Сочинения
Шрифт:
321. Но все же бог считался первой действующей силой, источником и творцом всех вещей, которые он создал не случайно или опосредованно, а как актуальная и реальная сила (efficacy). Так, в десятой книге трактата «De Secretiore Parte Divinae Sapientiae secundum Ae-gyptios» esговорилось, что не только бог первая действующая сила, но также и то, что он есть тот, кто поистине действует или творит, qui vere efficit s*.
326. Далее, независимо от того, отделен ли от чувственного мира и рассматривается ли сам по себе как существующий отдельно от сотворенной системы и управляющий ею или же вся Вселенная, включая дух вместе с бренным телом, считается богом (§ 300), а творения— частичными проявлениями божественной сущности, — в обоих случаях, как бы
327. И если кто-либо будет, подобно Аристотелю в «Метафизике» 8в, отрицать, что бог знает что-либо вне себя, потому что бог охватывает все, это мнение тоже нельзя по справедливости объявить атеистическим. Нельзя считать атеизмом и высказанное тем же автором положение о том, что существуют некоторые вещи, до позна-
465
ния которых бог не снисходит, так как они слишком низменны, низки и порочны,— каким бы неверным и недостойным божественного совершенства ни было это положение.
328. Разве не могли бы мы представить себе, что о боге
можно сказать, что он есть все в различных смыслах,
ибо он является причиной и источником всех существ?
Ибо в соответствии с учением платоников и перипатетиков
(§ 309, 310) так как есть вмести
лище всех форм и так как одно и то же охватывает всю ми
ровую систему, управляет ею (§ 320) и сохраняет ее.
Аристотель заявляет, что божественная сила или влияние
пронизывает всю Вселенную (§ 173) и что бог в мире то
же самое, что лоцман на корабле, возничий на колеснице,
регент в хоре, закон в городе, полководец в армии. Он
очень подробно излагает это в своей книге «De Mundo» 88—
трактате, который издревле приписывался ему и который
не следует у него отнимать из-за отличия трактата по сти
лю от других сочинений, ибо, как справедливо замечает
Патрици", вполне можно признать, что стиль этого
трактата, написанного в виде письма монарху, отличается
от его других, сухих и труднопонимаемых, произведений.
329. И хотя у философов, даже принадлежащих к школе Платона и Аристотеля, можно встретить выражения, смысл которых сводится к тому, что бог смешивается со всей природой и со всеми стихиями или же наполняет их, тем не менее это должно быть объяснено таким образом, что речь идет о силе, а не о протяженности, которую никогда не приписывали духу (§ 290, 292, 297, 319) ни Аристотель, ни Платон. Они всегда утверждали, что дух бесплотен и, как замечает Плотин ,0, бесплотные существа удалены друг от друга не по месту, но (употребляя его выражение) по своей несхожести(alterity).
330. Вероятно, эти изыскания покажутся сухими и бесполезными таким читателям, которые привыкли иметь дело только с чувственными объектами. Занимать ум вещами чисто интеллектуальными для большинства людей утомительно, тогда как чувственные способности приобретают силу благодаря постоянному упражнению. Отсюда объекты чувства влияют на нас сильнее (§ 264, 294) и слишком часто считаются высшим благом. За обладание этими вещами люди воюют и дерутся, обманывают друг друга. Поэтому для того чтобы укротить человечество и привить ему чувство добродетели, наилучшим человече-
466
ским средством будет упражнять разум людей, дать им возможность хотя бы мельком
331. Получившие распространение взгляды имеют немаловажное значение для государства, так как религия; нравственность и система правления страны всегда испытывают на себе косвенное влияние ее философии, которая воздействует не только на умы профессоров и студентов, но и на мнения всех лучших ее граждан и на деятельность всего народа, хотя, правда, отдаленно и опосредствованно, но довольно значительно. Разве не известно, что полемическая и схоластическая философия вызвала дискуссии в областях права и религии? и разве фатализм и саддукейство ** не укрепились во время всеобщего пристрастия к корпускулярной и механической философии, которая господствовала в течение примерно столетия? Последняя, действительно, могла бы с пользой занять определенную часть досуга и любопытства любознательных людей. Но когда она вошла в храмы науки как необходимое знание и самая важная часть обучения, то, заняв мысли людей и сосредоточив в столь большой степени их умы на телесных предметах и законах движения, она сделала их в значительной мере (хотя и ненамеренно/ косвенно и случайно) неспособными к рассмотрению духовных, моральных и интеллектуальных вопросов. Безусловно, если бы в наше время среди тех, кто считает себя слишком мудрым, чтобы признавать заповеди Евангелия, получила распространение философия Сократа и Пифагора, тогда мы не наблюдали бы того, что корысть так прочно и повсеместно захватывает умы людей, а гражданский дух считается благородной простотой •*,— и это среди тех, кого считают самой просвещенной и к тому же самой богатой частью человечества.
332. Можно было бы вполне серьезно считать, что я довольно грубо подшучиваю над своими читателями, заявляя им, что самые великие люди всегда с огромным уважением относились к Платону, труды которого являются пробным камнем для обнаружения поверхностных и неглубоких умов; его философией восхищались во все века; она давала патриотов, правителей и законодателей самым процветающим государствам, а также отцов — церкви и докторов — школам. Хотя в наши дни редко кто пости-
467
гает всю глубину этого древнего учения, все же как было бы хорошо для нас, если бы наши молодые аристократы и поместные дворяне вместо современных правил (maxims) усваивали бы понятия великих людей древности. Но в наши времена свободомыслия многие качают пустой головой при упоминании как Аристотеля и Платона, так и Священного писания. А к трудам этих знаменитых древних философов большинство людей относится так же, как к сухим и варварским писаниям схоластов. Можно со всей скромностью предположить, что среди нас, даже тех, кого называют лучшими людьми, найдется немного таких, у кого будет больше разума, добродетели и любви к своей стране, чем у Цицерона, который в письме к Аттику не мог не воскликнуть: «О Socrates et Socratici viri! numquam vobis gratiam referam» •*. Побольше бы наших соотечественников, о боже, было бы столь же обязано этим писателям школы Сократа! Конечно, там, где люди хорошо образованы, искусству управлять государством лучше всего учиться по трудам Платона. Но скверным людям, лишенным дисциплины и образования, и Платон, и Пифагор, и Аристотель, вместе взятые, будь они живы, не смогли бы принести много пользы. Платон нарисовал очень смешную и поучительную картину такого государства, которую я по некоторым причинам не буду воспроизводить. Но тот, кто хочет, может увидеть ее на стр. 78 второго тома произведений Платона, изданных Альдусом •*.
334. С другой стороны, Сократ в «Первом Алкивиаде» •*
заявляет, что размышление о боге есть истинное средство
познать или понять свою собственную душу. Так же как
глаз, пристально глядя на зрительную часть или зрачок
другого глаза, видит себя, так и душа видит и понимает
себя, когда она размышляет о боге, который есть мудрость
и добродетель и тому подобное. В «Федоне» Сократ гово