Сочинения в двенадцати томах. Том 2
Шрифт:
Но Бабеф нигде об этом предмете, т. е. о воззрениях рабочей среды, прямо не говорит. Нужно рассмотреть содержание его пропаганды, чтобы получить косвенный ответ на поставленный тут вопрос.
6
Имеющаяся скудная литература о Бабефе вовсе не может, к сожалению, служить нам подспорьем для выяснения этого вопроса.
Старая книга Buonarotti «Conspiration pour l’'egalit'e dite de Babeuf», вышедшая еще при Реставрации (в Брюсселе, в 1828 г.), очень ценна уже потому, что принадлежит перу участника заговора и является одним из источников. Буонаротти занят прежде всего внешней историей заговора и процесса и перепечаткой некоторых документов из напечатанных по приказу Директории перед процессом. Правда, внешняя история заговора именно здесь для нас была бы весьма интересна, но Буонаротти ничего не говорит о пропаганде в рабочих предместьях и об успехе или неуспехе этой пропаганды, а, излагая идеи Бабефа, не анализирует, какие именно из них Бабеф считал наиболее пригодными для возмущения народа против Директории, а какие — менее.
Решительно ничего в этом смысле не дает и «Biographie de Babeuf», написанная Ed. Fleury (подзаголовок «Etudes r'evolutionnaires». Первое издание — без даты, предисловие помечено 1849 г.).
В 1883 г. вышел первый, а в 1884 г. второй том работы Advielle «Histoire de Gracchus Babeuf et le babouvisme».
Второй том занят: 1) перепечаткой защитительной речи Бабефа на суде (впервые
В общих историях революции подавно почти ничего по этому вопросу нет.
В книге Deville «Thermidor et Directoire» (пятый том из коллекции «Histoire socialiste») заговору Бабефа отведено больше места, чем в любой другой общей истории революции (стр. 302–335). Но интересующий нас тут вопрос затронут мельком лишь в двух местах: на стр. 304 отмечается невнимательность Бабефа и его друзей к попыткам рабочих бороться против хозяев, а на стр. 335 упоминается, что рабочая масса Парижа «симпатизировала движению», но была утомлена и неспособна действовать.
Еще меньше можно было ожидать найти по интересующему нас тут вопросу в больших и малых работах, посвященных истории коммунистических и социалистических идей: авторы трудов такого рода, если находили нужным ввести Бабефа в рамки своего исследования, считались с ним, конечно, исключительно как представителем идеи борьбы против собственности в XVIII столетии. Ни история заговора вообще, ни анализ действий Бабефа как пропагандиста их совершенно не занимали (и на самом деле не могли много дать для уяснения интересовавшего их предмета).
Бабеф не был автором «Manifeste des Egaux» (этот документ составлял, по-видимому, Сильвен Марешаль). Но во всяком случае этот манифест излагал идеи Бабефа.
В «Manifeste des Egaux» автор стремится оттенить отличие фактического равенства от равенства конституционного, от равенства перед законом. Первое не существует во Франции, и к нему-то автор призывает сограждан; второе существует, но автор «манифеста» считает его фикцией, не имеющей реального значения. Он стремится к уничтожению права владеть земельной собственностью; он противопоставляет свой идеал «аграрному закону», т. е. земельному переделу вроде того, представление о котором связывается во всей французской публицистике конца XVIII в. и с воспоминанием о смутах конца римской республики, и с именем Гракхов. Вот самое важное место «манифеста», где говорится о собственности: «La loi agraire ou le partage des campagnes fut le voeu instantan'e de quelques soldats sans principes, de quelques peuplades mues par leur instinct plut^ot que par la raison. Nous tendons `a quelque chose de plus sublime et de plus 'equitable, le bien commun ou la communaut'e des biens, plus de propri'et'e individuelle des terres; la terre n’est `a personne. Nous r'eclamons, nous voulons la jouissance communale des fruits de la terre: les fruits sont `a tout le monde» [253] . Здесь, собственно, вполне ясно и категорично говорится лишь об уничтожении частной собственности на землю. Но примем за вполне доказанное, что в словах «le bien commun ou la communaut'e des biens» (даже так поставленных, как они поставлены в выписанной выше фразе) содержится принципиальное отрицание всякой частной собственности вообще. Признаем далее, что социальный момент в этом документе преобладает над политическим: манифест распространяется о необходимости «реального равенства», об уничтожении деления на «богатых и бедных, господ и слуг, управляющих и управляемых». Наконец, укажем, что в этом документе вполне ясно указывается, какая, по мнению автора, связь между этим будущим «реальным равенством» и восстановлением конституции 1793 г., причем эту конституцию Бабеф считает еще не достижением идеала, но большим шагом вперед по направлению к этой цели [254] .
