Собиратель душ
Шрифт:
В другой части зала усиленный магией голос распорядителя сообщил о желании некоторых гостей выступить перед публикой. Вампир, вначале с энтузиазмом подхвативший меня за локоток, как-то внезапно запнулся и скуксился. Чего это с ним? Вирджиния, не без помощи мужа избавившаяся от пожеванной дольки в корсаже, пристроилась ко мне с другой стороны.
— Милая, ты обещала спеть для меня, помнишь? Распорядитель предупрежден об этом, не вздумай сбежать, — полушутливо-полувсерьез предупредила она, неодобрительно косясь на сына, лицо которого медленно, но неотвратимо краснело.
Естественно, мы оказались в первых рядах благодарных слушателей. Краем глаза я отметила Миладиву, пристроившуюся неподалеку с Эну, вид которого тоже был далек
По ушам вдарила бравурная мелодия и нежный девичий голос начал петь какую-то песню, не то балладу, не то марш, что-то про похождения некоего героя, полную пикантных намеков, ибо куплетов было много, а встреченных на нелегком пути девушек еще больше. Но столь фривольную песенку, не уместную в благородном собрании, гости встретили вполне одобрительно. Наверное, местный эпос. Мне тоже понравилось, тем более, что голос исполнительницы был весьма хорош. Далее шли как мужские, так и женские выступления, а мой вампир скучнел с каждой минутой. Оглянувшись, я уже не увидела, ни Чимолы, ни Миладивы. Эх, и крепок же вампирский организм, хоть и дергается, будто его бьет током. И пыхтит, сдерживая эмоции, рвущиеся наружу.
— Я так хотел тебя послушать, твой вокал уже меня впечатлил, хотелось бы и в музыкальном варианте его… но прости, кажется, я… словом, я странно себя чувствую, отойду буквально на пять минут, милая… Не начинай петь без меня! — лихорадочно все это мне прошептав, вампир рванул куда-то в сторону, моментально затерявшись среди напирающих сзади восторженных гостей.
Уже и пара сольных национальных танцев была, у меня руки устали хлопать, а Говарда все не было видно. Наконец, распорядитель объявил мое имя. Что же им спеть? Надо что-то безобидное, обязательно про любовь, и чтобы нечаянно ни в кого не превратиться. И никого не превратить. Я нутром чуяла, что Ардана не любит повторений, ей всегда интересно что-то новое.
И я запела. Бэссамэ мучо. Целуй меня крепче. В некотором роде песня-прощание. Песня о том, что отыскав что-то важное, можно это потерять под давлением обстоятельств. Тем более в тему, что она сейчас отражала мои истинные чувства. И упырица — моя сверковь — быть может, наконец, отстанет. Горечь разлуки она явно как-то иначе понимает.
Начала я акапельно, музыканты быстро сообразили гармонию, ритм я отщелкивала пальцами, так что уже к началу куплета у меня был полноценным аккомпанемент. Так жаль, что надо уходить. И так жаль, что я почти ничего не запомнила о близости с самым шикарным мужчиной в моей жизни. Пусть хотя бы он останется в живых. Пусть Собиратель душ его не тронет, пусть этот страх уйдет вместе со мной. Пусть вся эта странная братия останется в живых. И Эрни, и Рози, и Амади… и даже де Божоле с сестрами-ящерицами, чтоб им всем уже мужей найти. Когда я, спрашивается, снова успела к ним привыкнуть? Всего несколько дней, а я уже в паутине привязанностей. Только вот страшный убийца-паук — я сама. Все вокруг умирают по моей вине. Кроме леди Ди, пожалуй. Вот сейчас еще немного осталось допеть, и пора в комнату.
Когда я пою, часто закрываю глаза. Сосредотачиваюсь, так сказать, на тексте и смысле. Вот и сейчас закрыла. А когда открыла, мне показалось, что я попала в инсталляцию из книги Парфюмер. Да, ту, самую, где на казни главный герой запустил в толпу платочек с запахом абсолютного обожания и любви. Не, ну не до такой степени, конечно. Пока. Но разница была лишь в том, что все гости еще были более-менее одеты. При этом все поголовно целовались. Причем вне зависимости от расы, пола, возраста — просто с тем, кто стоял рядом. Ребанный йот! Ардана шутница, конечно, как мне из этого кольца тесных межрасовых контактов вылезать? Впрочем, в стороне, где было больше мужчин, нежели дам, вполне возможно проскочить между ног, скукожившись в три погибели. И в ближайший ход лабиринта! Только вот у меня самой платье едва в двери проходит.
