Сочинения в двенадцати томах. Том 2

Тарле Евгений Викторович

Случаи насилия над булочниками, над торговцами овощами были, но полиция принимала меры и сопротивления не испытывала. Меры были быстрые и очень суровые, и власти полагали, что это — единственное средство сдерживать голодающих [143] . Это решительное вмешательство властей порождало новые толки: «… конституция создана только для богатых» [144] , и именно среди рабочих эти толки, как начала опасаться полиция, могли найти почву. «Невозможно передать все ругательства, которые слышатся против правительства… рабочие предместья Марсо (Сен-Марсельского предместья — Е. Т.) говорят, что они восстанут, если их еще 24 часа оставят без хлеба…», — вот однообразное содержание полицейских наблюдений с ноября 1795 г. Ограбления булочников рабочими и их женами все учащались, и не всегда возможно было предупредить это [145] .

143

Rapport du 27 brumaire (18 ноября 1795 г.), там же, т. II, стр. 396: Le seul lien (sic) qui arr^ete ou semble arr^eter les effets de tant de mauvaise humeur est la vigueur et la s'ev'erit'e du Directoire.

144

Rapport au ministre de l’int'erieur, там же, т. II, стр. 414.

145

Там же, т. II, стр. 454.

Положение все ухудшалось. Резкое ухудшение наступило в самом конце 1795 г. В начале декабря 1795 г. за металлический ливр давали уже не 150, а 185 ливров ассигнациями, а в конце — 260; картофель худшего сорта стоил 200 ливров четверик. Такса на хлеб и мясо не соблюдалась, хлеб даже худших сортов нельзя достать дешевле, чем по 50–55 ливров фунт. А рабочий день в конце 1795 г. расценивался в 100 ливров ассигнациями в среднем.

С января 1796 г. стали особенно часто закрываться промышленные заведения в Париже и провинции, и рабочие, на которых все эти беды сыпались без перерыва, говорили, что, может быть, это новая хитрость со стороны аристократии, которая «решительно хочет вызвать восстание», оставляя без заработка бедняков, которые [146] , «даже и работая, с трудом могут прокормиться». «Рабочие — на мостовой», — констатируют в это же время посторонние наблюдатели [147] ; громадное число закрываемых мануфактур бросается в глаза и полиции [148] .

146

Rapport du bureau du surveillance (20 января 1796 г.), там же, т. II, стр. 684.

147

Там же, т. II, стр. 700, 709 и др.

148

Rapport (28

января 1796 г.), там же, т. II, стр. 715; Rapport (29 января 1796 г.), там же, т. II, стр. 717. Le grand nombre des ouvriers inoccup'es se plaignent tr`es am`erement et manifestent des inqui'etudes pour l’avenir, — прибавляют донесения; ср. также, т. II, стр. 728 (1 февраля 1796 г.).

Хозяева, закрывая мануфактуры, уверяли иногда рабочих, что они делают это потому, что правительство, налагая на них «принудительный заем», разоряет их. Рабочие хотели даже собраться в Сент-Антуанском предместье, чтобы протестовать против меры, выбрасывающей их на улицу; и из этой угрозы ничего не вышло [149] . Но самое намерение показывает, как растерянно и беспомощно металась мысль рабочих от «богатых» и хозяев к правительству, от правительства — к «богатым», ища виновников бедствий.

149

Rapport du bureau de surveillance (30 января 1796 г.), там же, т. II, Стр. 721.

Полная безучастность рабочих при аресте и затем при казни Бабефа имела между прочим то последствие, что полиция перестала особенно интересоваться настроением рабочего класса [150] , и для 1797–1799 гг. сведений этого рода у нас очень мало.

