Смерть в Лиссабоне
Шрифт:
— Доктор ее осмотрел?
— Он и констатировал смерть. У нее был выкидыш. Смерть наступила в результате кровотечения — внутреннего и, судя по всему, внешнего.
— Выкидыш? Разве она была беременна?
— Шеф хочет тебя видеть.
— Нарсизу?
Жорже пожал плечами и покосился на Мануэла:
— А сегодня пирожного не будет?
Майор Виржилиу Дуарте Нарсизу положил трубку телефона и докурил остаток сигареты, затягиваясь с таким наслаждением, как будто дым медом растекался по его легким. Мануэл пытался положить ногу на ногу, но он так вспотел, что брюки
— Вы переводитесь, — сказал он.
— Но…
— Это не обсуждается. Приказ директора. Вы возглавите группу, которой поручено разделаться с этим шарлатаном, генералом Машаду. Наша разведка доносит, что он перебрался в Испанию и готовит там новую попытку переворота. Вы получаете повышение и становитесь во главе бригады быстрого реагирования. Сегодня в Лиссабоне сам директор встретится с вами и проинструктирует. Вот так. Что скажете? Вид у вас, по-моему, не очень довольный, аженте Абрантеш!
— Это высокая честь, — запинаясь, выговорил Мануэл. — Я сказал бы, что еще слишком молод и недостоин оказанного мне доверия.
Майор прищурил один глаз и вперил в Мануэла острый взгляд другого.
— Кашиаш — не место для человека ваших способностей.
— Я думал, вы вызываете меня из-за инцидента с некой Мединаш.
— А что с ней такое?
— Она умерла ночью в камере. У нее случился выкидыш. Было сильное внутреннее кровотечение.
Наступившее молчание было прервано телефонным звонком. Оба вздрогнули, и майор схватил трубку. Секретарь сообщил ему, что его сын Жайме госпитализирован с переломом кисти рукой после падения с дерева.
Положив трубку, майор Нарсизу стал рассеянно мерить шагами кабинет, пока взгляд снова не сфокусировался на собеседнике. Мануэл так и не мог проглотить комок в горле.
— А, — сказал Нарсизу, — меньше коммунисток — меньше забот.
19 февраля 1965 года Мануэл Абрантеш ужинал в ресторанчике в испанском Бадахос, в двух километрах от португальской границы. Двое ужинавших с ним были в приподнятом настроении, а он сам был воплощением любезности. Через два часа им предстояла небольшая прогулка в укромное место для встречи с офицером португальского гарнизона в Эстремоше. Офицер должен был изложить им стратегию их действий, в результате чего для восьми миллионов португальцев должна была начаться новая жизнь. Двое сидевших за столиком с Мануэлом были генерал Машаду и его секретарь Паулу Абреу.
Подготовка этой встречи заняла целых полгода, не говоря уже о четырех годах, потраченных МПЗГ для того, чтобы внедрить своих агентов в окружение генерала Машаду. Мануэл прибыл в удачный момент. Он привез свежие новости человеку, десять лет находившемуся в изгнании. Общаясь с Мануэлом, генерал обретал веру в будущее.
Февральский вечер выдался холодным, а ресторанчик отапливался плохо. Они сидели в пальто и пили коньяк. В одиннадцать часов вечера за их столик подсел человек и заказал кофе. Пятнадцать минут спустя они надели шляпы и прошли метров двести до кладбища, где и должна была состояться встреча.
На кладбище человек велел им подождать в узком проходе между мраморными склепами. Генерал взглянул в оконце одного из склепов и удивился малому размеру стоявших там гробов.
— Наверное, дети похоронены, — сказал секретарь, и это были его последние слова. Его ударили молотком в затылок, лоб его, ткнувшись в дверцу склепа, разбил в ней стекло. Генерал изумленно попятился; двое мужчин повисли на нем. Они скрутили ему руки за спиной. Генерал с ужасом смотрел, как душат его секретаря. Паулу Абреу уже терял сознание, ноги его дергались, потом замерли, мышцы лица расслабились.
Генерала бросили на колени. Присевший за столик человек достал из кармана пистолет. Насадив на него глушитель, он передал оружие бригадиру. Мануэл Абрантеш опустил взгляд на стоявшего на коленях генерала. Шляпа генерала упала и валялась на земле перед ним. Лицо и вся фигура старика неожиданно показались Мануэлу крайне изможденными. Генерал покачал головой, но шея не держала голову, и та свесилась на грудь.
— Видимо, роль детей в этих гробах должны сыграть мы, — горько пошутил он.
Мануэл Абрантеш приставил глушитель к его затылку. Раздался глухой звук, и генерал упал вниз лицом.
Мануэл передал пистолет агенту. Тот наклонился к генералу и пощупал пульс на шее. Пульса не было.
— Где могилы? — спросил Мануэл.
Мужчина двинулся по проходу между склепами, потом свернул влево, в угол кладбища. Глубина ям была не больше метра.
— Что это такое, черт возьми! — вскричал Мануэл.
— Земля слишком твердая.
— Кретины чертовы!
30
Понедельник, 15 июня 199… Авенида-Дуке-де-Авила.
Салданья, Лиссабон.
К семи утра я стоял возле лицея Д. Диниша, вдыхая прохладу раннего утра. Проснулся я в пять с намерением устроить себе выходной и думал о том, какую бы книгу почитать, какой пляж предпочесть и где бы пообедать. Но фотографии Катарины Оливейры в кармане моментально вернули меня к реальности. Я решил побродить возле школы, порасспрашивать людей на близлежащих улицах и проверить, есть ли хоть частица правды в рассказанной Джейми Галлахером истории насчет подхватившей девушку машины.
Сидя за чашечкой кофе в кондитерской напротив здания школы, я раздумывал, повезет ли мне. После выходных я вправе был считать себя везунчиком, но мои надежды моментально развеяла первая осечка: служащим кондитерской Катарина оказалась незнакома. Я перешел в кафе «Белла Италия», бармен которого видел ее, когда она пила кофе после пребывания в пансионе «Нуну». За стойкой стоял не тот бармен, что был в субботу, однако он указал мне на старушку, сидевшую возле окна.
— Вот она тут постоянный посетитель. С утра и до вечера торчит. Все, что происходит на улице, примечает.