253
Нац. арх. AF III-42. Pi`eces de Babeuf, № 55. Manifeste des 'egaux.
254
Celle (la charte. — Е. T.) de 1793 'etoit un grand pas de fait vers l’'egalit'e r'eelle. On n’en avoit pas encore approch'e de si pr`es. Mais elle ne touchoit pas encore ce but et n’abordoit point le bonheur commun dont pourtant elle consacroit solennellement le grand principe.
Вполне понятно, что историки социалистических и коммунистических учений неоднократно интересовались именно этим «манифестом», который давал Бабефу право запять место среди предшественников позднейшего коммунистического движения.
Но так как тема наша — не Бабеф, а анализ состояния рабочего класса при революции, то нас заинтересует тут больше всего следующий вопрос: насколько Бабеф считал целесообразным, считал уместным идти к народу и прежде всего к рабочим Парижа с пропагандой отмены частной собственности? Что он рассчитывал главным образом на солдат и, правда, лишь отчасти на рабочих Сент-Антуанского и Сен-Марсельского предместьев [255] , это может считаться фактом совершенно точным.
255
Достаточно прочитать найденную у него при обыске диспозицию предполагавшегося восстания (AF III-42. Pi`eces en copie, trouv'ees chez Babeuf et Drouet), где существенная помощь ожидается от рабочих предместий: одни обрушатся на дворец Совета пятисот, другие — на Люксембургский дворец и т. д.
Допросим же документы: они ответят нам совершенно ясно, что сделать уничтожение частной собственности центральным пунктом пропаганды Бабеф не решился ни в казармах, ни в рабочих предместьях.
Обратимся к материалам, которые остались после Бабефа и которые могут дать нам искомый ответ. Это материалы двух категорий: во-первых, статьи и печатные обращения, рассчитанные на пропаганду, и, во-вторых, те данные из захваченных у Бабефа бумаг, которые показывают, как оценивал сам он (и его товарищи) борьбу против собственности в качестве агитационного средства.
Так как нас тут интересует, повторяю снова и снова, не деятельность этого человека, взятая в целом, не генезис и эволюция его идей, то хронологические рамки расследования должны быть ограничены последними полутора годами его жизни, начиная с того времени, когда в нем постепенно стала созревать мысль о возможности вооруженной борьбы против установленных властей.
После падения Робеспьера он издавал (от начала сентября до начала октября 1794 г.) газету «Journal de la libert'e de la presse», в которой боролся против наступившей «термидорианской реакции». С конца января 1795 г. до 24 апреля 1796 г. он издает газету «Tribun du peuple ou le d'efenseur des droits de l’homme», которая является, как указывает ее подзаголовок [256] , прямым продолжением предшествовавшей. Сохранена нумерация (первый номер «Tribun du peuple» помечен цифрой 29; пагинация тоже сохранена; первая страница новой газеты считается 259-й; ибо последний номер «Journal de la libert'e de la presse» окончился 258-й страницей). По-прежнему темы политической действительности, борьба против «термидорианцев» поглощают почти все его внимание. Но и вопросы социально-экономического порядка время от времени привлекают его внимание. Так, в первом же номере новой газеты он посвящает несколько строк распоряжению Комитета общественного спасения от 16 фримера, которым, как выше было уже сказано, поденная плата, принятая до сих пор в оружейных мастерских, заменена была сдельной и одновременно сокращались штаты рабочих, причем те оружейники, которые окажутся лишними, должны были отправиться в действующую армию. Бабеф с состраданием говорит об участи их семейств [257] . Уничтожение закона о максимуме вызывает у него несколько слов порицания относительно «торгашеских душ» (toutes les ^ames boutiqui`eres et marchandes) [258] , но он только регистрирует самый факт, не вдаваясь в анализ этого мероприятия. Несколько иронических строк посвящает он также (приведенному нами в главе о максимуме) воззванию Конвента, сопровождавшему отмену закона [259] .
256
Нац. библ. Lc2 824–825: «en continuation du Journal de la libert'e de la, presse».
