Снохождение
Шрифт:
Вдруг он пригласил снова идти дальше.
— Доселе я сам не знал, что такое возможно. Хотя не могу сказать, что любовь мне неизвестна.
— Да и мне совестно жаловаться на судьбу, — она ждала, что Амон возьмёт её за руку. — В моей жизни было место чувствам; хотя с Ашаи — наверное, понимаешь ты — всё чуть иначе.
— Моя мама рассказывала, что каждая любовь, которую нам посчастливилось встретить в жизни, вовсе не должна обеднять нас сердцем, обременять душу тяжестью воспоминаний. Нет, она добавляет нашему сердцу богатства, и даже если узы разорвались, то надо сохранить самое лучшее из того, что было.
Вдруг Миланэ поняла, что сама становится жертвой: не она вынуждала ждать, а он; не она вынуждала волноваться, а он; не она с ним играла, а казалось — он. Он вёл себя с нею, с Ашаи, столь уверенно и спокойно, как с обычной львицей, и она начала понимать, что не сможет сопротивляться этой уверенности.
«Ваал мой, я влюбляюсь в него… Влюбляюсь в него, по самые уши. Какой кошмар, что будет!»
— Твоя мать была львицей великой мудрости.
Они давно уже миновали несколько кварталов, время плыло незаметно.
— Я многое поведала о себе. Теперь твоя очередь.
— Миланэ, для этого я и вызвал тебя на крошечную прогулку.
— Не называй эту прогулку крошечной, не спеши сдаваться, — она коснулась его руки.
— После того, что услышишь, ты вряд ли захочешь иметь со мной дело.
— Посмотрим.
Они вышли на открытую набережную. Пологий берег в зелёной траве, маленькое озерцо; судя по тому, что вокруг был лишь почтенный львиный род, каким-то непостижимым образом они успели войти в Сады Императора; Миланэ и не заметила этого. Амон уселся прямо в тени большого дерева бильбао, из листьев которого можно варить отличную мазь для открытых ран, пригласил это же сделать Миланэ, но потом сразу встал, видимо, опасаясь, что ей будет непросто присесть в её наряде. Но опасения напрасны: большинство нарядов Ашаи предназначены для того, чтобы в них можно было преклоняться и вообще чувствоваться весьма свободно, чего не скажешь о многих одеяниях светских львиц.
Ведь Ашаи-Китрах может как оказаться на приёме у Императора, так и сжигать в преклонении огнём игнимары тела умерших.
Дочь Сидны кивнула, подняв левую ладонь: «Не беспокойся». Сорвав листик с дерева, она уселась, поджав лапы под себя и усевшись прямо на них — поза, совершенно неприемлемая для светских львиц и обычная для Ашаи; переживала, что земля окажется холодной, но та успела прогреться за день. Погода была чудной, совершенно потрясающей, в воздухе витали серебряные нити.
— Что ты мне хотел сказать, Амон? — она вертела лист в руках.
— Ты, наверное, поняла, что я не тот, кем пытаюсь казаться.
— Поняла ещё тогда, как проснулась в твоём доме, — смешливо молвила дочь Андарии.
— Вот как… Я — сотрудник Службы тайных дел Империи. В ту ночь я вовсе не «проезжал мимо», как ты, возможно, подумала. Я выполнял задание о слежке за тобой, а тот извозчик был действительно случайным очевидцем и лишь остановился, чтобы помочь. Тебе, верно, интересно, зачем я за тобой следил. Вот что: слежка не имела конкретной задачи, лишь обычное определение: где бываешь, с кем встречаешься. Конечно, когда ты начала тонуть — а этого никто не мог предвидеть — то я бросился тебя спасать, это была чисто моя инициатива. В общем, всё пошло не по плану. Я забрал тебя к себе, потому не знал, как иначе… Потом решил ненавязчиво установить связь, воспользовавшись столь удобным случаем. Связь установилась как нельзя лучше, о чём я сразу доложил руководству. И, тем более, эта история с книгой «Снохождение»… Мне дали задание: любыми способами подельничать тебе, копать, высматривать. С самого начала мне дали задание устанавливать круг твоих связей, установить тех, кто за тобой стоит, собирать на тебя любой компромат. Моё руководство оказалось очень заинтересовано в тебе: мне приказали бросить все остальные задачи…
— Зачем я нужна Тайной службе? — задрожал голос Миланэ, перебивая.