Безработица усиливается, припасы дороги — положение в 1797, 1798, 1799 гг. ничуть не лучше, по собственным отзывам полиции, нежели в 1795–1796 гг., но о рабочих, их настроении и прочем почти ничего не говорится. Иногда только полиция упоминает, что теперь уже рабочие в своих разговорах «принуждены не выходить за пределы приличия» [151] . Иногда небрежно упоминается, что по вечерам рабочие толпятся на бульварах и что хотя «более, чем когда-либо, они жалуются на недостаток средств, но их дух» — в пользу правительства; тем не менее полиция даже и эти мирные сборища разгоняет [152] . О том, что рабочие «всех промыслов», вполне «спокойны», прибавляется в эти годы чуть не всякий раз, как вообще заходит речь о бедствиях рабочего класса [153] . Замечания вроде того, что безработные могут в случае какого-либо «толчка» стать очень опасными, крайне редки и случайны [154] .

150

Ср. Rapport du bureau central du 25 vendemiaire, an VI (15 октября 1797 г.), там же, т. IV, стр. 396.

151

Rapport du 30 thermidor (17 августа 1797 г.), там же, т. IV, стр. 298:… les entretiens `a la v'erit'e sont tr`es anim'es; mais partout les opinions sont contraintes `a ne pas sortir des bornes de la convenance.

152

Rapport du 7 vendemiaire (28 сентября 1797 г.), там же, т. IV, стр. 358: Les rassemblements des ouvriers `a la chute du jour ont toujours lieu aux boulevards du nord; on les dissipe; ils se reforment insensiblement; l’esprit au surplus en 'etait fort prononc'e en faveur du gouvernement r'epublicain; seulement on s’y plaint plus que jamais de la difficult'e des ressources.

153

Cp. Rapport du 15 vendemiaire, там же, т. IV, стр. 372; Rapport du. 28 brumaire (la classe des ouvriers… anim'es d’un bon esprit…) и др.

154

Rapport du 27 vendemiaire, an VI, там же, т. IV, стр. 400–402.

Власти окончательно убеждаются в политической инертности рабочего класса, но они зорко следят, чтобы рабочие, вопреки закону Ле Шапелье, не предъявляли скопом каких-нибудь требований хозяевам. В середине июля 1797 г. ходят слухи о сборищах рабочих, большей частью кузнецов, желающих — полиция хорошенько не знает — не то уменьшить рабочий день, на один час, не то увеличить заработную плату. Принимаются меры наблюдения, — беспокойство оказывается напрасным [155] , последствий движения нет.

155

Rapport du 3 thermidor, an V (20 июля 1797 г.), там же, т. IV, стр. 226.

Эту повесть о материальном положении рабочего класса в 1795–1799 гг. можно было бы закончить несколькими словами о положении рабочих национальных мануфактур в указанный период. Посвятив рабочим этой категории особую книгу [*19] я не вижу нужды входить тут в подробности. Достаточно ограничиться несколькими выдержками, дополняющими ту общую картину, о которой только что шла речь.

