Смоленское направление. Книга 2
Шрифт:
– Бог в помощь! Мальцов убери, затопчем. – Раздалась русская речь.
– Спасибо.
Слово благодарности само вылетело из уст священника. Он поймал себя на мысли, что не почувствовал угрозы. От говорившего с ним воина веяло какой-то теплотой, радушием и одновременно строгостью, а самое главное, это была славянская речь.
– Егорка, скачи к Рысёнку. Предай боярину, что брод найден.
От тройки русов отделился всадник и сразу пустил свою лошадь галопом в сторону, откуда они появились. Юзеф оставил в покое размываемую запруду и стал быстро тянуть на себя перемёт с крючками. Потерять драгоценную
Перейдя Вислу, Рысёнок сделал привал. Появилась возможность напоить коней и стадо быков. На берегу задымили костры, застучали десятки топоров, а запах готовящейся каши заставил выползти из землянок голодных сандомирцев. Дети сначала стояли в стороне, а затем, по двое, по трое стали подходить к кострам с огромными казанами, глазами пожирая разварившуюся крупу, иногда поглядывая на священника, разговаривашего с русским воеводой.
– Как звать тебя?
– Юзеф Войтыла.
– Давно здесь?
– Со Сретения господнего [61] на восьмой день.
– Как же вы выжили? Ни единой души в округе нет, – удивлённо спросил Рысёнок.
Войтыла промолчал. Что он мог ответить? Как отлавливал плачущих детей, спасая их души, не давая есть мёртвых, как собирал обгоревшее зерно, как нашёл в лесу задранную волками лошадь и сумел отбиться от разжиревшего на человечине волка?
– Детей накормим. Два пуда овса оставлю тебе, более не могу. Уходили бы вы отсюда.
61
В Римско-католической церкви, праздник Очищения Девы Марии (2 февраля), посвященный воспоминанию о принесении младенца Иисуса во храм и очистительном обряде, совершенном его матерью на сороковой день после рождения первенца.
– Куда? Кругом война. Меня убьют, а малышей обратят в рабов. Нет, лучше уж здесь. Зиму пережили, а дальше …, Господь поможет. Прислал же он вас к нам.
– На всё воля Господа. У Торопа в сотне лошадь охромела, добить жалко, а тебе …, в общем, в самый раз.
К вечеру, возле брода появился небольшой деревянный барак. Наскоро сложенный из брёвен сруб не имел полноценной крыши и дверей, напоминал башню, но в нём можно было жить. Со временем, дети насобирают мох и законопатят щели, из камня сложат очаг, а Юзеф Войтыла установит крест и будет всю оставшуюся жизнь вспоминать русских войнов, накормивших в трудную годину его паству.
Второго апреля Рысёнок вывел обоз к Одеру, пройдя всю Мазовию меньше чем за месяц. За всё время перехода, рать два раза вступала в боевые столкновения. Один раз на разъезд напала какая-то банда местного князька, но заметив подходящее подкрепление, быстро ретировалась в лес, а во второй, биться пришлось с мародёрами союзника. Боярин не испытывал дружеских чувств ни к мазовцам ни к силезцам, для него они были чужаками, но так получалось, что в русской рати местные почему-то видели в них единственную защиту от степняков.
Деревня Бенджин, что на реке Чёрная Пшемпша ещё не была городом, уголь копать не додумались, но дорога
За холмом, ведущим к реке, Рысёнок обосновал лагерь, отправив пастись животину на сочные луга, и чтобы обнаружить обоз, надо было пройти сквозь населённый пункт, обогнуть холм, миновать рощицу из трёх дубов, и только потом выйти на русов. Тороп как раз втолковывал старосте, что грабежа не будет, надо лишь немного поделиться имеющимся продовольствием и не противиться вечером ухаживаниям ратников за деревенскими девицами, как над его головой просвистела стрела, чиркнув по каске.
– Совсем ополоумели? Что за …, в избу, живо!
Тороп оттолкнул от себя старосту, а сам бросился в другую сторону, к своему коню, попадая под правую руку от несущегося на него кочевника. Наконечник копья угодил почти ему под лопатку, но не хватило пару сантиметров, дабы напоить его кровью. От удара в спину боярин упал на землю, и перекувыркнулся через руку, как в детстве, когда играл на сеновале. Тело рефлекторно выполнило движение, повторить которое, Тороп бы не согласился и за стадо баранов.
Степняк уже не обращал внимания на акробатические приёмы воина, рука, сжимавшая древко, ощутила толчок и сразу же отпрянула назад. Удар был рассчитан на ранение и кочевник ни ошибся бы, будь на Торопе простая кольчуга. Второй жертвой стал убегающий староста. Ловкости у старика не было, и после толчка Торопа, бенджинец растянулся на траве, а при попытке подняться был оглушён древком копья. Полусотня мародёров втекала в деревню, двигаясь с трёх сторон, трезубцем.
Боярин оказался один в полном окружении. Дозорные, под страхом порки, по его личному указу, не вступали в столкновения.
– Ваше дело смотреть и вовремя донести то, что увидели. – Вспомнил Тороп свои слова.
Значит, совсем скоро тут окажется три десятка охранения и кое-кому не поздоровится. Атаковавший его степняк оставил боярина за спиной и треснув, как дубиной, своим копьём по шапке старосте, поскакал дальше. Ещё пятеро кочевников были в сорока шагах от него, двигаясь рысью. Двое из них держали луки, ожидая, пока чудом уцелевший от удара копья воин, попытается вскочить в седло, дабы подбить на лету, как пухлую утку. Нагрудные доски бриганты из чудесной стали, держали выстрел половецкого лука отца с двадцати аршин. Проверять крепость спины, Торопу как-то не пришло в голову. И так продул тогда на спор Рысёнку, бочонок пива.
– Не дождётесь. Если суждено сегодня умереть, то не так.
Лошадь, с закреплённым на боку щитом стояла на расстоянии вытянутой руки. И вместо того, что бы вцепиться в шею коня и попытаться уже на ходу влезть в седло, боярин одновременно выхватил фальшион с кортиком и, вращая клинок восьмёркой, побежал навстречу степнякам.
– За мной! Уррраа! – Боевой клич вырвался из горла.
Так кричали победившие на смоленском турнире воины. Торопу клич понравился, слишком созвучно было со словом Рай, он даже пару раз, втихаря от всех, потренировался в лесу, а теперь, гортанный звук рычал и звенел, сея страх в неприятеле.