Смотрящие в бездну
Шрифт:
Этим вечером гости были в масках: требование паба. И выступающая группа была не против. Они – под гримом, слушатели – под масками. Все равны и все довольны, никто не обижен.
Но, видимо, эта девушка по непонятной причине была обижена. Она держала выкидной нож неумело, явно с отсутствием предыдущего опыта, но именно такие удары чаще всего имеют впоследствии огромные неприятности. Вместо задуманной смерти – пожизненная инвалидность, и поди реши, что все-таки хуже.
Бенедикт шел ей навстречу в надежде отвлечь ее, а она двигалась к девушке с маской демона и зелеными прядями в волосах, сидящей, как ни в чем не бывало. Возможно, думал
И в этот момент, когда кончики пальцев Бена только коснулись плеча зеленоволосой – он познал ее. Не в каком-то плотском смысле, а намного, НАМНОГО глубже. Маленькая молния проскочила между их телами, и они, точно два компьютера, подключились друг к другу, узнали все то, что было записано в самых глубоких папках и никогда не доставалось из оных. Они оба поняли друг друга где-то там, глубоко, да так, что обычными словами не выразить всего того, что они ощутили.
И длилось это чувство меньше одного удара сердца, меньше скорости одного моргания глаза. В тот момент, когда Бенедикт упал на Лизи Голд, он действительно потерялся в пространстве. И по самой счастливой случайности, а, может, божественному вмешательству, охотничий нож Эл Джи, который она неуверенно держала трясущимися и мокрыми от волнения руками, выскользнул на пол, глухо стукнувшись о ковровое покрытие, и не зацепил никого из упавших.
Бен лежал сверху на Лизи Голд, которая раскинулась под ним, как сбитая автомобилем лань. Его правая рука оказалась на ее приятной упругой округлости, отчего он поспешил ее убрать. Сознание Бена уже вернулась на круги своя; свободной рукой, которая упиралась в пол, он резво шарил в поисках холодного предмета и, к счастью, нашел его. Точнее, вокалисту незаметно подал его Черный Человек, приглядывающий за ним всю его жизнь с того момента, как они однажды познакомились.
– Простите, я вас не убил? – Бенедикт быстро вскочил с девушки, отряхивая свою одежду, а потом протянул руку. – Тут такая жара, мне стало немного плохо, вот хотел выйти подышать, пока…
Она взяла его руку, встала, а потом расплакалась, упав парню на грудь и принявшись беспомощно колотить маленькими кулачками по его плечам.
9
Эдди Беккер шел по оживленной улице, глядя в асфальт, держа руки в карманах и раздраженно пиная мелкие камни, которые попадались ему на пути. В глазах прохожих он наверняка выглядел обиженным подростком, несмотря на высокий рост и возраст, недавно пересекший отметку «двадцать». Эдди знал, куда держит путь, но самой дороги, как и потраченного на нее времени, не замечал – ноги вели его на автомате.
С Дэном они подружились еще на первом курсе, когда на вводном занятии немецкого языка пожилая преподавательница предложила студентам вспомнить рифмованные приветствия, которые они знают, или придумать что-нибудь забавное самим. Эдди, сидящий на задней парте и не отличающийся особой любовью к иностранному, просто забил на это и слушал ответы других ребят, которые поднимали руки и озвучивали знания вперемешку с новыми идеями. Подперев голову рукой и откровенно скучая, Беккер разглядывал полосатую футболку и надетую козырьком назад кепку парня, сидящего по диагонали от него.
Тот что-то черкал в своей тетради, а потом поднес кулак ко рту, стараясь подавить приступ смеха. Заинтересовавшись, что могло рассмешить посреди максимально нудной пары, Эдди напряг зрение и разглядел надпись, выведенную крупными, но корявыми печатными буквами, которую смутно смог перевести как «эй, малышка, очень рад, у тебя потрясный зад». Это показалось Эдди настолько неуместным и тупым, что он тоже засмеялся, поднеся ко рту кулак. Автор надписи обернулся, хмыкнул, и они рассмеялись вдвоем, а со следующей пары сидели уже за одной партой.
Дэн Линч часто выкидывал подобные штуки, иногда настолько идиотские, что они вместе с Эдди сгибались пополам и смеялись до слез, а потом еще минут пятнадцать не могли отдышаться и хрипели, как вдохнувшие опилочную пыль лесорубы. Зато с тех пор оба были уверены: дружба, начавшаяся с общей придурковатости, одна из самых лучших и самых крепких во всем мире.
И сейчас Эдди бессознательно шел в дом лучшего друга, где ему были рады в любой степени потрепанности и расположении духа, даже настолько отвратительном. Этот ублюдок Маркус, размышлял Эдди, не посмеет увести у него из-под носа Элари.
Элари, которая насадила его сердце на крюк и подвесила под потолком своей спальни, а сама при этом напоминала скорее высеченную изо льда фигуру, чем живую девушку. Она могла сдавить ему горло, перекрыв дыхание, или пожарить на костре еще одно сердце, если бы оно у него было, – да сколько угодно сердец, – и Эдди не стал бы сопротивляться.
Но и отступать Беккер не планировал.
– Если нужно будет, – сказал он Дэну с порога, снимая джинсовую жилетку и развязывая шнурки, – я нахер повешу этого Лейна. Прямо при входе в универ. Веришь?
– Слушай, чувак, – отозвался Линч из самой большой комнаты, которую тот оборудовал под тату-студию, – забудь ты уже о ней. Вернись лучше к Эл Джи, она шикарная девочка, да еще и с ума по тебе сходит.
– Фарфоровая кукла без мозгов, – крикнул Эдди из кухни, фыркнув. Он уже изучил содержимое холодильника и состряпал себе бутерброд, состоящий из сосиски, криво отрезанного куска хлеба и двух литров кетчупа сверху.
– Зато фигурка, что надо, – ответил Дэн. Он вошел в кухню и, убедившись, что Эдди его видит, изобразил руками округлости в районе груди и бедер. – Блеск. А Элари плоская, как школьная доска моего младшего брата.
Эдди плюхнулся на стул и посмотрел на друга.
– Вот знаешь, есть такая собака – самоед?
– Ну? – заинтересовался тот.
– А ты – говноед, так что заткнись, – буркнул Эдди, демонстративно чавкая последним куском бутерброда.
Дэн смеялся так, что чуть не выронил из рук тату-машинку.
Эдди уважал работу лучшего друга – Линч учился мастерству татуировки, отдавая этому занятию все свободное время. Он был хорошим художником, и, при должном количестве практики, вполне мог стать мастером высшего уровня. Однако одна деталь очень сильно удивляла Эдди: как с таким корявым почерком, когда буквы расходятся и по высоте, и по наклону, то мелкие, то крупные, то вообще нечитаемые, можно было так хорошо рисовать? Будто конспекты под именем «Дэниэл Уильям Линч» писал один человек, а талантливым тату-мастером Дэном был совсем другой, возможно, брат-близнец первого. Эдди часто подшучивал над этим, и они вместе решили, что, оказавшись в аду, первым делом спросят, какой черт забыл добавить в мир хотя бы щепотку логики.