Еще в начале сентября 1794 г. рабочие национальной мануфактуры Гобеленов (их было 106 человек) были разделены на 4 класса (то же самое было сделано и на мануфактуре la Savonnerie). «Критерием служила степень таланта». Было решено определить плату рабочим первого класса по 7 ливров в день, второго — по 6 ливров, третьего — по 5 ливров и четвертого — по 4 ливра в день; «apprentifs» делились на 3 класса, причем в первом каждый «apprentif» получал в день 2 ливра, во втором — 1 ливр 5 денье и в третьем — 1 ливр 25 сантимов [156] . Нельзя сказать, что плата, установленная этими распоряжениями, была низка сравнительно с гонораром, получавшимся другими служащими. Директор мануфактуры получал 6 тысяч ливров в год, так что рабочие первого класса, жалованье которых документы исчисляют в 2555 ливров в год [157] , получали, значит, всего в 2 1/2 раза (приблизительно) меньше своего директора, рабочие третьего (самого многочисленного) разряда получали всего в 3¹/₃ раза меньше него и т. п. Но страшное падение (в 1794 и следующие годы) ценности денег делало всю эту расценку иллюзорной. Рабочие умоляли ввиду «удивительного увеличения» цен и «страшной быстроты» [158] вздорожания предметов первой необходимости, чтобы им помогли, так как они, особенно низшие классы, не могут существовать. На это прошение последовал суровый отказ [159] . Им было отвечено, что их просьба даже доложена не будет комитету, потому что это неминуемо привело бы к тому, что заведение закрыли бы, так как оно поглощает непроизводительно слишком много денег у республики. Но вздорожание припасов так быстро прогрессировало, что нужно было в самом деле или немедленно закрыть, все национальные мануфактуры, или что-нибудь сделать для рабочих. Директор просил [160] применить к рабочим закон об увеличении содержания лицам, находящимся на государственной службе, но министерство не согласилось с этой точкой зрения. Рабочим было заявлено комиссией, что закон о чиновниках к ним применен быть не может [161] ; относительно их был издан особый акт, согласно которому их жалованье было увеличено на одну треть «ввиду дороговизны съестных припасов» [162] . Но цены на предметы первой необходимости неудержимо подымались, и уже спустя 3¹/₃ месяца пришлось снова подумать о спасении рабочих от голодной смерти. Директор мануфактуры доносит комиссии земледелия и искусств, что с вентоза (т. е. с конца февраля), когда содержание рабочих было увеличено на одну треть, все цены «бесконечно» возросли, и, например, мера картофеля, стоившая тогда (т. е., значит, в конце февраля) 4 ливра, теперь (в середине мая) стоит 25 ливров [163] . Комиссия в ответ на это посоветовала рабочим вооружиться терпением и с мужеством переносить нужду, которую с ними разделяют все граждане [164] . Тем не менее комиссия должна была признать, что этим советом ограничиться нет никакой возможности, если не согласиться на то, чтобы 90 рабочих мануфактуры Гобеленов и 25 рабочих мануфактуры Savonnerie [165] разбрелись в разные стороны, ища спасения от голода. В рапорте, представленном комитету земледелия и искусств, исполнительный орган этого комитета — комиссия земледелия и искусств — признает, что «вздорожание цен довело рабочих до невозможности долее существовать, ибо прибавки в ¹/₃ теперь уже недостаточно» [166] . И комитет решил увеличить дневной заработок рабочих Гобеленов и Savonnerie на 3 ливра (без различия классов).

*19

См. наст. изд. т. I, стр. 605–704. — Ред.

156

Нац. арх. О² 872. Bases propos'ees pour le payement des ouvriers des Manufactures Nationales des Gobelins et de la Savonnerie; cp. мою книгу «Рабочие национальных мануфактур» (наст, изд., т. I, стр. 605–704).

157

Жалованье уплачивалось помесячно (множилось число дней месяца на дневной заработок): первый класс получал 210, второй — 180, третий — 150, четвертый — 120 ливров в месяц.

158

«Augmentation 'etonnante», «rapidit'e effrayante» — характерные выражения этого времени крутого финансового кризиса (Нац. арх. О² 872. Les artistes ouvriers de la Manufacture Nationale des Gobelins aux citoyens composant la Commission d’agriculture et des arts).

159

Нац. арх. О² 872, 17 niv^ose (6 января 1795 г.), Aux ouvriers de la Manufacture Nationale des Gobelins.

160

Нац. арх. О² 872. Письмо было послано 12 плювиоза — 31 января 1795 г.

161

Il (d'ecret de 4 pluvi^ose — Е. T.) ne s’applique pas `a vous… il n’est relatif qu’aux fonctionnaires publics des administrations civiles et aux employ'es, — deux classes dans lesquelles vous n’^etes pas point compris.

162

Нац. арх. О² 871. Arr^et'e du Comit'e d’agriculture et des arts du 5 vent^ose, an III (23 февраля 1795 г.).

163

Нац. арх. O² 872. Письмо директора комиссии от 28 флореаля (17 мая 1795 г.)…. tout est infiniment augment'e…

164

Нац. арх. О² 872. Ответ комиссии от 3 прериаля III года (22 мая 1795 г.).

