Собрание сочинений. Том 5
Шрифт:
Полковник размашистыми жестами разгладил карту, как материал перед закройкой.
— А может, у Ивана Иваныча попросим поддержку? (Так между собой называли они командующего армией.)
— Нет уж, боже избавь, — сказал полковник. — Кстати, от него предупреждение. — Он прочел по бумажке: — «Ставлю вас в известность, что не далее, чем через двое суток, вы невольно окажетесь во втором эшелоне».
— Прав, ничего не скажешь, — вздохнул генерал. — Прав, прав. Ну, Александр Петрович, вызовите-ка начполитотдела.
Оставался единственный ход. Генерал откладывал его до последнего. Это был трудный и рискованный, хоть, впрочем, не столько рискованный, сколько именно трудный, тяжелый, сложно организуемый ход, требовавший исключительной слаженности в управлении войсками и беспредельной настойчивости самих войск Это был маневр, требовавший всеобщего воодушевления. И трудность его в том именно и состояла, чтобы внушить войскам свою волю в том ее страстном выражении, которое складывалось у самого генерала.
— Рискованно! — покачал головой начальник политотдела, выслушав генерала. — Очень рискованно, а как посмотришь — никакого другого выхода нет. Нам бы, товарищ генерал, суток на двое раньше… — И он взглянул на начальника штаба, ожидая его поддержки.
План генерала был прост. Он намерен был сегодня же с наступлением темноты снять с правого фланга одну часть, оставив там заслон, и бросить ее в обход города, лесом, занимавшим в длину пятнадцать, а в ширину девять километров.
Лес, довольно глухой, запущенный и овражистый, с небольшой рекой на пути к городу, был трудно проходим. При отступлении к городу немцы предусмотрительно обошли его стороной и даже сейчас, пытаясь закрепиться, держали перед ним небольшие заслоны. И вот этим-то лесом генерал и предполагал обойти город и выскочить к югу от него, не ожидая, пока подкатится к нему сзади лавина отступающих немцев.
— Риск есть, — сказал он. — Не взяв города с ходу, мы, конечно, темпы порастеряли. Можем еще к тому же и застрять в лесу. Но успех зависит сейчас только от нас самих. Последние трое суток утомили бойцов, нужно вернуть людям азарт! Мы не перебазируемся, поняли? Мы прорываемся. Берите, Александр Петрович, блокнот и пишите… — И, склонившись над картой, генерал и начальник штаба погрузились в работу. Спустя час генерал говорил начальнику политотдела:
— Вам поручаю самое трудное. Поговорите с батальонами, свяжитесь с отдельными машинами. Как на Днепре! Понятно? Мобилизуйте всю энергию людей. На сегодняшнюю ночь наш противник — лес. Основное — штурм трясин и оврагов, накладка мостов. Батальону, который быстрее всех пройдет лес, — ордена и медали. Тут же на месте. Экипажу, который первый выскочит к городу, — награды. За накладку мостов — награды. Немедленно.
— Соблазнительное решение, — сказал начальник штаба, — но я, товарищ генерал, почему-то всю жизнь боюсь соблазнительных решений. А перед городом что же? Сомнут нас в лепешку.
— Перед городом я с частями Шевчука и Корнеева.
Начальник штаба покорно кивнул головой.
Едва стемнело, как одна часть с двумя сотнями мотопехотинцев заняла правофланговый участок. Батальоны же Королькова уже углублялись в лес. Генерал встречал их на опушке.
— Молодцы, молодцы! — говорил он экипажам головного батальона. — Не теряете время зря! Молодцы!.. Целая ночь в вашем распоряжении — вполне справитесь! Эсадзе! Я на вас надеюсь!
К двадцати одному часу вся часть Королькова втянулась в лес и прошла три километра. Начальник политотдела полковник Еникеев шел с этой частью. Он радировал через каждые полчаса о положении на месте. Танки ежеминутно застревали на узкой, мокрой, пластами сдираемой дороге; шли юзом на спусках, зарывались глубоко на подъемах. Быстро накладываемые мосты выдерживали одну-две машины, а потом приходилось начинать все сначала. Темнота замедляла работы.
— В пути наградить наиболее отличившихся! — распорядился генерал.
В двадцать два часа пятнадцать минут немцы атаковали левый фланг. Генерал поехал туда с намерением пробыть там всю ночь. Сейчас, пока Корольков преодолевал лес, на наши заслоны ложилась сложная задача: сковать немцев во что бы то ни стало. Ночь наступила рано. Она была тускло-звездной, темной. Все стало незнакомо и неожиданно в ее наощупь исследуемой пустоте. Немцы усиленно пользовались ракетами, кое-где мигали прожектора.
Атака была отбита, однако группа немцев просочилась между Корнеевым и Шевчуком. Приказав Шевчуку с своей стороны атаковать противника, чтобы по возможности скорей очистить рокаду, генерал вызвал по радио Королькова. Было двадцать три часа тридцать минут.
— Как дела?
— Семь, — ответил тот. — Семь километров, товарищ генерал.
— Вы там с ума сошли!.. Дайте мне Еникеева.
Разговор с Еникеевым был еще хуже.
— Дорога хуже и хуже, — хрипло доложил тот.
Генерал вызвал начальника штаба.
— Ну?
— Запрос Иван Иваныча. Спрашивает, что делаем.
— Ответьте — двигаемся. И снимайтесь со штабом вслед Королькову. Немедленно. Толкайте все вперед.
Положение становилось критическим. Он на минуту закрыл глаза и задумался, опершись лицом на руку, но почувствовал, что, если не встанет, заснет немедленно. Его качало из стороны в сторону, и в затылке что-то болезненно бултыхалось, росло, мешало думать.
— Дайте-ка холодной воды, — попросил он и долго лил ее себе на шею и голову, пока не озяб.
— Светает, небось, часов в шесть-семь?..
— Около семи, — ответил Корнеев, взглянув на часы, точно рассчитывал увидеть на циферблате подтверждение своим словам.
— Начинайте, Корнеев, — сказал генерал, массируя глаза. — Атакуйте еще раз. Вы и Шевчук, оба сразу.
Корнеев хотел сказать, что он рассчитывал обождать до рассвета. Но генерал его предупредил:
— Когда немец утром увидит, что вы из себя представляете, тогда поздно будет. Ползите помаленьку, цепляйтесь за темноту. А на рассвете я Шевчука передвину от вас… В лес передвину… Вы один тут останетесь. До взятия города.
Корнеев откашлялся.
— Хоть бы уж скорей, товарищ генерал. Как там в лесу, ничего не слышно?
— Соедините с Корольковым, — вместо ответа потребовал генерал.
— Сколько? — спросил он, когда радист дал ему Королькова.
— Девять!
— Молодец!..
— Только работы еще много, часа на три… — устало стал докладывать Корольков, — но…
— Молодец! Молодец! — не слушая его и все время повышая голос, говорил генерал. — Поняли? Ну, действуйте!.. Скоро буду у вас…