Снохождение
Шрифт:
Она заметила, как он слегка трёт краешек документа. Где-то слыхала, что опытные библиотекари, архивариусы, писари так определяют качество и тип бумаги. Зная, где какая бумага используется, можно косвенно судить о подлинности документа.
Доверяй, но проверяй. Верное руководство для жизни.
— Из поручения я понял, что дочери Ваала требуется доступ в зал Особой литературы.
— Верно, сир.
— Должен оставить это у себя, — потряс он поручением.
— Как льву угодно.
— Тогда ещё попрошу… Небольшая формальность. Все, кто получают доступ к Седьмому залу,
— Стамп? — спросила Миланэ, скромно расписавшись, хотя и видела, что для них здесь отведена отдельная колонка: на этой странице, в колонке сплошь стампы, друг за другом — Особый зал посещают, как правило, только Ашаи.
— Попрошу, пожалуйста. И сегодняшнюю дату: пятый день четвёртой Луны Всхода, 810 год.
Учат правильно вытягивать стамп. Правильно держать. Правильно убирать. Всегда должны быть чернила на оттиске. Красные, красного оттенка, что изготавливаются по специальному рецепту, с киноварью, чтобы не выцветали.
У личной печати Ашаи-Китрах существует свой отдельный этикет.
Львица страстно склонилась к лире, но не играет; в её руке — плектр; слева — змея, обвившая кинжал-сирну, справа — птичье перо, внизу написано «803 Э. И.» — год получения стампа, вверху — «Ашаи-но-Сидна», что с древнего означает — «сёстры Сидны». По эскизу её стампа был создан отдельный совет сестрин-наставниц. Ученица не вольна творить эскиз стампа, как угодно, ведь существуют определённые каноны, запрещённые вещи и темы; в последний год перед Совершеннолетием у юной ученицы только и мысли, что об эскизе. В этот год учениц всячески пытают каллиграфией, рисунком, гравюрой.
— Спасибо, — молвил смотритель и убрал реестр посетителей Особого зала. — Сидай! Иди сюда.
Из-за неприметного входа слева, за приёмной стойкой, вынырнул из сумерек и пыли молодой, нескладный лев в очень простой, даже бедной робе.
— Да, мастер?
— Доступ в Седьмой зал. Отправь за Ваалу-Ирмайной, потом сам проведи почтенную Ашаи в Общий зал.
Сидай кивнул и бегло начал исполнять порученное.
— Пусть лев простит, но зачем? — спросила Миланэ, положив руку на стойку.
Сидай нелепо остановился.
— Что «зачем»? — с удивлением спросил смотритель.
— Зачем в Общий зал?
— Желаю скрасить досуг юной львицы. Стоит взять какую-то книгу из открытого доступа; у нас есть прекрасная сатира Луцеллия, вышла буквально год назад, рекомендую. Очень тонко. Ведь придётся немного подождать — Ваалу-Ирмайны сейчас нету. Именно она надзирает за посещением зала Особой литературы.
— Это излишнее, спасибо. Я подожду.
Да уж. Очень пусто. Главная библиотека Империи, в конце концов! Книжная пыль в свете окон. Погожий, ласковый день снаружи, тёплое солнце…
— Тогда пусть дочь Ваала пройдёт с Халом. Хал, проведи гостью к Седьмому. И не забудь о кресле — ей придётся ждать.
— Хорошо, мастер, — пришёл ещё один лев, высокий, с чуть презрительным выражением.
— Поинтересуюсь: а где посетители? — снова потрясла браслетом Миланэ, привлекая внимание.
Дурная привычка. Нужно избавиться
— Сегодня Праздник Героев. Дочь Ваала, вероятно, забыла.
Захотелось закрыть руками лицо. Как такое можно забыть? Хотя что тут удивляться: задание наставниц Сидны бередит, оно не даёт покоя.
— Слышащая Ваала пусть идёт за мной, — обратился Хал к Миланэ, вытащив из кармана робы огромную связку ключей.
— Было приятно познакомиться, — учтиво сказал мастер-смотритель.
— Лев так добр. Мне тоже.
Лёгкий поклон, лева лапа чуть спереди, правая сзади, руки накрест ладонями вверх.
Пошли.
Хал, лев средних лет, угрюмый, грубоватый душой и худой телом, шёл впереди по прекрасно освещенному коридору. Он непрестанно звенел-играл ключами в руке, балуясь этой маленькой властью. Миланэ, как и требуется, следует сзади и справа. Слева окна, справа — стена и двери. Планировка у библиотеки Марны квадратная: по краям — коридоры, в центре — залы и книгохранилища. Внутренний двор. Два этажа. Пыль книг в лучах солнца.
По мраморной лестнице — наверх, на второй этаж.
Подошли к массивной дубовой двери, в два львиных роста. Миланэ было подумала, что сейчас Хал откроет её ключом, и уже начала воображать, каких размеров должен быть этот ключ, но нет — дверь открылась от простого толчка.
— Прошу.
— Благодарна льву.
— Не стоит благодарить, — ответил Хал, не глядя на неё, да так, что Миланэ поняла: действительно не стоит.
Они вошли в коридор, сравнительно короткий по сравнению с остальными; в нём лишь две двери, справа. Первая, что ближе, очень похожа на остальные. Вторая, дальше — со стальной оковкой. А дальше — тупик.
— Здесь негде сидеть, — развёл руками, подойдя к окованной двери, всё так же не удостаивая ученицу взглядом. — Сейчас что-то принесу.
— Не стоит хлопотать. Я постою.
Но Хал, не слушая, ушёл.
Миланэ вздохнула и посмотрела в окно. За библиотекой находится сад, вот он, перед её глазами. Стройные кипарисы. Деревья ига, источающие ароматную смолу.
Поправила сумку, перекинутую через плечо.
— Вот, прошу, — её проводник вернулся необычно быстро.
— Лев так добр. И я снова благодарна, — молвила Миланэ, усаживаясь в небольшое кресло.
Он почему-то хмыкнул.
— Огнепламенная пусть ждёт здесь, пока я не приду с Ваалу-Ирмайной. Зал Особой литературы открывается двумя ключами, один из них — у неё. После личного разрешения от неё сиятельная сможет войти.
— А когда зал был переименован?
Миланэ знает, что раньше Зал особой литературы носил куда более понятное и красноречивое имя — Зал отступнической и вероборческой литературы; тогда звучало грозно и предупредительно, а не сглажено-фальшиво, как сейчас.
— При последней каталогизации, — почесал Хал за ухом и, наконец, удостоил её взглядом. — Не наша инициатива, указание свыше. Как по мне, эти фонды недостойны такого внимания, а тем более столь тщательного хранения. Этот зал даже вполовину не заполнен. А остальные фонды уж негде хранить, — с реальной эмоцией, истинным раздражением сказал Хал.