165

Нац. арх. О² 874. Эти цифры для июня 1795 г. дает Rapport `a la commission d’agriculture et des arts от 27 прериаля III года (15 июня 1795 г.).

166

Нац. арх. О² 871. Rapport au Comit'e d’agriculture et des arts.

Ввиду отчаянного своего положения рабочие подали в конце июля (1795 г.) умоляющую петицию, в которой заявляют, что, невзирая на недавнюю прибавку в 3 ливра в день, им дальше жить невозможно, что они все продали, все, что могли, заложили и так далее, но ввиду беспрерывного увеличения цен им совсем не хватает на пищу. Петиция была направлена в комиссию [167] . Комиссия сделала комитету земледелия и искусств доклад, предлагающий еще увеличить на 3 ливра дневной заработок рабочих. В докладе говорится, что действительно плата, получаемая рабочими Гобеленов, стала недостаточной и что они получают меньше, чем рабочие на частных фабриках [168] . Комитет 27 июля 1795 г. согласился с предложенным увеличением платы. Теперь рабочие первого класса получали 15 ливров и 34 сантима, второго класса — 14 ливров, третьего — 13 ливров и 67 сантимов и четвертого — 12 ливров, вместо 7, 6, 5 и 4, которые они получали к концу 1794 г. Но так как цены на пищу и одежду росли гораздо быстрее, все эти увеличения мало помогали им. Рабочие не перестают жаловаться, что жизнь стала «в 20, в 40 и даже в 100 раз дороже», чем была еще недавно, что хлеб стоит 12–16 су за фунт, мясо — 8–10 франков, пара сапог — 100–120 франков, рубаха — 200 франков и т. д. [169] Комитет земледелия и искусств решил 5 сентября 1795 г. снова увеличить дневную плату рабочих всех четырех классов на 5 ливров. Все знали коренную причину зла — полное обесценение ассигнаций, делающее иллюзорным всякое новое «благодеяние» правительства относительно рабочих, но тут уже ни комиссия, ни сам оканчивавший свое существование Конвент не знали, на что решиться и как бороться с финансовым хаосом. В силу постановления Комитета общественного спасения от 1 брюмера IV года (23 октября 1795 г.) было постановлено выдавать рабочим (кроме жалованья) по 1/2 фунта хлеба, по 1/2 фунта мяса и по одной мере дров. Вскоре документы говорят уже о выдаче мяса и хлеба по числу «ртов» в семье каждого рабочего. Спустя полгода, 27 апреля 1796 г., министр внутренних дел уполномочил директора Гобеленов и Savonnerie возмещать деньгами [170] эту выдачу съестных припасов и дров, но, конечно, администрация мануфактур не торопилась воспользоваться этим разрешением, и выдача съестных припасов натурой продолжалась еще целый год [171] . Финансовый кризис продолжался и в 1796 г., и отказываться от выдачи натурой значило вернуться к прежним испытаниям. Но беда была в том, что, кроме этой скудной пищи, все остальные потребности оставались очень плохо удовлетворяемыми. В 1796 г. Совет пятисот постановил выпуск «mandats», государственных билетов, которые, как известно, должны были служить (к прямому и откровенно наносимому ущербу для ассигнаций) кредитными знаками, обеспеченными национальным земельным фондом, причем всякий владелец мандатов мог явиться для получения земельного участка из государственного фонда; оценка земли устанавливалась двумя экспертами, от департамента и от покупщика. Предполагалось, что мандаты, более непосредственно и, так сказать, наглядно обеспеченные национальными имуществами, нежели ассигнации, окажутся более твердыми в своем курсе. Один франк (ливр) в мандатах равнялся 30 франкам в ассигнациях. Рабочие Гобеленов должны были воспользоваться этой предполагавшейся «твердостью» новых кредитных знаков: в силу решения Директории от 29 жерминаля (18 апреля 1796 г.) [172] они стали получать две трети своего жалованья в мандатах и всего одну треть — в ассигнациях. Но и мандаты в несколько месяцев упали в цене так же низко, как и ассигнации, и рабочие оказались по-прежнему в страшно стесненном положении. У Директории до такой степени не было средств, что она уже принялась гобеленовскими шпалерами уплачивать государственные долги [173] ; были сожжены драгоценнейшие гобеленовские произведения, чтобы получить некоторое количество золота и серебра, входившего в состав материалов.