— Ты не нужна Тайной службе сама по себе, сколько я могу судить. Мы выполняем чей-то заказ, так это зовётся на нашем языке, то бишь, тобой интересуется некто крайне влиятельный. Некто настолько влиятельный, что вхож напрямую к руководству нашей службы. Видишь ли, мы не занимаемся мелочью.
— С чем это связано? С тем, что мой патрон — сенатор Тансарр?
— Боюсь, что да. Похоже, что кое-кому он мешает или с ним хотят договориться. Но мне кажется, что это одна из причин, хотя могу ошибаться.
Миланэ поёрзала, усаживаясь поудобнее; в сердцах отбросила хвост назад.
— Хал? «Снохождение»? Теперь это тоже известно твоему руководству? Теперь ждать, когда в мою дверь постучатся из Надзора? И в его дверь — тоже?
— Нет. Я не раскрыл ничего; сначала потому, что хотел разобраться в деле и покопать, а затем потому, что… Я не сдам тебя, Миланэ, не беспокойся. Я понял, что не смогу этого сделать, а тем более тогда, когда ты отказалась от авантюры. А Хал давно завербован нашей Службой, он — наш старый агент. Обратись ты к нему напрямую — ты бы пропала, Милани… Вот он бы тебя сдал. Но сейчас Хал будет молчать, он хорошо усвоил уроки на сей счёт.
— А что будет с Ваалу-Ирмайной? Ведь Хал может и её сдать… не знаю… вам или Надзору. Он ведь, как ты говоришь, ваш агент. А я желала к ней обратиться, думала, она как-нибудь сможет помочь…
— Ваалу-Ирмайна знает, что Хал завербован, но её это абсолютно не затрагивает и совершенно не беспокоит. Меньше-меньше-меньше всего я тебе советую обращаться к ней. Всё, что она проворачивает в библиотеке, делается из согласия самых влиятельных голов Империи, поверь. Иначе её бы давно уже там не было. Не подходи к Халу, не верь ему. Не верь Ирмайне. Пожалуйста, бойся всего этого; ты ходила по лезвию кинжала. Не говори мне больше о своих планах. Вообще никому не говори, Милани. За тобой и так наблюдает столько глаз…
— Так ты не один?
— Определённо нет.
«Нет…» — внутренне застонала Миланэ. — «Нет-нет. Почему?..»
— Вот ещё, я знаю, что ты пару дней назад убила обидчика. Будь уверена: это очень многих взволновало; всполошило, если хочешь. Кто-то, кому ты интересна, перестал воспринимать тебя несерьёзно.
— Да и что, что убила? Судить начнёшь? Не трудись: я над собою уже успела провести десяток судов.
— Нет… Я не то хотел сказать. Напротив — это поразило.
— Прости, но зачем ты устроил фарс с похищением книги? Если говоришь, что не сдашь меня? Зачем было устраивать мне встречу с Халом?
— Милани… — тяжело вздохнув, посмотрел в сторону Хал, на красивые сады.
— Я запрещаю льву обращаться ко мне на «ты», — приосанилась она. — Так зачем, осмелюсь узнать?
— Мне пришлось играть роль; но на этой встрече я окончательно уверился, что за тобой… за сиятельной никто не стоит, и Ваалу-Миланэ просто решила — как это ни безумно — утащить книгу из Имперской библиотеки по личным причинам, из наивности не подозревая, что там полно агентов, двойных агентов и прочих радостей. Что там подлец сидит на негодяе и паршивцем погоняет. Когда было сказано, что безупречная не вынесет, если «Халу и Ирмайне будет причинен вред», то я просто не выдержал. Я понял, что мне нужно спасти сиятельную, и лучший способ сделать это — рассказать суть вещей.