Социальная утопия и утопическое сознание в США
Шрифт:
по себе еще не делает ее религиозной утопией. Вообще, строго
говоря, религиозная утопия — нонсенс, ибо утопия всегда имеет
посюстороннюю ориентацию. Применительно к народной уто
пии это обстоятельство четко выявлено А. И. Клибановым. «Образы, в которых выступала мысль об идеальном общественном
строе, являлись плодом воображения, порожденным отношениями реальной жизни. Но и самые фантастические из этих
образов решительно отличались от образов религиозной фантазии, включая и те случаи, когда
облачении. Ибо речь шла не о „небесной отчизне14, а об оптимальном строе человеческих отношений, и во всем множестве
случаев, когда такой строй наименовывался „расм“ или „цар-
95
рою стереотипны по содержанию и небогаты по языку, они
позволяют, как это показал ряд американских исследователей 53, составить хотя бы общее представление об утопических идеалах негра-раба.
Центральный идеал негритянской утопии — справедливость. Утопия негра — это реальный мир белого человека, и только справедливость, уравнивающая его с белым, открывает ему доступ в эту утопию, разрушает барьер, отделяющий мир белого человека от мира черного человека.
Вообще надо сказать, что психология раба, жаждущего
освобождения, часто ориентирует его не столько на преобразование мира, в котором он занимает рабское положение, сколько на устранение барьера, отделяющего его от его повелителя. И лишь последующее осознание иллюзорности
этой цели заставляет его задуматься о более радикальных
шагах. Освобождение от рабства, равенство с белыми, возможность найти свое счастье — все это выкристаллизовывается в стремление негра оказаться в таком обществе, основой которого была бы справедливость. «Вся печаль Песен Печали проникнута надеждой — верой в конечное
торжество справедливости... Порою это вера в жизнь, порою вера в смерть. Порою уверенность в существовании
там, в запредельном мире, безграничной справедливости.
Но что бы это ни было, смысл всегда ясен: что когда-нибудь, где-нибудь человек будет судить о человеке не по
цвету его кожи, а по его душе» 54.
Негр хочет «правого суда» 55, который — он уверен в
этом — позволил бы ему войти в качестве полноправного
члена в мир человеческого братства, где в основе отношения людей друг к другу лежала бы любовь и где человек
не чувствовал бы себя одиноким. В этом мире царила бы
естественность и радость 56 и не было бы совсем тяжелого
ством божттем“, это были земной „рай“ и „царство божие“ па
земле. Образы эти не усыпляли ум и не расслабляли волю. Напротив, вдохновляли «на борьбу со всем тем, что препятствует
достижению идеального, достойного человека состояния общества» {Клибаиов А. И. Народная социальная утопия в России.
М., 1977, с. 4).
53 См., например: The Book of American Negro Spirituals. Ed. with an introd. by J. W. Johnson. N. Y., MCMXXIX.
54 Du Bois W. E. B. Op. cit., p. 167.
«И днем и в полночь, все время помни — брод перед нами. Одна
надежда — суд будет правым, брод перед нами» (Голоса Америки: Из народного творчества США. М., 1976, с. 213).
56 «...На берегах реки далекой, на Иордане... душу негра роса
смоет... Там отдохнем и повеселимся, совсем как дети» (Там же), трцда. В негритянской утопии снова отчетливо звучит, как
и в европейской народной утопии нового времени, мотив
освобождения от труда, ибо раб знает только одну — подневольную — его форму.
Ранняя негритянская утопия рисует не столько образ
государства, сколько образ общины, в ней отсутствует четко выраженное представление о политической структуре
общества. И это, конечно, не удивительно, если учесть изолированность негров от политической системы и общий
уровень культуры раба.
Освобождение негров в результате победы Севера в
Гражданской войне было важным,но нерешающим шагом
на пути негритянского населения США к реальной свободе. Прежняя изоляция, ставившая американского негра
мпе Америки, была, казалось бы, преодолена. Но барьер
оставался — реальный, а в ряде случаев и формальный. Переставая быть рабом и становясь гражданином США, негр
оставался негром, человеком с черной кожей, что привязывало его видимыми и невидимыми нитями к прежнему
рабскому состоянию. Эта двойственность положения порождала двойственность психологии, о которой писал
У Дюбуа в начале XX в. «Во-первых, мы должны помнить, что, живя, как это приходится черным, в тесном контакте
с, великой современной нацией и разделяя, хотя и не полностью, духовную жизнь этой нации, они по необходимости должны испытывать более или менее непосредственное
влияние всех религиозных и этических сил, которые направляют сегодня движение Соединенных Штатов. Эти вопросы и движеиия, однако, затмеваются и умаляются наиболее важным (для них) вопросом их гражданского, политического и экономического статуса. Они должны постоянно
обсуждать „негритянскую проблему4*, должны жить, действовать, пребывать в ней и интерпретировать все остальное в ее свете или мраке... Из этой двойной жизни, которую^ должен вести Американский Негр как Негр и как
Американец, как человек, увлекаемый течением века нынешнего и в то же время захваченный водоворотом пятнадцатого века, из этой жизни должно рождаться болезненное самосознание ... Такая двойная жизнь, с двойными
мыслями, двойным долгом и двойными социальными классами, должна вести к возникновению двойного мира и
двойных идеалов, вводя разум в искус притворства или
бунта, лицемерия или радикализма» 57,
57 Du Bois W. Е. В. Op, cit, p. 129.
4 Э. Я- Баталов 97