167

Нац. арх. G² 872. Rapport au Comit'e, s. d.… Nous vous observons que la p'etition des ouvriers des Gobelins n’est point rev^etue d’un visa du Directeur qui atteste la v'erit'e de son contenu. Cette formalit'e est d’autant plus indispensable qu’elle a pour objet non seulement de maintenir la subordination dans la Manufacture mais encore de faire conno^itre les besoins et la justice de la demande…

168

Нац. арх. О² 872. Rapport au Comit'e d’agriculture et des arts (на полях резолюция: adopt'e 9 Thermidor, an III): On ne peut se dissimuler l’insuffisance de ces journ'ees relativement au prix des subsistances et leur modicit'e si on les compare au salaire libre des ouvriers employ'es dans les fabriques particuli`eres… На самом деле это было несогласно с истиной.

169

Нац. арх. О² 872. Пачка Fructidor, III. P'etition aux citoyens composants le comit'e des arts; помечена: 18 fructidor, an III:… `a peine ont-ils (пишут они о себе самих — Е. T.), obtenu l’augmentation derni`ere qu’ils n’ont pu jouir de son efficacit'e, parcequ’elle ne saurait atteindre le prix exorbitant auquel a 'et'e port'e sans mesure tout ce qui concerne la subsistance et le v^element…

170

Нац. арх. 0² 873. Rapport 13. Prairial, an V.

171

До 24 апреля 1797 г. (5 flor'eal, an V). Нац. арх. О² 873. Rapport 13. Prairial, an V. — Но выдача дров натурой прекратилась еще в 1796 г.

172

Нац. арх. О² 874. Rapport au Ministre de l’int'erieur. 27 flor'eal,

173

Письмо Guillaumot к Dubois (chef de la 4 Division du Bureau des arts): L’op'eration du ministre des finances relativement aux tapisseries de; cette Manufacture qu’il donne en payement `a divers cr'eanciers de la R'epublique… (помечено: 12 Thermidor, an IV — 30 июля 1796 г.).