Ага. Я своевременно вспомнила, что пока Кошачий глаз меня шнуровала, с интересом рассматривала конструкцию юбки и обнаружила, что буквально один шнурок крепил ее к верхней части, остальную работу по удержанию проделывал корсет. Судорожно пошарила рукой в основании юбки — вот оно! Дернула, хватка на талии резко ослабла. Я почувствовала себя стриптизершей в торте, только мне надо было не выпрыгнуть из него, а залезть обратно. Еще и шнурок поплотнее затянула, а ну как кто-нибудь заглянет. И, толкая кольца подъюбника изнутри, голубым шелковым холмиком поползла нафиг из этого царства плотских радостей. Направление приходилось уточнять, выглядывая снизу одним глазом. Тем более, что события развивались логически, быстро и неотвратимо грозя перерасти в свальный грех, и я помимо воли думала, какие слова песни могли привести к такому эффекту. Она же безобидная! О любви, о последней встрече… Хотя тут, скорее всего, просто зерно упало на благодатную почву: вампиры вообще отличаются среди прочих рас своей сексуальной раскованностью. Но остальные-то чего? Тоже заразились неудержимым вампирьим либидо? Интересно, а тех, кого нет в зале, тоже накрыло? Стоп, остановись, фантазия, я не хочу это даже представлять! И точно знаю, чем сейчас занимаются, по крайней мере, двое из отсутствующих мужчин.
Пока я протискивалась между парочками, меня пару раз злобно пнули, чтобы не мешалась, невольно придав ускорения. И никто, НИКТО не обратил внимания на небесного цвета шалаш, расшитый янтарем, целеустремленно ползущий по бальному залу. Из-за этого проклятого камня, кстати, конструкция получилась весьма увесистой, и перла я ее на собственных плечах. Устала страшно. Дерево с подарками недовольно загудело, ка большой колокол, когда я на полном ходу в него врезалась. Странно, вроде бы я брала левее. Сверху что-то рухнуло, стеклянно зазвенев, сзади охнули. На кого-то из гостей свалился шар с подарком. Порыв вылезти и помочь пострадавшему прекратили чавкающе-хлюпающие звуки, превратившие стон боли в сладострастный. Нет, участвовать не буду, даже если там не сношаются, а банально кого-то жрут. Атмосфера в зале стала жаркой во всех смыслах, музыканты давно уже не играли, но некие отголоски мелодии с испанским колоритом звучали в ушах и, наверное, не только у меня. Я вся взмокла, пока добралась до нужного угла, где призывным магическим сиянием звала меня заветная дверца.
Выскользнуть из юбки, оставив ее в зале, было делом нескольких секунд. Что дальше? Дальше к Людмиле и собираться, чтобы моего следа не было в основных коридорах замка. Хотя до оборотницы, вероятно, следует пробежаться открыто. Пусть подозревают посольскую чету в моем похищении. Или добровольном отъезде.
Из юбок на мне осталась только пара нижних, практически непрозрачных, но чрезвычайно тонких. Однако от холода я уже не страдала и, резвой ланью пролетев положенные лестницы и переходы, уже через каких-то пять минут тарабанила в дверь комнаты четы Улидинар.
Людмила открыла мне сразу, ее улыбка моментально увяла, когда она рассмотрела, в каком виде я к ней прилетела.
— Что случилось? Где платье? — единственный вопрос, который она смогла выдать, не нарушая правил этикета.
— Муж твой где? — пропыхтела я, пытаясь самостоятельно добраться до шнуровки корсета.
— А зачем это тебе мой муж? — подозрительно прищурилась волчица, складывая руки на груди.
— Чтобы не вошел сюда, конечно! — терпение мое было на исходе. Ну, блин, серьезно, потрясение за потрясением! — Помоги расшнуровать!