Смерть призрака
Шрифт:
— Я никогда не слыхал ни о чем подобном, — сказал Кэмпион. — Он поднял с ковра свою шляпу.
— Мне, по-моему, следует повидаться с Розой-Розой, — заметил он, — надеюсь, у вас нет по этому поводу возражений, Станислас?
— О Господи, конечно нет! Будьте с ней поаккуратней, впрочем, нет смысла говорить это вам. И не слишком расстраивайтесь, мой мальчик! За этим субъектом теперь будет глаз да глаз. За каждым его шагом. Я надеюсь, что он не отважится на какие-то действия против старой леди, а если отважится, то мы его схватим! У самой двери
— Станислас, — промолвил он, — как вы полагаете, если бы вы раньше знали столько, сколько знаете сейчас, был бы у вас один шанс из тысячи, чтобы спасти миссис Поттер?
Инспектор Оутс был человеком кристальной честности. Поэтому он лишь пожал плечами.
— Возможно и нет. Но ведь там все было так изобретательно сделано! — пробормотал он.
— Изобретательность, по-видимому, есть свойство, присущее мистеру Фастиену, — заметил Кэмпион и удалился, явно расстроенный.
Тем же вечером около шести часов он предпринял вылазку с целью встретить Розу-Розу. Из вполне понятных соображений ему не хотелось нанести ей визит в лавку деликатесов ее дядюшки в Саффрон Хилле, но ему, к счастью, пришла в голову довольно удачная мысль.
Он направился на Шарлотт Стрит, весьма рассчитывая найти ее в «Робеспьере». И, как только он вошел внутрь этого наиболее странного из всех лондонских кабачков, миновав красные плюшевые гардины, отделяющие наружный бар от внутреннего «логовища», он сразу же увидел ее, сидящую на потертом кожаном диванчике у края камина.
Зал был не особенно заполнен. Около полудюжины мужчин сидело на высоких табуретах у стойки бара, а покрытые рисунками стены и радужный потолок, с которого отсвечивали полоски разноцветной фольги, еще не были скрыты завесой табачного дыма.
Наиболее многочисленной здесь была компания самой Розы-Розы. Она состояла из четырех молодых людей, среди которых Кэмпион заметил острохарактерного Дерека Файра, карикатуриста, чьи язвительные, слегка непристойные рисунки нередко появлялись в достаточно рафинированных еженедельниках. Остальные были ему неизвестны, хотя он смутно припомнил, что изнеженного юношу с бакенбардами он как будто бы видел на сцене во время представления на каком-то воскресном приеме. Толстый бородач в роговых очках выглядел иностранцем, а еще одним иностранцем был молодой итальянец с повязкой на глазу, сидевший слева от миссис Дакр и державший ее за руку.
Роза-Роза совсем не изменилась. И даже тот факт, что ее голова как бы обрамлялась увеличенной фотографией детишек владельцев кабачка, снятой в двадцатом году, нисколько не снижал исключительной современности всего ее облика.
Она была без шляпы, ее странные черты казались неподвижными и лишенными выражения, а ее желтые волосы свисали с темени, напоминая рябь на ржаном поле.
Пока Кэмпион размышлял о том, как бы ему подойти к Розе-Розе, проблема решилась сама собой.
Он стоял с кружкой пива в руке, озираясь вокруг, и тут Роза-Роза его заметила.
— Хелло! — воскликнула она. — Я с вами виделась в
Это приветствие, произнесенное ее высоким пронзительным голосом, вызвало легкое движение в зале. Люди, сидящие вокруг стойки бара, обернулись, с удивлением взирая на нее. Но дородная расторопная барменша даже бровью не повела. Очевидно, несчастье, постигшее Розу-Розу, отнюдь не было для нее новостью.
Полный молодой человек освободил у стола место для Кэмпиона. Было ясно, что Роза-Роза считает его старым приятелем, и он уселся рядом с ней, все еще держа в руке кружку пива. Он сидел справа от нее, тесно вжатый в компанию, причем ножки его стула оказались почти в камине.
После первоначального приветствия Розы-Розы представление Кэмпиона соседям было как бы излишним, и беседа продолжилась с того места, где ее прервали.
— Мой дядя повел меня к своему адвокату, — сказала Роза-Роза, по-видимому, уже дошедшая до середины повествования. — Когда мы пойдем в суд мы поднимем там такую бучу! Я покажу тому мерзавцу!
— А что вы сделаете ему, Роза-Роза? — ухмыляясь, спросил Файр.
В его тоне было шутливое поощрение к чему-то, что она уже раньше демонстрировала.
— Я сделаю вот что!
И Роза-Роза, с присущей ей одной наэлектризованностью, показала целый ряд поз, блестящих по графике и неописуемых по вульгарности. Это была необычайно яркая пантомима, исполненная живости, так резко контрастирующей с ее природной статичностью.
Мистер Кэмпион был немного огорошен. Было очевидно, что недостаток английского словаря Розы-Розы вовсе не был препятствием для выражения силы ее чувств.
— Ах ты маленький звереныш! — захохотал Файр. — Я готов целыми днями глядеть, как ты это вытворяешь!
— Рассказывайте дальше, — потребовал молодой бородач, явно досадуя, — я думаю, мы все должны это знать.
Роза-Роза показала ему длинный тонкий язычок и поманила бармена.
Когда вопрос о дальнейшем подкреплении для компании был решен, юный итальянец мягко шлепнул ее по руке.
— Но это ведь твой коттедж, правда? — подсказал он. Роза-Роза погрузилась взглядом в свой стакан.
— Мой муж, которого убили, отдал его мне, — объявила она, вынырнув наконец. — Перед тем, как мы приехали сюда из Италии, он сказал, что это мой домик. Он сказал, что мы там поселимся и будем счастливы.
— Ты ведь любила своего мужа, не так ли? — ввернул Файр все с той же улыбкой, точно разговаривал с каким-то смышленым зверьком.
И снова Роза-Роза ударилась в свои изумительные позы. Она сгорбилась, она съежилась, тело ее обвисло и даже волосы изобразили покорность. Ее угнетенность была не преувеличенной, а скорее «конспективной».
Она широко раскинула руки и застыла в неподвижности, упершись подбородком в грудь.
— Я любила его, — прохрипела она.
В этом было нечто исключительное и, пожалуй, жутковатое, как подумалось мистеру Кэмпиону. Файр покосился на него.