На другой национальной мануфактуре (ковровых тканей), так называемой la Savonnerie, до выдачи съестных припасов положение было такое, что рабочие, их жены и дети чуть не ежедневно лишались чувств от голода [174] . Но и после этой раздачи положение их было крайне печально. В самом конце 1795 г. рабочие жаловались на нужду, но министерство отказало (2 января 1796 г.), ибо ему показалось, что, получая ежедневно (в это время) minimum по 20 франков ассигнациями, они получают также по фунту хлеба и 1/2 фунта мяса, и, кроме того, пользуясь («все или почти все») помещением на мануфактуре, рабочие la Savonnerie могут обойтись и без дальнейшей помощи [175] . Рабочие ввиду полного обесценения ассигнаций были лишены возможности купить одежду и молили выдать им и на одежду натурой, но и тут получили отказ [176] . Летом они снова обращаются к министру внутренних дел, умоляя помочь им, и спрашивают, зачем же Конвент решил сохранить их заведение, если теперь они погибают от нищеты, от невозможности жить на выдаваемые правительством рационы [177] . И на это прошение последовал отказ. Когда наконец с лета 1796 г. часть заработной платы стали выдавать звонкой монетой, то и для Savonnerie, как и для других национальных мануфактур, наступила новая полоса бедствий: правительство стало месяцами задерживать выдачу платы. Уже 17 сентября 1796 г. рабочие жалуются на свое бедственное положение ввиду того, что 1 1/2 месяца не получают ничего. «Граждане артисты, рабочие национальной мануфактуры, называемой la Savonnerie, видят себя в необходимости снова вас обеспокоить, чтобы представить вам, что они не получили ни одного су с того времени, как вы были столь добры и решили, чтобы часть их платы уплачивалась им серебром» [178] , — читаем мы в поданном рабочими по этому поводу прошении. 22 ноября 1796 г. они снова жалуются, что им за 2 месяца не уплачено [179] и что они «абсолютно умирают от голоду». В 1797–1798 гг. — та же однообразная картина: «нет хлеба, нет денег, нет кредита», 4 месяца не получали жалованья [180] ; в январе 1797 г. директор Duvivier обращает внимание министра на задержку платы рабочим [181] : о страшной нужде, неполучении жалованья напоминают и рабочие, прося выдать хоть дров, на покупку которых у них нет денег [182] , на что и получают отказ; 27 июля 1797 г. рабочие посылают одновременно две умоляющие петиции: Директории республики и министру внутренних дел [183] , они говорят (и директор Duvivier подтверждает их слова), что уже 4 месяца ничего не получали, истощены голодом и т. д. Зимой, 17 ноября 1797 г., они опять прибегают к Директории с новой просьбой об уплате, ибо они 5 месяцев ничего не получают, нет кредита, нет хлеба и т. д. Прекращение выдачи припасов натурой делало положение рабочих ввиду этих задержек совершенно невыносимым. Правда, хотя еще с 1 флореаля (20 апреля 1797 г.) должна была прекратиться раздача съестных припасов натурой, но директору Duvivier удавалось еще на несколько месяцев оттянуть исполнение ужасного для рабочих декрета, за что он и получил (15 декабря 1797 г.) суровый выговор из министерства внутренних дел за поведение, противное интересам республики [184] . Пришлось прекратить выдачу съестных припасов, и положение рабочих стало еще хуже с этого времени (т. е. с декабря 1797 г.). Жалованье продолжали задерживать. 17 февраля 1798 г. рабочие снова молят Директорию во имя гуманности уплатить им задержанную за 3 месяца плату [185] , одновременно пишут о том же министру, о том же пишет и их директор в министерство [186] , но скудные и частичные уплаты не мешают новым и новым дальнейшим задержкам; так, в начале октября 1798 г. министерство сознается, что рабочим не уплачено за 5 месяцев [187] , в апреле 1799 г. — новая просьба уплатить, причем рабочие обращают внимание на то, что они не могут выдерживать этих опаздываний, так как не могли сделать никаких сбережений, самое крупное жалованье у них на мануфактуре — 79 франков в месяц, а иные не получают и 60 [188] . Конечно, о скромности размеров жалованья рабочие могли упомянуть только к слову, ибо о борьбе за увеличение его они и не мечтали, — они жаждали лишь действительно получать должные им суммы. Конец Директории был и для Savonnerie, конечно, временем особенно острых бедствий: в начале июля 1799 г. они доведены были до полной крайности, так как за последние 5 месяцев ничего не получали [189] , в ноябре того же года они говорят уже о 8 1/2 месяцах, за которые правительство им должно, и снова и снова жалуются на безвыходное свое положение [190] , на полное истощение всякого кредита, на отсутствие одежды и т. д.

174

Нац. арх О² 907, 21 flor'eal: Ils peuvent dire avec v'erit'e qu’ils meurent de faim dans toute la force du terme, puisqu’ils voyent journellement leurs femmes, leurs enfants et eux-m^emes tomber en d'efaillance.

175

Нац. арх. 0² 907, 12 niv^ose, an IV.

176

Нац. арх. 0² 907, 17 niv^ose, an IV.

177

Нац. арх. 0² 907, 13 messidor, an IV (1 июля 1796 г.). Au citoyen Ministre de l’int'erieur. Несколько ранее они горько жалуются на обесценение бумажных денег, на которые нельзя достать «une infinit'e d’objets indispensables dans un m'enage…», 6 messidor, an IV (24 июня 1796 г.). Au citoyen Ministre.

