Собрание сочинений в десяти томах. Том первый. Стихотворения

фон Гёте Иоганн Вольфганг

СТИХИИ

Чем должна питаться песня, В чем стихов должна быть сила, Чтоб внимали им поэты И толпа их затвердила? Призовем любовь сначала, Чтоб любовью песнь дышала, Чтобы сладостно звучала, Слух и сердце восхищала. Дальше вспомним звон стаканов И рубин вина багряный,— Кто счастливей в целом мире, Чем влюбленный или пьяный? Дальше — так учили деды — Вспомним трубный голос боя, Ибо в зареве победы, Словно бога, чтут героя. Наконец, мы сердцем страстным, Видя зло, вознегодуем, Ибо дружим мы с прекрасным, А с уродливым враждуем. Слей

четыре эти силы В первобытной их природе — И Гафизу ты подобен, И бессмертен ты в народе.

СОТВОРЕНИЕ И ОДУХОТВОРЕНИЕ

Адама вылепил господь Из глины, сделал чудо! Была земля, а стала плоть — Бездушная покуда. Но вдули в ноздри Элохим Ей дух — всему начало, И чем-то стал чурбан живым! Оноуже чихало. Но и чурбан с душой пока Был все ж получурбаном. Тут Ной наставил простака: Снабдил его стаканом. Хлебнул облом — и хоть летай! Пошло тепло по коже. Вот так же всходит каравай, Едва взыграли дрожжи. И так же твой, Гафиз, полет, Пример твой дерзновенный, Под звон стаканов нас ведет Во храм творца Вселенной.

ФЕНОМЕН

Чуть с дождевой стеной Феб обручится, Радуги круг цветной Вдруг разгорится. В тумане круг встает, С прежним несходен: Бел его мутный свод, Но небу сроден! Так не страшись тщеты, О старец смелый! Знаю, полюбишь ты, Хоть кудри белы.

ЛЮБЕЗНОЕ СЕРДЦУ

Все слилось в узоре пестром — Небо, скал окружных грани. Стал незрячим бывший острым Взор мой в утреннем тумане. Иль визирь для жен любимых Склон горы покрыл шатрами? Иль на свадьбе у султана Шумный пир цветет коврами? Красный, белый, вперемежку! Звезды, брызги — так красиво! Ну, Гафиз, на Север мрачный Как пришло Шираза диво? Это маки полюбовно Расселились на поляне И соседствуют бескровно, К посрамленью бога брани. Мудрый скрасит и в пустыне Сушь песков цветами, дерном, И блеснет ему, как ныне, Солнца луч в пути неторном.

РАЗЛАД

Манит флейтой Эрот В темные чащи. В поле трубит поход Арес грозящий. Сердце бы в плен взяла Нежная сила, Если б труба не звала, Смерть не трубила. Флейта спорит с трубой, Гром барабана! Весь я в разладе с собой, Это ли странно? Флейта чарует, маня, Трубы ярятся. Бешенство душит меня. Что ж удивляться?

В НАСТОЯЩЕМ — ПРОШЛОЕ

В блеске утра сад росистый, Роз и лилий ароматы, А подальше — старый, мшистый, Тихо спит утес косматый. Лес приветливый у склона, Замок ветхий на вершине, И вершина примиренно Наклоняется к долине. Пахнет так, как там, где юны Были мы, где мы любили, Где моей кифары струны Зорь соперницами были. Где под песню птицелова Чаща тихо шелестела, Где, свежо и бодро снова, Сердце брало, что хотело. Лес не старится с годами, Но и вы не старьтесь тоже, Дайте жизнью вслед за вами Насладиться молодежи. И никто вас бранным словом «Себялюбец» не обидит. В каждом возрасте дано вам То, в чем мудрый счастье видит. День угас, но с этой верой Я несу Гафиза людям: Радость

жизни полной мерой С жизнелюбом пить мы будем,

ПЕСНЯ И ИЗВАЯНЬЕ

Пусть из грубой глины грек Дивный образ лепит И вдохнет в него навек Плоти жаркий трепет; Нам милей, лицо склонив Над Евфрат-рекою, Водной зыби перелив Колебать рукою. Чуть остудим мы сердца, Чуем: песня зреет! Коль чиста рука певца, Влага в ней твердеет.

ДЕРЗОСТЬ

Как же выходит в конце концов, Что человек исцелится? Каждый звукам внимать готов, Лишь бы им песнею литься. Все отмети, что мешает в пути, Коль не во тьму он, а к свету! Прежде чем выйти и спеть и уйти, Надо ведь жить поэту! Пусть этой жизни медный звон В сердце найдет отраженье! Если чем-то поэт угнетен, Сам сотворит утешенье.

ГРУБО, НО ДЕЛЬНО

Да, поэзия дерзка! Что ж бранить меня? Утоляйте жар, пока Кровь полна огня. Если б горек был и мне Жизни каждый час, Я бы скромным стал вдвойне, Поскромнее вас. Вот с девицей, это да, Здесь уж не обидь! Мил и скромен будь всегда, Грубых — как любить? Скромно слушай мудреца, Ибо знает он От начала до конца Тайны всех времен. Да, поэзия дерзка, Балуй с ней вдвоем, А подружку иль дружка После позовем. Ты! монах без клобука! Что ты все грозишь? Кокнуть можешь старика, Скромным сделать — шиш! Ведь от вас, от пошлых фраз — Все вы пошляки! — Удирал я сотни раз, Портя башмаки. Если мелют жернова, Мастер, выдай стих! Кто поймет твои слова — Не осудит их.

ЖИЗНЬ ВО ВСЕМ

Пыль — стихия, над которой Торжествует стих Гафизов, Ибо в песнях о любимой Он бросает праху вызов. Ибо пыль с ее порога Лучше всех ковров оттуда, Где коленями их чистят Прихлебатели Махмуда. Вкруг ее ограды ветер Пыль взметает неуклюже, Но, пожалуй, даже роза, Даже мускус пахнет хуже. Пыль на Севере была мне Неприятна, скажем честно. Но теперь, на жарком Юге Понял я, что пыль прелестна. Как я счастлив был, чуть скрипнут Те заветные воротца! Исцели, гроза, мне сердце, Дай с невзгодой побороться! Если грянет гром и небо Опояшет блеск летучий, Дождь прибьет, по крайней мере, Пыль, клубящуюся тучей, И проснется жизнь, и в недрах Вспыхнет зиждущая сила, Чтобы все цвело и пахло, Что Земля в себе носила.

БЛАЖЕННОЕ ТОМЛЕНИЕ

Скрыть от всех! Подымут травлю! Только мудрым тайну вверьте: Все живое я прославлю, Что стремится в пламень смерти. В смутном сумраке любовном, В час влечений, в час зачатья, При свечей сиянье ровном Стал разгадку различать я: Ты — не пленник зла ночного! И тебя томит желанье Вознестись из мрака снова К свету высшего слиянья. Дух окрепнет, крылья прянут, Путь нетруден, не далек, И уже, огнем притянут, Ты сгораешь, мотылек. И доколь ты не поймешь: Смерть для жизни новой, Хмурым гостем ты живешь На земле суровой.