Собрание сочинений в десяти томах. Том первый. Стихотворения

фон Гёте Иоганн Вольфганг

ЗУЛЕЙКЕ

Чтоб игрою благовоний Твой порадовать досуг, Гибнут сотни роз в бутоне, Проходя горнило мук. За флакон благоуханий, Что, как твой мизинец, мал, Целый мир существований Безымянной жертвой пал,— Сотни жизней, что дышали Полнотою бытия И, волнуясь, предвкушали Сладость песен соловья. Но не плачь, из их печали Мы веселье извлечем. Разве тысячи не пали Под Тимуровым мечом!

КНИГА

ЗУЛЕЙКИ. ЗУЛЕЙКА-НАМЕ

Мне приснилось этой ночью,

Что луна по небу плывет.

Я проснулся — небо светилось,

Это солнечный был восход.

ПРИГЛАШЕНИЕ

Не шагай быстрей, чем Время. Дня грядущего едва ли Хуже день, что скрылся, минув. Здесь, где Радость мы познали, Здесь, где я, весь мир отринув, Мир обрел, порвав со всеми, Будем оба как в пустыне. Завтра — завтра, нынче — ныне, То, что было, то, что будет, Вдаль не гонит, вспять не нудит, Мне ж тебя единой надо, Ты — целенье, ты — отрада.

«Что Зулейка в Юсуфа влюбилась…»

Что Зулейка в Юсуфа влюбилась, Тут хитрости нет. Он был юным, а юный приманчив расцвет. Он красавец, твердила молва слово в слово, А ее красота осчастливит любого. Ты же, ты, долгожданная, смотришь Юным взором, полным огня. Нынче любишь, потом осчастливишь меня. И песней тебя отдарить я сумею. Вечно зовись Зулейкой моею.

«Если ты Зулейкой зовешься…»

Если ты Зулейкой зовешься, Значит, прозвище нужно и мне. Если ты в любви мне клянешься, Значит, Хатемом зваться мне. Это не дерзость — меня тревожит Лишь то, что имя нужно и мне. Рыцарь святого Георга не может Георгом стать — это ясно и мне. Я не Хатем Таи — Вседающий,— Как им стать неимущему, мне? Хатем Зограи — богато живущий,— Таким средь поэтов считаться бы мне. Быть же и тем и другим, хоть отчасти, — Это весьма подходило бы мне. Счастье брать, раздавая счастье,— Было б великой радостью мне. Жить с любимой в любви и согласье — Рай — и другого не надобно мне.

«Создает воров не случай…»

_Хатем

Создает воров не случай, Сам он вор, и вор — вдвойне: Он украл доныне жгучий След любви, что тлел во мне. Всё, чем дни мои богаты, Отдал он тебе сполна. Возврати хоть часть утраты, Стал я нищ, и жизнь бедна. Но уже алмазом взгляда Приняла ты все мольбы, И, твоим объятьям радо, Сердце новой ждет судьбы.

_{Зулейка}

Все мне дал ты нежным взором, Мне ли случай осуждать! Если вдруг он вышел вором, Эта кража — благодать. Но ведь сам, без всякой кражи, Стал ты мой, как я — твоя. Мне приятней было б даже, Если б вором вышла я. Дар твой щедр и смел обычай, Но

и в выигрыше ты: Все ты взял — покой девичий, Жар душевной полноты. Полюбил — и стал богатым. Ты ли нищий? Не шути! Если ты со мною, Хатем, Счастья выше не найти.

«Пускай кругом непроглядная мгла…»

Пускай кругом непроглядная мгла, Кто любит, тому светло повсюду, А если воскреснут Меджнун и Лейла, Вожатым любви для воскресших я буду.

«Я вместе с любимой — и это не ложно?..»

Я вместе с любимой — и это не ложно? Я слышу, со мной беседует бог. Но роза всегда и везде невозможна, Никто соловья постигнуть не мог.

«Плыл мой челн — и в глубь Евфрата…»

_{Зулейка}

Плыл мой челн — и в глубь Евфрата Соскользнуло с пальца вдруг То кольцо, что мне когда-то Подарил мой нежный друг. Это снилось мне. Багряный Пронизал листву рассвет. Истолкуй мой сон туманный Ты, Провидец, ты, Поэт!

_Хатем

Так и быть, я истолкую. Помнишь, быль я рассказал, Как кольцо в лазурь морскую Дож Венеции бросал. А твое — тот сон чудесен! — Пусть Евфрат хранит на дне. Сколько тысяч дивных песен Эта быль навеет мне! Я ходил путем песчаным Из Дамаска в Индостан, Чтобы с новым караваном Добрести до новых стран. Ты же дух мой обручила С духом этих скал и струн, Чтоб не смерть нас разлучила, А последний поцелуй.

«Знаю, как мужчины смотрят…»

Знаю, как мужчины смотрят: Каждый говорит, что любит, Что сойдет с ума, страдает, Да и разное другое, Чем нас, девушек, прельщают. Это все мне безразлично, Это все меня не тронет, Но как только взглянет Хатем, День становится светлей! Эту — говорит он взором — Не сравню ни с кем на свете. Вижу: лилии, фиалки, Всех садов краса и гордость, Поднялись украсить Землю, И украшенной — как чуду — Можно только изумляться. В ней восторг, благословенье, Исцеление, здоровье. Но увидевший Зулейку Исцеленьем сердца болен, Исцелен его недугом И глядит на мир с улыбкой, Как вовек не улыбался. А Зулейка в нежном взоре Слышит вечное: «Такую Не сравню ни с кем на свете».

GINGO BILOBA

Этот листик был с Востока В сад мой скромный занесен, И для видящего ока Тайный смысл являет он. Существо ли здесь живое Разделилось пополам, Иль напротив, сразу двое Предстают в единстве нам? И загадку и сомненья Разрешит мой стих один: Перечти мои творенья, Сам я — двойственно един.