Собрание сочинений. Том 3

Павленко Петр Андреевич

Мгновение помедлив, пламя, шипя, рванулось кверху, стеною встав поперек дороги.

— Сначала снайперы, бутылки потом, — крикнул Невский и, вынув гранату, лег в кювет за стеною огня.

Головной танк выскочил из-за поворота и остановился, вильнув на месте. Его пулемет застрочил по огню, окраинам дороги и ближнему лесу. Второй и третий прошли на тормозах юзом и встали поперек дороги. А дальше не видно было. Невский слегка поднял голову — Чупров молчал. Что ж, может, и правильно. Выдержать их.

Головной танк, низко нагнув свою пушку, выстрелил два раза вперед, норовя движением воздуха от снаряда сбить пламя. Сверкающие вихри сена взлетели в воздух.

«Эх, этот Федор, копуха, дьявол!» — и вместе с его мыслью заговорил ручной пулемет Чупрова, потом раздался взрыв гранаты подальше, торопливое таканье автоматов еще подальше, за поворотом.

Невский взглянул на небо. Был отвратительно светлый день, устойчивый, прочный, обещающий медленный вечер.

«Много работы, много».

Он опять поднял голову. Головной танк методически посылал вперед снаряд за снарядом, и сено взносилось в воздух и развевалось по краям дороги, обнажая тонкую стену саней. И…

— Ты с ума сошел! — закричал он, угрожая и негодуя… — Ты с ума сошел, окаянный!.. — и, не укрываясь, побежал к Коротееву, который выкатил на дорогу вторую бочку и, морщась от грохота орудийных и пулеметных выстрелов, пытался зажечь ее и толкал ногой, чтоб она катилась на танк.

Невский одним рывком сдернул Коротеева с шоссе и поддал ногой бочку. Потом, уже из-под моста, бросил в нее гранату.

Танк вспыхнул, точно давно ждал этого случая.

Дым окутал обочины. И тогда заговорили и бутыльщики и снайперы Чупрова.

— Ну, слава тебе, началось, — отдуваясь, произнес Невский и взял в рот горстку снега. — А тебя, Никита, за такие дела пороть.

— За какие это?

— За глупости.

— За какие глупости?

— Кто же это перед пулеметом бочки выкатывает?

— А ты?

— Что я?.. Я только рознял вас, тебя — сюда, а бочку — туда. Тебя рядом с керосином нельзя держать — больно горячий!

Огонь на танке крепчал, делался звучным.

— Вот оно — наше партизанское солнышко! — сказал, кивая на огонь, Невский.

К вечеру, когда прибыл Губарев, с пятью танками было покончено, остальные, не пробившись вперед, отошли к полустанку.

— А что же Миша Буряев не прибыл? Ему что, приказ не в приказ? — спросил довольный днем, но обычно в таких случаях нарочито ворчливый Петр Семенович.

— Буряев только с засады вернулся, — ответил Губарев. — Чай пьет со своими, видно, не получил приказания.

— А Павел там?

— Да Павел же с тобой, Петр Семенович, уехал…

— Вот он где, Сухов, оказался. Пашку схватили, — тихо вымолвил Невский, бросая в снег рукавицы. — Парень-то ведь несмелый, беды бы нам не наделал!

Как только танки остановились у огненной преграды, Сухов выскочил из машины с запасными частями, шедшей в середине колонны. Головной танк еще стрелял. Партизаны были не видны. Он и Бочаров лугом, по пояс в снегу, обогнули лесной уступчик у моста и вышли на проселок, усеянный охапками свежепросыпанного сена.

— Кого-нибудь обязательно тут накроем, — сказал Сухов.

Бой с танками разгорался все яростнее, а на проселочной дороге было тем не менее пусто.

— Зря. Надо возвращаться, — шепнул Бочаров после того, как они бесцельно пролежали более часа.

В это время Павел верхом на лошади, выпряженной из саней, без седла, показался возле них. Они тут же схватили его.

— К нам, что ли, скакал? — спросил его Сухов, обыскивая. — Это, брат, мы примем во внимание.

— Чего с ним говорить, не в себе он еще, — пробурчал Бочаров.

— Почему не в себе? — удивился Сухов. — Слава богу, не чужие.

Разоружив и связав ему руки, Сухов с Бочаровым повели Павла к полустанку.

— Только не будь дураком, Панька, — сказал Сухов. — Можешь и себя выручить, и нас устроить. Хочешь, отпустим?

Павел молчал.

— Первое — скажи, где базы. Второе — где Наталья. Мой план такой: немцу базы откроем — и твоему отцу крышка, он — за фронт, мы — за ним; Наталья — моя. Что ж, он против зятя пойдет? Не станет сора из избы выносить.

— Отец на все пойдет, — сказал Павел.

— Погоди, давай по порядку, — перебил его Сухов, — берешься показать базы?

— Нет, — зло ответил Павел. — И Наталью тебе не передам и баз не открою. Сволочь ты. Только меня запутал.

— Тогда пытать.

— Убивайте, чорт с вами! Лучше убитым быть, чем с вами дело иметь!

— Это все шутки, дело впереди будет, — засмеялся Сухов. — Мы тебя пока что скроем, сам потом увидишь, что мы тебе добра желали. Но, между прочим, иди, не оглядывайся. Бежать задумаешь — убью!

Они немного отстали от Павла.

— Я его образую, — сказал Сухов. — Это же воск, что, я его не знаю?

— Поберечь, думаешь?

— Безусловно.

12

Из лесорубного барака Наталья с Алексеем на другой же день перебрались в наспех вырытую землянку за широким, даже в зиму плохо замерзающим болотом. Совсем уж в медвежью глушь. А отряд после разгрома танков снялся в соседний район.

— Сейчас опасно перевозить вас, — сказал отец Наталье. — Пока Сухова не прикончу, к фронту нам дорога заказана. Он там, небось, день и ночь. Ну, я их отодвину назад. Дней на десять ухожу. Не скучай.