Смута в России в начале XVII в. Иван Болотников
Шрифт:
На первых порах призывы Лжедмитрия II находили наибольший отклик среди низов. Как записал белорусский летописец, под знамена «Дмитрия» собирался «люд гулящий, люд своевольный… то и молодцы: якийсь наймит з Мстиславля до него пришол».{565}
Ситуация стала меняться, после того как Сигизмунд III в июле 1607 г. нанес решительное поражение мятежным магнатам и шляхте. После роспуска наемных отрядов, участвовавших в конфликте, в стране появилось много солдат, готовых запродать свои услуги всем, кто может заплатить. К тому времени позиции Лжедмитрия II в России несколько упрочились.
В конце августа 1607 г. в Стародуб прибыл мозырский хорунжий Будила с отрядом наемных солдат. Как и Могилев, Мозырь расположен в юго-восточной Белоруссии неподалеку от русской границы. Давние покровители Отрепьева из числа польских магнатов и знатной шляхты стали помогать Лжедмитрию II с запозданием, с октября 1607 года.{566}
В России появление «доброго царя» дало новый импульс народному восстанию. Города Путивль, Чернигов, Новгород-Северский без промедления признали «Дмитрия» своим царем, «к тому воровству тотчас пристали и начата к нему збиратися».{567} Упомянув о появлении Лжедмитрия II, автор «Повести 1626 г.» отметил: «И последоваша ему людие вси страны Северские».{568} Согласно разрядным записям, к стародубскому «вору» стекались северские люди, казаки и литва, «а северские и украинные города опять отложились».{569} По словам польского современника, «москвитяне толпами стремились к царику, одни из преданности, считая его своим государем, другие из ненависти к Шуйскому, а третьи — для своеволия».{570} По данным польских очевидцев, в Стародубе Лжедмитрий II собрал «Москвы» (русских) хотя и не очень доброго войска 3 тыс. человек.{571}
Наемных солдат в армии Лжедмитрия II было, по-видимому, значительно меньше, чем «москвы», или русских повстанцев.
Собрав войско, самозванец выступил на помощь Болотникову и «Петру», осажденным в Туле.
На протяжении всей гражданской войны героем народной социальной утопии оставался законный государь «Дмитрий», а не его многочисленные племянники и братья «царевичи». В лучшем случае им удавалась роль военных предводителей отдельных отрядов. Даже «царевич Петр» не смог стать вождем общенационального масштаба. Болотников пользовался несравненно большим авторитетом как военный предводитель повстанцев. Влияние «царевича» на развитие массового движения также оказалось незначительным.
Лишь появление Лжедмитрия II дало толчок новому мощному взрыву гражданской войны, в результате которого большая часть территории России оказалась охвачена восстанием.
Глава 11
ОБОРОНА ТУЛЫ
21 мая 1607 г. царь Василий Шуйский выступил из Москвы в Серпухов, с тем чтобы идти «на свое государево и земское дело, на воров» под Тулу.{572} Сбор дворянского ополчения, ратных и посошных людей был проведен по всему государству.{573} В Серпухове царя ждали князья Ф. И. Мстиславский, И. И. Шуйский и другие воеводы, отступившие из-под Калуги. Сильные отряды располагались к юго-западу от столицы в Брянске и на юго-востоке в Кашире.
По крайней мере две недели царь и его главные воеводы стояли в Серпухове, не предпринимая решительных действий. Воспользовавшись их пассивностью, повстанцы предприняли попытку перехватить у противника инициативу.
После перехода из Калуги в Тулу Болотников, по-видимому, утратил чин «большого воеводы» — главнокомандующего повстанческими войсками. При дворе «царевича Петра» образовалась своя чиновная иерархия, на вершине которой стоял Телятевский, бывший господин беглого холопа Болотникова. Последнему пришлось довольствоваться, по крайней мере формально, более скромными постами, невзирая на исключительные заслуги перед повстанческим движением. По данным осведомленного летописца, «с Тулы вор Петрушка послал под Коширу воевод своих князя Андрея Телятевского да Михаила Аксакова, а с ними… воровских всяких людей».{574} В этом самом подробном разряде каширского похода имя Болотникова среди воевод «царевича» вообще не фигурировало. Однако из других источников известно, что Болотников участвовал в походе в качестве помощника боярина А. А. Телятевского. Автор «Бельского летописца» упомянул, что «вор Петрушка послал от себя с Тулы х Кошире… князя Андрея Телятевского да Ивашка Болотникова со многими северскими городы и з Зарецкими (городами, расположенными к югу от Оки. — Р. С.), и з донскими, и с Вольскими казаки».{575} Этот факт отмечен также и в разрядных книгах: «Того ж году (1607. — Р. С.) боярин князь Ондрей Ондреевич Телятевской да Ивашка Болотников со многими с воровскими людми з донскими казаки шли х Кошире против государевых воевод на прямое дело».{576} В районе Каширы располагался полк боярина князя А. В. Голицына. Повстанцы решили напасть на Голицына до его соединения с главной царской ратью. Попытка разгромить царские войска по частям имела шансы на успех.