257
Нац. библ. Lc2 824–825. Tribun du peuple, № 29, стр. 269:… il r'esulte de cotte mesure qu’un grand nombre des ouvriers p`eres de famille qui avec ses journ'ees les faisaient vivre vont en partant pour l’arm'ee laisser une foule de femmes et d’enfants dans la derni`ere mis`ere…
258
Там же, стр. 271.
259
Там же, стр. 274.
Он даже склонен считать положение правительства непрочным именно потому, что масса, по его мнению, страдает. Любопытно, что он еще в начале 1795 г. считал Робеспьера тираном, но полагал, что тирания его была устойчива вследствие того, что народ при нем не нуждался (как полагает Бабеф) в предметах первой необходимости и в работе [260] , и заработок рабочего был хорош. Все это и сделало тиранию Робеспьера устойчивой (on pouvait par ce moyen stabiliser la tyrannie). Мы знаем, что экономической идиллии, которую рисует здесь Бабеф, при Робеспьере не было, но не в том дело: это место интересно для нас в высшей степени потому, что оно дает как бы ключ, разгадку Бабефа в последней фазе его деятельности, к которой он уже приближался. В том же 1795 г. Бабеф перестает окончательно считать Робеспьера тираном.
260
Tribun du peuple, № 31, стр. 313:… sa mani`ere (de Robespierre — Е. T.) — tout `a fait inverse de celle de nos r'egulateurs d’aujourd’hui consistoit `a forcer le petit nombre `a convenir que tout n’alloit pas mal attendu que la masse ne se plaignoit pas. Celle-ci n’y 'etait point excit'ee, puisqu’alors les objets de premi`ere n'ecessit'e ne lui manquoient point que les ressources en travail abondoient sous la main et que les r'etributions de tout ouvrier 'etaient avantageuses.
Тут кстати будет заметить, что, судя по некоторым заявлениям Бабефа, можно было бы заключить, что и в самом деле он еще в 1796 г. недалек был от взгляда на конституцию 1793 г. как на идеал социальной справедливости, а не только как на орудие для достижения «фактического» равенства, и что падение того же Робеспьера он рассматривает как событие, помешавшее упрочению вечного счастья народа [261] . По его мнению, чуть ли не один только Робеспьер желал дать народу не фикции, а реальное благополучие [262] . Как упомянуто выше, уже в «Манифесте» Бабеф более определительно придал конституции 1793 г. лишь значение «большого шага» к установлению всеобщего счастья и фактического равенства. И еще незадолго до своего ареста он с жаром отстаивал экономическую политику Комитета общественного спасения 1793–1794 гг. и считал законы о максимуме и реквизициях спасительными; а все зло пошло, по его мнению, с 9 термидора, ибо после падения Робеспьера максимум был отменен и наступила дороговизна. Все это высказывается без каких бы то ни было доказательств [263] , но нам тут важно отметить, что эпоху господства максимума и реквизиции он считал, вопреки фактам, временем благополучия, и даже такого, когда «все шло как нельзя лучше».
261
Нац. арх. AF. III-42. Pi`eces de Babeuf, 7 liasse, № 20 и 21. Вот что мы читаем в наброске Quelques apercus sur la r'evolution francaise depuis la mort de Capet:… au surplus cette charte est devenue la loi du peuple qui l’a accept'ee avec joie et enthousiasme. Il faut la juger… sur le bonheur du peuple qui en suivit la proclamation… Ce bonheur allait ^etre ciment'e `a jamais quand les ennemis du peuple ont assassin'e le 9 thermidor St. Just… Robespierre… et le vertueux Coulhon…
262
Нац. арх. AF. III-42. Pi`eces de Babeuf, 7 liasse, № 40:… Robespierre presque seul, voulant pour le peuple autre chose que des fictions… etc.
263
Нац. арх. AF. III–43, 15 liasse (рукопись к № 42 Tribun du peuple, найденная у Бабефа):… on rendit les deux lois salutaires — du maximum et des r'equisitions… Tout allait seul et l’on ne peut mieux. Tout alla de ce train jusqu’au 9 thermidor. C’est donc encore de cette 'epoque que date tout le mal qui est aussi survenu par rapport aux subsistances. Oui! c’est bient^ot apr`es que vinrent la libert'e du commerce, la suppression du maximum et des r'equisitions; de l`a la chert'e d'emesur'ee.