Социально-психологические аспекты активности

Дубов Игорь

В частности, Я Стреляу, постоянно подчеркивающий свою изначальную принадлежность к психологии, был убежден, что те или иные черты темперамента могут характеризоваться определенными психофизиологическими или нейрофизиологическими коррелятами. Ключевыми понятиями в этой связи для него являлась «сила процессов возбуждения», которую Стреляу называл просто «силой возбуждения» и «активированность» (возбудимость), которую он, как и Голубева, понимал вслед за Дж. Грэем как индивидуально устойчивый уровень активации [142, с. 40]. При этом возбудимость предлагалось не путать с силой возбуждения [144, с. 55].

Естественно, что, понимая активность как основу обеспечения оптимальной стимуляции организма, Я. Стреляу не рассматривал эту характеристику темперамента как референт каких-либо

свойств нервной системы, связанных со способностью последней к возбуждению. Для этого у него с самого начала было предназначено второе основное свойство энергетического уровня темперамента – реактивность.

Как уже отмечалось, еще в трехкомпонентной структуре темперамента реактивность для Стреляу характеризовала силу реакции индивида на стимулы, т. е. интенсивность реагирования. И в этой связи реактивность была тем выше, чем выше была возбудимость индивида [143, с. 68]. Поскольку реактивность была напрямую связана с силой возбуждения, один из ее полюсов представлялся Стреляу как выносливость, тогда как противоположным полюсом реактивности была для него чувствительность. Впоследствии в шести-факторной модели темперамента два полюса реактивности разделились и стали трактоваться как независимые факторы [142, с 40–43]. Разделяя точку зрения о том, что возбудимые мгновенно «выгорают» и не могут долго удерживать свое высокое возбуждение, Стреляу писал, что у выносливых всегда низкий уровень возбуждения [143, с. 68].

Таким образом, в результате анализа работ, посвященных динамическим особенностям индивида, становится понятно, что в них не наблюдается единства относительно содержания термина «активность». Не существует также и общих представлений о том, какие типологические свойства нервной системы могли бы считаться референтом общей активности людей.

В целом же, подводя общий итог рассмотрению использования понятия «активность» в отечественной психологии, следует отметить несколько моментов, затрудняющих применение данного понятия в конкретных психологических исследованиях.

Понятие «активность» является содержательно амбивалентным. С одной стороны, оно описывает информационный аспект деятельности, позволяющий противопоставить деятельность, направленную на реализацию индивидом образа потребного будущего, простому реагированию на стимулы внешней среды. С другой, понятие «активность» характеризует энергетический аспект деятельности, заключающийся в ее темпе, напряженности, скорости и иных динамических характеристиках.

Употребление «активности» в информационно-содержательном аспекте привело к неоправданному расширению понятия, включению в него столь разнообразных категорий как установки, поведение, сознание, мышление, направленность, удовлетворенность, отношения и т. д.

В энергетическом плане понятие «активность» характеризует, как быстро действует индивид и как много им делается в определенный промежуток времени. При этом за пределами трактуемого подобным образом понятия остается такой важный аспект понимания человеческой активности обыденным сознанием как длительность демонстрируемой человеком энергичности, время проявления им высокой работоспособности.

Очевидно, что сложившееся в данной сфере положение дел, не позволяя точно операционализировать данное понятие, препятствует эмпирическому изучению человеческой активности как самостоятельного психологического феномена.

В этой связи представляется целесообразным рассматривать активность исключительно как энергетическую характеристику деятельности, в то время как другой важнейшей характеристикой деятельности является ее содержание. Помимо устранения многочисленных двусмысленностей, возникающих в связи с амбивалентным значением слова и препятствующих его операционализации в эмпирических исследованиях, подобный подход сближает научное использование термина с общепринятым повседневным употреблением данного слова в русском языке.

Если исходить из словарного определения модальности, гласящего, что модальность (от лат. modus – размер, способ, образ) – категория, характеризующая способ действия или отношение к действию, то очевидно, что понимаемая подобным образом активность – внемодальна. Отсюда все мотивационно-целевые и иные смысловые аспекты являются атрибутом деятельности, но не активности, равно как и разные виды деятельности не характеризуются разными видами активности. Именно в этой связи активность нельзя признать формой психических явлений, как это иногда делают те, кто пишет о формально-динамических аспектах поведения человека (см., напр., об этом [70, с. 32–34]).

Следует исходить из того, что активность должна измеряться не какими-либо параметрами результатов деятельности, а прежде всего тем количеством психической энергии, которое индивид затрачивает для осуществления конкретного акта. Характеристиками активности в рамках данного подхода предлагается считать динамические характеристики поведения, а точнее «деятельности любого рода» [143, с. 74], такие как интенсивность, скорость, темп, ритм и пр., меняющиеся в соответствии с той энергией, которая расходуется на выполнение любых деятельностных проявлений, будь то моторная, интеллектуальная или коммуникативная деятельность. Соответственно, активность как свойство должна характеризовать естественный для конкретного организма средний уровень энергичности индивида, а активность как состояние – актуальный уровень энергии, проявляющейся в осуществляемой деятельности [16] .

16

В принципе, понимание активности как энергетической характеристики процесса не противоречит мысли о том, что активность является всеобщим атрибутом материи [145, с. 14]. Однако если проводить понятийные параллели, то предлагаемый подход, выводя термин «активность» за рамки «содержательной» парадигмы, определяет ее не как «самодвижение», а как энергетическую меру или характеристику процесса движения в целом.

При таком подходе к пониманию активности представляется совершенно не важным, какова результативность указанных энергозатрат, равно как не важно и то, как воспринимается данная деятельность окружающими. Настоящее значение имеет лишь количество энергии, затраченной индивидом на выполнение какой-либо деятельности. Может показаться, что здесь возникает некоторая коллизия, связанная с тем, что для выполнения одной и той же деятельности людям с разными способностями может требоваться разное количество энергии, в результате чего более энергозатратная, но менее результативная деятельность одного индивида может оцениваться людьми как менее активная по сравнению с менее энергозатратной, но более результативной деятельностью другого индивида. В этой связи следует отметить, что указанная коллизия носит вполне иллюзорный характер, поскольку социальное восприятие достаточно точно отслеживает и легко разводит указанные параметры, характеризуя первого субъекта как активного, но не очень эффективного, а второго как весьма эффективного, хотя и менее активного.

Еще одна коллизия обнаруживается в связи с употреблением терминов «общая активность», «активность личности», «активность индивида», «социальная активность» и т. п. Из массы существующих на этот счет дефиниций можно выделить в качестве ядерной части представления о том, что активность индивида, характеризуя человека с физиологической стороны, включает в себя все аспекты его жизнедеятельности, включая, например, произвольные акты дефикации, тогда как активность личности – явление социальное, предполагающее рассмотрение только тех действий человека, которые так или иначе связаны с существованием других людей. Рассуждая формально, первое понятие шире второго. Однако это было бы слишком простым решением для описания тех сложных семантических взаимосвязей, в которых находятся «индивид» и «личность». В результате, сложившаяся практика употребления терминов «активность индивида» и «активность личности» сводится к тому, что везде, где речь идет о человеке как о социальном существе, употребляется словосочетание «активность личности», а словосочетание «активность индивида» используется в тех случаях, когда человек описывается как организм.