Узнав о приближении повстанцев, А. В. Голицын выступил навстречу им. В помощь Голицыну царь Василий прислал из Серпухова «голов с сотнями» — отборную дворянскую конницу. Из Рязани к Голицыну прибыли боярин князь Б. М. Лыков с отрядом, а также Ф. Булгаков и П. Ляпунов с рязанцами.{577}
По свидетельству «Карамзинского хронографа», в составе армии Телятевского было «казаков донских, и терских, и волских, и еицких и украинных людей путимцов и елчан с товарыщи с тритцеть тысечь».{578} Некоторые другие летописцы называют еще большую цифру — до 38–40 тыс. «воров».{579} Современники безусловно преувеличили численность войск Телятевского. Однако совершенно очевидно, что для решающей битвы повстанцы в последний раз собрали большую армию.
Сражение развернулось 5 июня 1607 г. в пределах Каширского уезда на двух берегах речки Восмы: «Об речке сотнем (Голицына. — Р. С.) был бой с утра с первова часу (с 6-го часа утра. — Р. С.) до пятова (до 10-го часа. — Р. С.)».{580} В ходе боя казацкие отряды, составлявшие ядро повстанческой армии, переправились через реку и вклинились в расположение вражеских полков. Заняв овраг на северном берегу реки, казаки стали поражать меткой пальбой конных рязанских дворян из отряда Ф. Булгакова и П. Ляпунова. Конница не могла выбить казаков из оврага. Дворянские сотни теряли людей и лошадей. Дерзкая атака казаков едва не решила исход дела. В битве, подчеркивал автор «Нового летописца», «начаша воры московских людей осиливати». Страшась надвигавшегося поражения, главные воеводы отправились в полки и со слезами на глазах убеждали ратников: «Где суть нам бежати? Лучше нам здеся померети…».{581}В конце концов боярину А. В. Голицыну удалось переправиться за Восму и потеснить отряды Телятевского и Болотникова. П. Ляпунов хорошо знал сильные и слабые стороны руководителей повстанческих отрядов. Оценив ситуацию, он снял рязанские сотни с позиций и, оставив казаков у себя в тылу, ринулся на помощь Голицыну. Отряды Болотникова не выдержали обрушившегося на них удара тяжеловооруженной конницы и обратились в бегство. Воеводы преследовали их на протяжении 30 верст.
Казаки, оборонявшиеся в овраге, на северном берегу Восмы, не помышляли о сдаче. Пока воеводы преследовали Телятевского и Болотникова, они выстроили себе укрепления. Как значилось в царской грамоте от 12 июня 1607 г., «достальные воры и лутчие их промышленники — терские, и яицкие, волские, доньские, и путивльские, и рыльские атаманы и казаки сели в баяраке и городок себе сделали».{582}
Два дня воеводы держали казаков в осаде, ожидая, когда у них кончится продовольствие. Именем царя бояре предлагали окруженным сложить оружие, обещая сохранить им жизнь. Но казаки решили биться до последнего человека: «Злодеи воры упрямились, что им помереть, а не здатца».{583}
На третий день бояре «велели всем полком и всеми ратными людьми к тем вором приступать, конным и пешим; и те воры билися насмерть, стреляли из ружья до тех мест, что у них зелья не стало».{584} Большинство казаков были перебиты в бою, а взятых в плен воеводы повесили на другой день. Из всех пленных были помилованы всего семь человек.{585} За них заступились нижегородские дети боярские: годом ранее семь терских казаков, следовавших с «царевичем Петром» по Волге, спасли этим нижегородцам жизнь.
Объясняя причины поражения восставших на Восме, К. Буссов отметил, что в критический момент битвы на сторону царских воевод перешел один воевода из Тулы (aus Thula) по имени Теллетин с 4 тыс. имевшихся у него воинов: он изменил и выручил врага, ударив по своим братьям.{586} Армией повстанцев командовал боярин князь А. А. Тетятевский. Поэтому уже С. М. Соловьев и Н. И. Костомаров допускали возможность отождествления упомянутого Буссовым Теллетина с князем Телятевским. И. И. Смирнов рассматривал известие Буссова как достоверное, но считал неосновательным отождествление Теллетина с Телятевским.{587} Но его точка зрения была оспорена А. А. Зиминым. «Под Теллетиным, — писал А. А. Зимин, — Буссов имел в виду несомненно Телятевского», но, поскольку русские источники не знают факта перехода части восставших на сторону воевод во время битвы на Восме, отсюда следует, что версию Буссова об измене Телятевского надо отнести к числу фантастических слухов.{588}