Смерть - штука тонкая. Афера Хавьера. Экстренный выпуск
Шрифт:
— Я расскажу об этом в другой раз, — ухмыльнулся да Силва, — как-нибудь за коктейлем. А сейчас мне очень хотелось бы услышать объяснение вашей развеселой затеи, раз уж я в нее ввязался.
Тон ее стал доверительным, о, на подалась вперед.
— Руководство университета серьезно возражает против студенческих братств; были кое-какие инциденты. Единственное, что разрешено — это всякие научные кружки. Понимаете, он в некоторой степени идет против руководства, и потому особенно смешно, что кто-то из властей, тем более полицейский, ему помогает. Понимаете, о чем я? — Она минуту изучала его лицо, затем протянула: — У вас просто нет чувства юмора.
— Боюсь, что нет.
Да Силва встал, спокойно глядя на нее.
— Вы понимаете, конечно, что я должен информировать руководство университета…
Она грациозно встала с кресла и пошла к нему, заглядывая в глаза, пышная грудь прижалась к его руке, духи его просто дурманили.
— Но вы не скажете.
— Нет. Не скажу.
— Хорошо. В таком случае, — она по-мальчишески ему подмигнула, — я предложу вам выпить. Что вы хотите?
Рамона шагнула к маленькому бару в углу за роялем.
— Если только что-нибудь найду. Служанка на неделю уехала.
Голос ее звучал приглушенно, она наклонилась, потом выпрямилась, лицо ее порозовело, глаза расширились. Язык скользнул по губам.
— Идите сюда. Вы очень далеко.
Да Силва подошел вплотную, и они молча посмотрели друг на друга. Служанка на неделю в отпуске. Чико в лачуге в Кататумбе. Их руки нечаянно встретились, и пальцы девушки сжали его руку с неожиданной силой. В голосе появилась хрипотца.
— Вы не ответили… Что вы хотите?
Несколько секунд паузы, потом да Силва наклонился, легонько поцеловал ее в губы и тут же выпрямился, высвободив руки из ее крепких пальцев.
— Когда-нибудь в другой раз, — спокойно сказал он, опять окинув взглядом элегантно обставленные апартаменты, — и точно в другом месте.
Она знала причину, но не могла удержаться, чтобы не спросить.
— Почему?
— За эту квартиру платит Чико, верно?
Рамона опустила глаза, казалось, изучая белый ковер. Потом подняла голову, дерзко глядя на него.
— Да.
— Вот потому в другое время и в другом месте.
— Но где и когда?
— Скажу при встрече за коктейлем, — спокойно заявил да Силва и решительно закрыл за собой дверь.
Рамона несколько секунд смотрела на закрытую дверь, потом пожала плечами. Капитан безусловно ее волновал, в нем было все, чего она хотела от мужчины. И ее призыв не остался без ответа. Но капитан да Силва прекрасно себя контролировал, судя по тому, как ему не понравилось увиденное в квартире. Но где был да Силва три месяца назад, когда она едва сводила концы с концами? В Кататумбе? Когда-нибудь за коктейлем, о котором он упомянул, она могла бы рассказать ему и о трущобах, и о Кататумбе…
В кабинке у стены ресторана Марио в Копакабане да Силва с Вильсоном после обеда наслаждались беседой за бокалом «Резерва Сан Хуан». В сумраке большого зала зеркало позади бара из джакаранды отражало знаменитую коллекцию бренди. Да Силва накрыл рукой свой прямой бокал — он отказывался от пузатых фужеров, считая их неестественными, — и улыбнулся через стол своему американскому другу.
— Артистка, — вздохнул он с восхищением, к которому примешивалась плохо скрываемая грусть, — готовая артистка. Не говоря уже о том, что ослепительно красива. Ты бы слышал, как она смеется. Бернар в расцвете лет так не смогла бы…
Тень улыбки тронула его губы, когда он пытался прогнать бессмысленную злость, вновь всплывшую при мысли о квартире.
— Я понимаю, что ты сомневаешься в ее правдивости. Другими словами, считаешь ее лгуньей. Значит, артистизм ее не слишком убедителен. — Вильсон поднял свой бокал, восхищаясь богатым оттенком напитка. — Почему ты в ней сомневаешься? Разве ты не веришь в тайные братства? Они существуют, и ты это знаешь. У них даже свои условные знаки: пожатие рук, потягивание за уши… — Он усмехнулся. — Я не ошибаюсь?
— Нет.
Да Силва поднял свой бокал и выпил, отгораживаясь от воспоминания о сильных пальцах Рамоны, сжимавших его руку. Он даже сумел улыбнуться.
— Нет. Все правильно.
Вильсон слишком давно его знал.
— Ты уверен, что рассказал мне все, что произошло сегодня?
— Все, что того заслуживает.
— Тогда успокойся. — Вильсон достаточно милосердно простил ему увертку. — Просто скажи мне, почему ты ей не веришь.
— Поначалу она испугалась, увидев меня, и еще больше испугалась, обнаружив, что я из полиции, — продолжал да Силва. — Несмотря на весь свой чистосердечный смех. Боюсь, она в чем-то замешана, причем в куда более серьезном, чем сама думает.
— Вероятно, ты прав, — согласился Вильсон. — Ты часто бываешь прав. Итак, куда ты сейчас? К Франсиско Хавьеру-старшему? Спросишь его, не попал ли его сын в беду, о которой он не знает?
— Пока нет, — он нахмурился, вспоминая девушку и ее апартаменты. — Ни папаша, ни сынок мне вовсе не нравятся. Но я дам Чико шанс и не буду говорить с его отцом, пока не услышу его объяснений. Я увижу его завтра утром, а вот если он будет настаивать на дурацкой истории с братством, боюсь, папаше придется сказать.
— Справедливо, — признал Вильсон. — Если соберешься побеседовать с папашей, возьми меня с собой. Я был в Кататумбе, видел, как живут бедняки; теперь хотелось бы увидеть, как живет другая половина.
— Другая половина? Ты имеешь в виду, один процент? — усмехнулся да Силва. — Ладно, я заберу тебя около восьми утра, и ты можешь подождать в машине, пока я поговорю с Чико. Но если он расскажет мне ту же дурацкую сказочку…
— Ну конечно, расскажет…
— Может попытаться, — поправил его да Силва и печально покачал головой. — И может в этом даже преуспеть. Если я не смогу доказать, что он участвует в преступлении, пусть даже как жертва, он может спокойно послать меня к черту. — Он вздохнул. — Папашина фамилия — слишком хорошее прикрытие…