Собрание сочинений в 12 т. Т. 5
Шрифт:
– Но, мистер Сайрес, - воскликнул Герберт, - почему же вы думаете, что несчастный одичал всего лишь несколько месяцев тому назад?
– Потому что записка, найденная нами, написана недавно, а написать ее мог только он, - ответил Сайрес Смит.
– Или его товарищ, ныне умерший, - вставил Гедеон Спилет.
– Это невозможно, любезный Спилет.
– Почему же?
– спросил журналист.
– А потому, что в записке упоминались бы два лица, - пояснил Сайрес, - в ней же говорится лишь об одном.
Герберт в нескольких словах рассказал о том, что случилось
– Да, Герберт, - ответил инженер, - ты прав, придавая большое значение этому факту. Несчастного можно излечить, ибо он лишился разума, поддавшись отчаянию. Теперь же он будет жить среди людей, и раз в нем еще есть душа, мы исцелим его.
Пленника, привезенного с острова Табор, на которого с глубоким состраданием смотрел инженер и с величайшим удивлением Наб, вывели из каюты, находившейся на носу судна; ступив на землю, он попытался вырваться и убежать.
Но Сайрес Смит подошел к нему и, властным жестом положив ему руку на плечо, посмотрел на него с неизъяснимой добротой. И несчастный, словно подчиняясь какой-то силе, затих, опустил глаза, поник головой и перестал сопротивляться.
– Бедный, всеми покинутый человек!
– прошептал инженер.
Сайрес Смит внимательно наблюдал за пленником. Судя по наружности, в жалком этом существе не осталось ничего человеческого, но Сайреса Смита, так же как перед этим и Гедеона Спилета, поразил какой-то неуловимый проблеск мысли в его глазах.
Было решено поселить пленника, или неизвестного, как отныне стали называть его новые товарищи, в одной из комнат Гранитного дворца, откуда он не мог убежать. Пленник, не сопротивляясь, вошел в свое новое жилище, поэтому поселенцы острова Линкольна стали надеяться, что, окружив его заботой, они в один прекрасный день приобретут еще одного товарища.
За завтраком, который Наб приготовил на скорую руку, потому что журналист, Герберт и Пенкроф умирали от голода, Сайрес Смит попросил подробно рассказать ему обо всем, что приключилось с ними во время путешествия. Он согласился с друзьями в том, что неизвестный - очевидно, англичанин или американец: само название «Британия» говорило за себя, к тому же Сайрес Смит не сомневался, что, несмотря на косматую бороду и всклокоченные волосы, распознал в лице незнакомца черты, характерные для англосакса.
– Да, кстати, - сказал Гедеон Спилет, обращаясь к Герберту, - ты и не рассказал нам о встрече с этим дикарем. И мы знаем лишь одно, что он задушил бы тебя, не подоспей мы во-время к тебе на помощь!
– Право же, -ответил Герберт, - мне трудно рассказать о том, что случилось. Я, помнится, собирал растения, когда услышал грохот, будто что-то обрушилось с вершины дерева… Не успел я обернуться, как этот несчастный, - а он, очевидно, притаился в ветвях, - бросился на меня с быстротой молнии, и, не будь мистера Гедеона и Пенкрофа, я…
– Дружок, - произнес Сайрес Смит, - ты подвергался смертельной опасности, но иначе вы не нашли
– Значит, вы надеетесь, Сайрес, что вам удастся сделать его человеком?
– спросил журналист.
– Надеюсь, - подтвердил инженер.
Позавтракав, Сайрес Смит и его товарищи вышли из дому и отправились на берег. Они разгрузили «Бонадвентур», и инженер, осмотрев оружие и инструменты, не обнаружил ничего такого, что помогло бы ему установить личность неизвестного.
Свиньи, привезенные с островка, были встречены с одобрением, - они обогатили хозяйство колонии острова Линкольна; животных отвели в хлев, и, конечно, они должны были скоро привыкнуть к новому месту.
Инженер похвалил друзей за то, что они привезли бочонок с порохом и бочонок с дробью, а также ящики с капсюлями. Колонисты задумали устроить маленький пороховой погреб около Гранитного дворца или же в верхней пещере. Тогда не страшен будет никакой взрыв. Однако все же было решено попрежнему пользоваться пироксилином, потому что применение этого вещества давало отличные результаты и не стоило заменять его порохом.
Когда судно разгрузили, Пенкроф сказал инженеру:
– По-моему, мистер Сайрес, наш бот нужно держать в более надежном месте.
– А вы считаете, что стоянка возле устья реки Благодарения не годится?
– спросил Сайрес Смит.
– Не годится, мистер Сайрес, - ответил моряк.
– Во время отлива бот стоит на песке, а это ему вредит. Видите ли, бот у нас отменный. Он превосходно справился с бурей, которая нас изрядно потрепала на обратном пути.
– А не держать ли его в устье реки?
– Конечно, можно и там держать, но устье не защищено от восточного ветра, и я боюсь, как бы волны не повредили «Бонадвентуру».
– Где же вы думаете поставить бот, Пенкроф?
– В порту Воздушного шара, - ответил моряк.
– На мой взгляд, этот маленький залив, защищенный скалами, именно то, что нам нужно.
– Не далековато ли?
– Что вы! Да он всего лишь в трех милях от Гранитного дворца, и туда проложена превосходная прямая дорога!
– Действуйте, Пенкроф, ведите туда «Бонадвентур», - согласился инженер, - хотя я предпочел бы, чтобы он был поближе к нам. На досуге оборудуем для него порт
– Вот это славно!
– воскликнул Пенкроф.
– Порт с маяком, молом и сухим доком! Ей-богу, мистер Смит, с вами из любого затруднения выйдешь!
– Да, дружище, только с вашей помощью, потому что три четверти всех работ выполняете вы!
И вот Герберт и моряк отправились на судно, снялись с якоря, подняли парус и, подгоняемые попутным ветром, быстро пошли к мысу Коготь. Часа через два «Бонадвентур» уже стоял в тихом порту Воздушного шара.
Можно ли было сказать, наблюдая за тем, как ведет себя неизвестный в первые дни пребывания в Гранитном дворце, что его нелюдимый характер смягчился? Прояснилось ли его сознание? Воспрянул ли он душой? Да, без сомнения, и это было настолько очевидно, что Сайрес Смит и журналист начали думать, что вряд ли разум несчастного совсем омрачен.