178

Нац. арх. 0² 907, 1 jour compl'ementaire, an IV (17 сентября 1796 г.). Au citoyen Ministre de l’int'erieur.

179

Нац. арх. 0² 907, 3 frimaire, an V. Au citoyen Ministre de l’int'erieur.

180

Нац. арх. 0² 907, 6 fructidor.

181

Нац. арх. 0² 907, 25 niv^ose, V ann'ee.

182

Нац. арх. 0² 9 07, 2 messidor, an V (20 июня 1797 г.).

183

Нац. арх. О² 907, 9 thermidor, an V. P'etition au Directoire Ex'ecutif.

184

Нац. арх. 0² 907, 25 frimaire, an VI. Chef de la 4 Division de l’int'erieur au citoyen Duvivier… etc.

185

Нац. арх. 0² 907, 29 pluvi^ose. Au Directoire Ex'ecutif.

186

Там же, письмо Duvivier к Dubois, chef de la 4 Division… etc.; 14 pluvi^ose, an VI.

187

Нац. арх. О² 907, 13 vendemiaire, an VII (4 октября 1798 г.). Rapport pr'esent'e au Ministre de l’int'erieur.

188

Нац. арх. О² 907, 4 flor'eal, an VII. Au citoyen Ministre de l’int'erieur.

189

Нац. арх. О² 907, 14 messidor, an VII (2 июля 1799 г.). Au citoyen Ministre de l’int'erieur.

190

Нац. арх. О² 907, 8 frimaire VIII ann'ee (29 ноября 1799 г.). Au citoyen Ministre de l’int'erieur.

На Севрской фарфоровой мануфактуре задержки в выдаче жалованья в 1797–1799 гг. тоже делали положение рабочих совершенно нестерпимым, даже более тяжелым, нежели в 1795–1796 гг.; в эпоху падения ассигнаций, когда выдача припасов натурой по номинальной цене облегчала положение. С начала 1797 г. жалованье уже выдавалось звонкой монетой [191] , но выдавалось в высшей степени неаккуратно. Осенью 1798 г. они жалуются, что им пришлось продать одежду, что 2 месяца им ничего не платят, и директор мануфактуры подтверждает, что в самом деле ждать более нет никакой возможности [192] . Все это ни к чему не приводило. Ни министерство внутренних дел, ни сама Директория республики, к которой в марте 1799 г. отважились обратиться севрские рабочие, не обращали на эти петиции почти никакого внимания. Несколько прошений, поданных разным властям в течение 1799 г. [193] , показывают, до какого ужасающего состояния они дошли.

191

Архив севрской мануфактуры, связка Hettlinger (счета директора).

192

Нац. арх. О² 915. Les directeurs au chef de la 4 division des bureaux du Ministre de l’int'erieur (30 fructidor, an VI).

193

Ср. мою книгу «Рабочие национальных мануфактур» (наст, изд., т. 1).

Этими немногими выдержками из моей специальной работы о национальных мануфактурах я здесь и ограничусь, отсылая интересующихся к названной книге [*20] .

Небрежность Директории в этот период в расплате с рабочими, работавшими за счет казны, распространялась и на другие заведения, вроде, например, седельной мастерской в Версале, упраздненной в январе 1797 г.: рабочим не было уплачено за 4 месяца, предшествовавшие закрытию [194] . Они обращались к министру финансов и даже к самой Директории, но все их попытки получить свои деньги оставались совершенно тщетны. Совет пятисот, куда они пришли с последней мольбой, отослал прошение снова к Директории…

*20

См. наст. изд. т. I, стр. 605–704. — Ред.

194

Proc`es-verbal des s'eances du conseil de cinq-cents, заседание 5 плювиоза (pluvi^ose, an V, стр. 55):… grand nombre d’ouvriers de la Sellerie de Versailles presque tous p`eres de famille et charg'es d’enfants exposent… etc.