, — сказал я.
— Да, именно этого он и хочет, — он смотрел вниз на дорогу, откуда во второй раз послышались звуки рога. — Но я нужен им, — сказал он, глядя на отца Коэнвульфа, который махал нам рукой.
Я увидел, как пара воинов Стеапы проскакала галопом в сторону авангарда. Эдвард вонзил шпоры, и мы помчались к голове колонны, где обнаружили двух разведчиков, которые привезли священника, наполовину вывалившегося из седла, чтобы преклонить колени перед королем.
— Король, господин мой король! — выдохнул священник. Он задыхался.
— Кто ты такой? — спросил Эдвард.
— Отец Эдмунд, господин.
Он приехал из Уимбурнана, где служил священником, и говорил, что Этельволд поднял свои знамена над городом и объявил себя королем Уэссекса.