Смерть призрака
Шрифт:
— Ну, что у вас там? — спросил он нетерпеливо. Линда подошла к своему знаменитому шкафу, глубины которого в семье Лафкадио всегда предназначались для сокрытия каких-то секретов или ненужного хлама, и вытащила на свет коричневый бумажный пакет. Она поместила его на столе, отодвинув в сторону мешанину из кистей, высохших комочков краски, баночек с лаком, каких-то странных хлопчатобумажных клубков и прочей белиберды, после чего начала разворачивать пакет.
Кэмпион наблюдал за этим из-за ее плеча. То, что предстало его взору, было тщательно исполненным карандашным этюдом женской фигуры в рваном рубище, с корзиной в руке и необычным
Он поднял глаза и встретил пытливый взгляд Линды.
— Вы что-нибудь отметили? — спросила она требовательно.
— Нет, — ответил Кэмпион. — Ничего особенного, по-моему. Это что же такое? Этюд к картине маслом?
Линда вздохнула.
— Подождите минутку.
Довольно продолжительные раскопки в шкафу привели к появлению старого номера журнала «Галерея». Она лихорадочно перелистала его страницы, пока наконец не нашла нужную.
Там была во всю страницу помещена репродукция картины, изображающей толпу в современной одежде, окружившую крест с Распятым. В глубине виднелась в точности та же фигура, что и на рисунке.
Даже мистеру Кэмпиону, который был всего лишь дилетантом, ничего не стоило определить, что же это такое.
Линда повернула журнал так, чтобы он смог прочесть пояснительный текст на соседней странице.
«Мы помещаем здесь репродукцию седьмой картины Лафкадио, показанной в Лондоне в минувшем апреле. Эта работа, быть может, в какой-то мере наименее удачная из всей коллекции пока что представленных посмертно картин Джона Лафкадио, члена Королевской академии, тем не менее вполне отвечает представлениям об уровне этого блистательного мастера. Картина была приобретена Вэрли Трастом для картинной галереи музея Истона».
— Ну, теперь вы понимаете, что я имела в виду?
Мистер Кэмпион поднял рисунок со стола.
— Так это сделано вашим дедушкой? Я-то думал, что все его рисунки где-то хранятся.
— Именно так! — отрезала Линда. — Вы присядьте и послушайте. Когда я побывала в Риме, то назад вернулась через Париж. Вы слышали от меня, что поиски рисунков Томми не принесли мне успеха. Кто-то все время меня опережал и подчистил все. Но в Париже, где я провела несколько дней, мне пришло в голову, что он вполне мог отдать один или два наброска старику д'Эпернону, который содержал небольшое кафе на Монпарнасе. Я повидалась с ним. У него сдавались комнаты, и Томми всегда останавливался там, когда проездом из Рима бывал в Париже. — Мистер Кэмпион кивнул в знак того, что он внимательно слушает, и она быстро продолжила: — У д'Эпернона ничего не было, но владельцы соседнего кабачка оказались более полезными; и в конце концов я у них выудила кое-какие сведения. Выяснилось, что Томми приударял за их дочерью и подарил ей на память этот рисунок. Я его купила и привезла домой. А теперь вы понимаете, к чему я вас подвожу?
У мистера Кэмпиона возникло весьма неловкое ощущение собственной тупости.
— Но когда же Дакр мог увидеть эту картину впервые? — спросил он. — Вы что, показывали это ему?
Линда взяла в руки журнал.
— Вы не очень-то сообразительны, — сказала она. — Поглядите-ка. Эта картина, седьмая по счету из посмертно показанных работ дедушки, была торжественно распакована
— Да-а… — протянул мистер Кэмпион, который понемногу начинал прозревать истину. — И к чему же все это нас приводит?
— Сейчас поймете, — сердито ответила Линда. — Поглядите на бумагу этого рисунка, — она подняла ее к свету. — Вы видите водяной знак? Это ватман особого типа шершавой поверхностью, который стал выпускаться всего семь лет назад. Я помню его появление в продаже. Я была тогда студенткой.
— Что свидетельствует об одном, — вдруг бросил д'Урфи со своего подоконника, — дядюшка Лафкадио не является автором этого рисунка!
Кэмпион нахмурился.
— Вы уверены в том, что Дакр не мог видеть картины вашего деда до того, как ее официально открыли?
— И не мог снять с нее копии, подразумеваете вы? Я не думаю этого. Картины хранятся в подвалах галереи Салмона. Макс делает из этого настоящий фетиш. И он вряд ли позволил бы студентам или кому бы там ни было взглянуть на нее. О Алберт, неужели вы не догадываетесь, к чему я вас подвожу?
Мистер Кэмпион мягко посмотрел на нее через свои огромные очки.
— Я полагаю, вы мне хотите внушить, — медленно произнес он, — что эту картину написал Дакр?
— Я не хочу ничего внушать, — отрезала Линда, — я говорю вам это!
Мистер Кэмпион медленно встал с места и замер у окна, разглядывая канал. Лицо его не выражало решительно ничего, и казалось, что он целиком поглощен видом чего-то, находящегося в дымке далеко на противоположном берегу…
— Если это правда, — проговорил он наконец, — то это объясняет… да… большое число вещей!
Линда быстро и внимательно посмотрела на него и хотела было что-то сказать, но задумалась и стала медленно-медленно ощупывать рисунок пальцами.
Мистер Кэмпион усилием воли вывел себя из транса.
— Это был бы довольно опасный слух, не так ли? — спросил он, пытаясь вернуть своему голосу беззаботность. — Мне кажется, что не стоило бы его особенно распространять. Это принесло бы вам неисчислимые заботы. Кроме того, может найтись и вполне невинное объяснение всему этому.
— Я так не думаю!
— Но, моя дорогая девочка, как вы можете быть уверены? — спросил Кэмпион с намеренной резкостью. — Я бы на вашем месте сохранял спокойствие.
Девушка холодно посмотрела на него. И, как это часто бывает с людьми в моменты стресса, ему пришла в голову мысль, не имеющая никакого отношения к делу. Он подумал, что у нее совсем зеленые глаза с небольшими коричневыми крапинками. Она была удивительно похожа на самого Лафкадио…
— Я бы сохраняла спокойствие… Я это и делала в течение двух или трех недель… если бы не решила, что пришло время заговорить. Видите ли, Алберт, я уверена, и в этом мог бы убедиться всякий, что та седьмая картина, которую Вэрли Траст купил в прошлом году, написана Томми. И я готова держать пари о том, что в хранилище Салмона сейчас имеется одна лишь картина Лафкадио, но остальные три написаны не кем иным, как Томми!